Глава 3

– Саня, ты не поверишь, кто попал в холодильник! – следователь Юрков, ворвавшийся тайфуном в дверь, махал руками – Теперь будет «спокойная» жизнь!

Двухметровый амбал, с каменным лицом убийцы и странно добрыми глазами, Юрков моментально занял добрую половину кабинета. Также в комнатке чудом разместились два стола, заваленные бумагами; два небольших шкафа и один на двоих сейф – уродливо-массивный и советско-зеленый, как аллигатор. Пол в стандартную линолеумную клетку протерт многочисленными подошвами и стыдливо прикрыт половичком – тоже страшным и старым, но все же чуть более уютным. На подоконнике устроился непонятный цветок, чудом борющийся с никотиновыми облачками и постоянным отсутствием воды…

– Чай будешь? – привыкший к шумной манере общения, капитан Звонарев щелкнул выключателем электро-чайника.

– Выпью – Юрков уселся за стол – Ермолаев нас покинул. Скоропостижно и подозрительно.

Звонарев остановился, медленно посмотрел на коллегу…

– Подозрительно?

– Так точно. В воротах парка, что на набережной. Предположительно, сердечный приступ.

– Может, и впрямь… Хорошо бы сам!

– Надо в морг ехать, смотреть – Юрков взял протянутую чашку – но Пушок икру мечет и, конечно, на нас.

Пушок – начальник следственного отдела Пушенков – из всех сотрудников больше всех не любил Звонарева: самоуверенный до наглости «следак» выводил подполковника из себя и, что больше всего злило, никак повлиять на него не удавалось – раскрытые дела, один за другим, еженедельно ложились на стол. Мстил по мелкому – не похвалит, награду прижмет – но Звонарев работал из любви к работе, а не к благам с царской руки, потому не обращал внимания на каверзы отца-командира.

– Значит, умер… – капитан задумчиво дул в чашку – С одной стороны плохо, а с другой…

– Со всех плохо: представь, что в городе начнется! За мифический архив перережут друг-друга, что мясники.

– Надо первым бумажки найти. Сколько всего интересного…

– Поищем, но Ерема тот еще жучара… не на видном месте оставил – Юрков уныло махнул рукой.

– Допил? – Звонарев встал, поправил китель – Поехали, скатаемся да узнаем, что и как.

– К Пушку не пойдешь? Он звал…

– Нет времени, работы полно.

Юрков понимающе хмыкнул и вышел за другом в коридор: через пять минут его потертая красная «девятка» летела к городскому моргу.

Приземистое, одноэтажное здание расположилось недалеко от третьей больницы – по иронии, самой высокосмертной в городе. Синие холодные стены навечно впитали запахи химикатов, смерти и еще чего-то непередаваемого, но знакомого каждому, кто хоть раз побывал в последнем пристанище. Никакой охраны – прямо у входа, на каталке, два трупа, укрытые дырявыми простынями; чуть дальше еще один – валяется прямо на полу, «бесхозник». В конце коридора – железная двойная дверь, за которой играет музыка.

Картина за дверью вызвала отвращение: флегматичный молодой парень – здоровый, рыжеволосый – приделывал руку одного тела к другому. Недовольно качал головой, примерял ее то так, то так… наконец, убрал конечность в сторону.

– Капитан Звонарев – протянул удостоверение, но в руки парню не дал – По поводу Ермолаева. Сегодня привезли, в районе двух.

– Мне их каждый час привозят, оптом, всех не упомнить. Кто таков?

– Около сорока, дорогая одежда – Юрков, успевший прочесть ориентировку, встрял в разговор – Доставлен из Набережного парка.

– А! Есть такой – парень будто бы обрадовался – третий холодильник. Вроде приличный, решили выделить ему «люкс»…

– Хорош шутить! – Звонарев поморщился – Это ж люди были, не куски мяса!

– Поработай с мое, будешь по-другому смотреть. Не поверишь: сегодня входит приличная на вид краля, такая… ухоженная вся, в золоте – жених у нее, того… Ну, подходит она к нему и говорит – почему рука сломана? Отпили и переделай – сама ведь пошла, выбрала подходящую…

– Жуть! – Юрков поморщился – Помрешь, и распилят на части.

– Кстати! – анатом тряхнул головой – Вот ваш клиент!

– В смысле? – Звонарев, идущий к холодильникам, резко обернулся.

– В прямом. Вон лежит, на каталке, его невеста приходила!

Капитан быстро подошел и откинул простынь – так и есть, почти неузнаваемый, но – Ермолаев. Смерть обошлась с ним жестко – мужик красивый был, волевой, спортом занимался – сейчас мумия, страшная и жалкая.

– Нда… – неслышно подошел Юрков: при гигантской комплекции и топорном лице сочувствие в его голосе казалось поддельным – эк, скорежило-то…

– А чего, не надо было руку делать? – парень испугался – Это, что-ль, крутой кто? Так я мигом приделаю!

– Нет у него никого: ни жены, ни детей, ни невесты… Где рука? Родная?

– Ща! Мигом! – парень выбежал из дверей: вернулся через пять минут с посеревшим лицом – Нету! Унесла, кажись, баба!

– Что у вас, выбрасывают органы?! Что за дебильная организация?! – Звонарев медленно краснел.

– Кладут в специальный холодильник, у входа! – рыжий, оправдываясь, чуть не плакал – Она сказала, что положит! Да кому может понадобиться?! А охраны нет – я один работаю, а там…

– Ладно, что не так с рукой было? – Юрков перевел тему – Почему отрезали?

– Поломана, то ли при падении… – в голосе парня мелькнула неловкость, которую мгновенно уловил Звонарев.

– Договаривай!

– Ну, я давно работаю… Таких травм от падения не видел. Открытый перелом, возле локтя – похожие бывают у тех, кому нарочно сломали.

– Так ведь не ломали: сердце, говорят, не выдержало жары.

– Сам, наверное, сломал…

– Это же бред: зачем? – Юрков пожал плечами – Шел и надумал сломать руку?

– Того не знаю – парень для пущей убедительности выставил ладони – Скажите… что со мной будет? Я ведь один, за охранника, за доктора… А люди, знаете, разные приходят, кто накричит, а кто и…

– Расстрел надо бы… – Звонарев отвернулся – Устроим проверку на халатность: выясним, кто виноват. Камеры хоть есть?

– Есть одна, на входе. Выведена в больницу, на пульт.

Не прощаясь, следователи вышли и с удовольствием втянули грудью чистый летний воздух.

– Ты и впрямь хочешь устроить проверку? – Юрков закурил вонючую «Яву».

– Какой смысл, и так дел полно. Ничего не изменится – потом, когда будет свободнее… Бабу эту надо ловить! Ерема был безумным, местами неприятным, но за это руки не отпиливают. Хотя, я уверен, что на камере ничего нет.

– Пойдем, узнаем.

– Ты иди, у этого лося словесное возьми – что вспомнит – а я к охране, вдруг…

Звонарев оказался прав – все, чем смог помочь дежурный на пульте, была размытая картинка «со спины», а вывод Юркова, что «бабенка и впрямь ничего», следствию ничего не дал.

Глава 4

На город медленно падал вечер. Загорались вывески магазинов; стихал нескончаемый рокот автомобилей; пустели тротуары и дорожки – пробежит изредка хмурый, припозднившийся человечек, юркнет в подъезд, и снова никого… Желтели в сумерках окна, за которыми ждал горячий чай, теплый плед и ужасные теле-новости.

Звонарев скинул надоевшую за день форму, натянул «треники» и устроился на кухне. Перед собой разложил несколько исписанных листков дела: точнее, дела-то никакого не было – предварительный осмотр места происшествия, краткая биографическая справка по жертве… Или не жертве – никаких объективных причин считать смерть Ермолаева убийством не виделось – интуитивные догадки, не более.

«И странная баба!».

Капитан поморщился – мозг загадочная штука – ему так хотелось, чтобы Ерема умер своей смертью, что он забыл о загадочной гостье морга.

Судьба иногда выкидывает странные коленца – Звонарев хорошо знал Ермолаева, уважал как специалиста и человека… до тех пор, пока не оказался с ним по разные стороны. Помимо своей воли, капитан закрыл глаза и унесся по волнам воспоминаний.

Июль, 1996 г.

Погода не задалась с утра – город атаковал мелкий, колючий дождь с ветром; по асфальту неслись потоки жидкой грязи, вперемежку с мусором; люди прятались под козырьками уцелевших пока остановок и норовили вытолкнуть тех, кто стоял с краю – чтоб не давили. Низко висящее, уныло-серое до горизонта небо обещало затяжной, пасмурный день.

Лейтенант Звонарев крутился перед зеркалом: то одним боком встанет, то другим, то новенькие погоны ровняет, то снова – в который раз! – начищает ботинки… Первый рабочий день, знакомство с коллегами, и – кто знает? – может, первое дело? Хочется, как у великого Шерлока – непременно таинственное, но которое можно раскрыть по упущенной злодеем мелочи и поразить окружающих выдающимися способностями.

Саша, конечно, проходил практику и участвовал в расследованиях – но все они казались скучными и банальными: наркоманы украли телефон – хозяин телефона нашел бандитов и три раза пырнул ножом – один умер – раскрытое убийство. Кражи, пьяная поножовщина, драки… Звонарев удивился, выяснив, сколько на свете внешне приличных «бакланов» – совершивших крошечное преступление, по глупости, за которую взымается плата годами потерянной молодости.

– Иди, опоздаешь – Света, жена, обняла сзади, ткнувшись носом рослому Звонареву между лопаток.

– Не опоздаю. Как тебе? – он покрутился перед ней – Хорош?

– Герой! Теперь попробуй меня упрекнуть, что долго перед зеркалом стою! – девушка шутливо нахмурилась и погрозила пальцем.

– Не буду – лейтенант наклонился и поцеловал жену в светлую макушку – Все, пошел!

– Зонт возьми…

Укрывшись «под цветочками», новоиспеченный лейтенант добежал до работы, взлетел по высоким каменным ступеням и впервые открыл тяжелую железную дверь.

– Лейтенант Звонарев, назначен в первый отдел – служащий на проходной лениво мазнул глазами удостоверение, кивнул:

– Второй этаж, двадцать восьмой кабинет.

Перед нужной дверью Саня еще раз оправил форму, быстро вытер ботинки платком и постучал:

– Можно?

– Входи. Звонарев? – подтянутый человек за столом, в гражданской одежде, приветливо махнул рукой.

– Так точно! Назначен…

– Да знаю я, кем назначен… Садись – мужчина встал и протянул руку – подполковник Ермолаев, командир первого отдела по борьбе с орг. преступностью.

Звонарев передал ему бумаги, сам устроился на простом деревянном стуле.

Некоторое время подполковник молчал: молодой лейтенант огляделся. .

Никаких изысков – стандартный кабинет, с простым, заметно потертым столом буквой "Т" и шкафом, заставленным книгами в красных переплетах. На столе два дисковых аппарата, на окне занавеска в желтых никотиновых разводах. Некоторый интерес вызвал пистолет за стеклом шкафа – обычный «ТТ» – видно, хозяин ценил оружие, раз убрал…

Ермолаев проследил за взглядом новичка:

– Наградной. Ничего особенного, память…

– Понятно.

– Ну, что… – подполковник снова уселся за стол, просверлив Саню карими глазами – Отдел наш, как ты, наверное, понял, давит всю эту криминально-организованную мразь, что развелась в невиданных количествах… Пока не трогали, они выросли до размеров катастрофических, а нам теперь воевать. Не буду скрывать – работа опасная, слишком привыкли к безнаказанности: оружие постоянно держи при себе – чуть что, пали не раздумывая. Пока все: иди в двадцать третий, с ребятами познакомься – обживайся, чувствуй себя, как дома, потому что ты дома – он хмыкнул – жена есть?

– Да.

– Молодая?

– Двадцать два, Светой зовут.

– Понятно… – Звонареву показалось, что в голосе подполковника мелькнуло сожаление, или сочувствие – Ладно, шагай. Если что, заходи без обиняков – все свои, какая помощь, или еще что …

– Понял. Разрешите идти?

Вместо ответа Ермолаев улыбнулся и махнул рукой.

Из кабинета лейтенант вышел с твердым убеждением, что с командиром можно идти в разведку.

Наши дни.

Из воспоминаний капитана вырвал звонок мобильного. Звонарев потряс головой, отгоняя последние образы:

– Да?

– Здорово, спишь? – Юрков. Кажется, слегка поддатый.

– Работаю. Что у тебя?