Цитаты из книги «Ночная смена»

«Ночное кино» — прекрасная иллюстрация изнанки киноиндустрии, в которой амбиции больших людей ломают кости людям поменьше; а еще — медитация на тему «что дозволено Юпитеру?»; роман о том, имеет ли право художник быть жестоким. Что делать с фильмом, режиссер которого «ради замысла» замучил нескольких актеров и/или членов съемочной группы и/или своей собственной семьи? И действительно ли страдания живых людей — необходимый ингредиент для создания подлинного искусства?

В каком-то смысле «Муравечество» — это гениальный эксперимент в области смерти автора, текст постоянно убегает от интерпретации и попытки привязать его к идеологии и фигуре самого Кауфмана.

«Гламорама» Брета Истона Эллиса — великий роман-перформанс о логотипах, моде и безумии.

что именно определяет вещи — их функциональность или же смыслы, привнесенные извне

Уильям Гибсон. «Распознавание образов»

восприятие очень избирательно: существует зазор между тем, что мы видим, и тем, что мы помним о том, что увидели.

«Эта страна — бесконечный киносеанс и даже не знает об этом. Дети вырастают на образах Джона Уэйна и Мерилин Монро… <…> Бог ты мой! Да Багс Банни имеет в Америке куда как большее культурное влияние, чем сто величайших книг. <…> Кино начало сдирать с жизни фальшивый блеск Социальной Лжи еще во времена цинизма нуара. Потом антигерои вроде тех, что играли Брандо, Дин и Ньюмен, принялись обливать всемирным презрением родительские ценности. Бормотание Брандо, сутулость Монтгомери Клифта, ухмылка Тони Перкинса — все они потрясли устои общества сильнее, чем тысячи политических манифестов».

кино — это социальное действие, совместное проживание, разделенный опыт. Причем на всех этапах — и в производстве, и в потреблении. Литература — дело тихое, интимное.

И ведь правда: кино повлияло на литературу гораздо сильнее, чем литература на кино. Звучит как очень сомнительное утверждение, но я объясню. Строго говоря, кинематограф зародился без помощи литературы, на первых этапах развития он вообще не нуждался в текстах. Это была чистая технология: в конце XIX века фильмы снимали без сценариев — подвижные картинки на экране были такой диковиной, что даже 30-секундный фильм, где в кадре чихает друг режиссера, вызывал у зрителей священный трепет.

смерть главного героя ничего не значит, на огромном холсте жизни он всего лишь небольшая виньетка на заднем плане покрытой кракелюрами[17] реальности, как ноги, торчащие из воды, — да и их еще надо постараться разглядеть.