Читать книгу «Богатые умирают первыми» онлайн полностью📖 — Алексея Макеева — MyBook.
agreementBannerIcon
MyBook использует cookie файлы
Благодаря этому мы рекомендуем книги и улучшаем сервис. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с политикой обработки персональных данных.

Глава 5

Когда криминалисты уехали, Гуров еще немного походил по поляне, что-то прикидывая и разглядывая следы на земле, а потом сказал:

– Ну что, майор, пора и нам возвращаться в город. Поедем прямо к вам в управление. Там… Хотя нет, не так. Давай сначала отправимся в СИЗО. Надо мне познакомиться и побеседовать с обвиняемым Кострикиным. А потом ты, может быть, все же изменишь свою позицию в этом вопросе и согласишься освободить Кострикина, отпустить его под домашний арест или даже под подписку о невыезде.

– Да вы и сами можете этот вопрос решить, – сказал Моторный. – Ведь приказом министра вы, Лев Иванович, назначены руководителем группы, которая будет расследовать это убийство.

– Нет, тут ты не прав, – заявил Гуров и покачал головой. – Министр не издавал приказа, он отдал устное распоряжение. Так что официально руководителем группы остаешься ты. Тебе и принимать решение о том, оставить ли обвиняемого под стражей или отпустить. Так что определяйся, майор.

Моторный ничего на это не ответил.

Они сели в машину, направились в город, отъехали несколько километров от места убийства, и Гуров сказал:

– Что нам совершенно точно надо сделать в самое ближайшее время, так это найти эту самую «девятку» или «восьмерку», которая останавливалась в том осиннике. Как только будет готово заключение криминалистов, давай, Вадим Евгеньевич, организуй ее розыск. Может быть, эти поиски нам ничего не дадут, но надо попытаться. Ведь у вас вдоль этого шоссе какие-то камеры стоят, да?

– Вообще-то дорога эта тупиковая, – отвечал Моторный. – Она ведет из Костюкова в поселок Заречный, дальше не продолжается. Камеры есть только на выезде из города, дальше – ни одной.

– Надо же! – отозвался Гуров. – А покрытие на дороге хорошее, прямо как на какой-нибудь федеральной магистрали.

– Это потому, что в Костюкове много хороших дач, коттеджей в последнее время появилось, – объяснил Моторный. – Там наше руководство отдыхает, многие богатые люди. Вот и сделали хорошую дорогу.

– Ага, и поэтому Елена Переверзева открыла там свою кондитерскую?

– Ну да, там спрос хороший. Даже странно, что никто раньше нее не догадался открыть такую точку.

– Значит, погибшая супруга вашего магната Переверзева была совсем не глупой женщиной, – заметил Гуров.

Остальную дорогу оперативники проехали молча.

После въезда в город машина свернула на боковые улицы, по сторонам тянулись бетонные заборы промышленных предприятий. Потом показалась еще более высокая, примерно десятиметровая ограда, опутанная по верху колючей проволокой. Это и было СИЗО.

Майор заранее, еще когда они ехали в город, позвонил начальнику изолятора и объяснил, что им срочно необходимо провести допрос заключенного. Поэтому к их визиту здесь были готовы. Когда оперативники позвонили от главного входа, их без проволочек впустили и провели в комнату для допросов.

Спустя несколько минут конвоир ввел туда и Дениса Кострикина. Это был человек немного старше пятидесяти лет, среднего роста, склонный к полноте, с уже наметившейся залысиной. Впрочем, сейчас он выглядел намного старше своего истинного возраста, под глазами у него набрякли мешки, лицо выглядело опухшим.

Гуров представился, объяснил, что теперь он будет участвовать в расследовании преступления, в котором обвиняют владельца гостиниц. Сыщик заметил, что его имя было знакомо обвиняемому. Тот с надеждой взглянул на Льва Ивановича.

– Иван Данилович, меня интересуют несколько моментов в этой истории, – сказал Гуров. – Я жду от вас полных и искренних ответов на мои вопросы.

– Я уже отвечал на вопросы вот этому майору и другим людям, – сказал Кострикин. – Боюсь, что ничего нового уже не скажу. Но я готов разговаривать с вами сколько угодно. Лучше этим заниматься, чем в камере сидеть.

– Я вас понимаю, – сказал Гуров. – Итак, мой первый вопрос будет касаться ваших отношений с Еленой Переверзевой, убитой три дня назад. Я знаю, что в юности вы были близко знакомы с этой женщиной, ухаживали за ней. Скажите, как часто вы с ней встречались в последний год?

– Мы с Леной встречались точно так же, как и все прочие люди, не имеющие ничего общего, просто живущие в одном городе, – отвечал Кострикин. – Виделись случайно, раз в два, в три месяца. Обычно это случалось на каких-то концертах, в театре или в ресторане.

– А встреч наедине у вас не было?

– Меня уже спрашивали об этом. Я отвечу точно так же, как говорил и тогда. Нет, никаких встреч наедине у нас не было. Мои отношения с Еленой прекратились восемнадцать лет назад, когда она отвернулась от меня и вышла замуж за этого борова Дениса Переверзева.

– Стало быть, вы ее выбор не одобряете?

– А с какой стати я должен его одобрять? Денис – человек редкой наглости, готовый переть напролом, лишь бы добиться своего. Мы с ним во всем противоположны. Историю с Еленой я пережил еще тогда и совсем не собирался к ней возвращаться.

– Тогда как вы объясните тот факт, что ваши отпечатки пальцев были найдены на ручке двери ее машины, а на земле рядом остались отпечатки ваших ботинок?

– Да, я знаю, что на этих отпечатках и следах держится все обвинение против меня, – угрюмо отвечал Кострикин. – Но я не в курсе, откуда они там взялись. Мне твердо известно одно: меня там, на Сити, не было!

– Вы в тот вечер сидели дома, потому что чувствовали себя плохо?

– Совершенно верно. После семи вечера я никуда не выходил. Даже оба телефона выключил, чтобы меня не беспокоили.

– Скажите, где вы бывали в последний месяц кроме дома и работы?

Видимо, такой вопрос обвиняемому раньше никто не задавал. Его лицо, до этого выражавшее только усталость и скуку, на этот раз сделалось удивленным.

– Где еще бывал? – переспросил он. – Да много где я бывал. Ведь моя работа не на одном месте проходит. Я езжу по всем своим объектам – гостиницам, домам отдыха, турбазам, стройплощадкам. Еще я в августе в театре драмы был. Туда москвичи приезжали. Жена всегда старается на столичную труппу сходить. В кино разок с ней были.

– А эти ботинки, отпечатки которых нашли на месте преступления, они ведь хранились в вашей кладовке, не так ли?

– Да, именно там.

– Кто их туда положил и когда?

– Положила, скорее всего, жена. Катя за моей обувью следит, да и за одеждой тоже. А вот когда – вопрос потруднее. Это демисезонные ботинки, но этой осенью я их ни разу не надевал. Весной, кажется, носил, а после апреля – нет. Стало быть, их убрали в кладовку в апреле или в мае.

– С этого времени, с апреля-мая, из вашего дома увольнялись какие-то слуги?

Это опять был вопрос из числа новых, и Кострикин на минутку задумался.

– Вообще-то у нас слуг немного, – сказал он потом. – Повара, например, нет. Катя сама отменно готовит, да и я иногда могу постоять у плиты. Садовника тоже не держим, опять же сами управляемся. Если требуется какая-то квалифицированная работа – цветник новый разбить или привой на яблоне сделать, – то Катя приглашает специалиста. Так что постоянных слуг у нас всего двое. Это экономка Светлана и водитель Костя. Они не увольнялись. Хотя теперь, когда со мной случилось такое несчастье, может, и уйдут. Не знаю.

– Точно больше никого не было? – продолжал допытываться Гуров. – А кто убирается у вас в доме? Экономка?

– Нет, Свете и так дел хватает, – отвечал обвиняемый. – Убираться мы приглашаем женщину со стороны. Есть такая Клава. Она и у соседей работает, и у нас.

– А вы можете мне дать координаты этой Клавы? – спросил Гуров. – Меня интересует ее фамилия, адрес и номер телефона.

– Тут я вам, к сожалению, ничем помочь не могу. – Кострикин развел руками. – Всеми домашними делами у меня жена заведует. У нее есть номера всех людей, которых мы приглашаем. Я знаю телефон и адрес только одного нашего работника – водителя Кости, потому что с ним имею дело постоянно.

– Хорошо, я спрошу эти данные у Екатерины Анатольевны, – сказал Гуров. – Сегодня же и поинтересуюсь, как только вернусь на турбазу. А вы мне вот что скажите. Есть в вашем городе люди, которые хотели бы свести с вами счеты, за что-то вам отомстить?

– Отомстить, – медленно произнес обвиняемый. – Ну, знаете, за долгие годы много чего случается. Ведь бизнес – это такой вид деятельности, в котором ты всегда кому-то переходишь дорогу. Не хочешь этого делать, а все равно так получается. Логика рынка этого требует. Зачастую ты даже не знаешь людей, у которых рушатся планы из-за твоей деятельности. Так что таких недоброжелателей может быть довольно много.

– Да, я вас вполне понимаю, – сказал Гуров. – Но я имел в виду немного другое, говорил о явных врагах, о тех людях, с которыми у вас открытый конфликт.

– Таких персон, пожалуй, нет, – заявил Кострикин. – Я не могу назвать никого, кто мне угрожал бы, ненавидел бы меня. Хотя припомню двух-трех человек, которым перешел дорогу. Например, есть такой Игорь Чижов. Вы его, кстати, могли и видеть, если живете на моей турбазе «Солнышко». У него там поблизости имелась дача. Так он в свое время, года четыре назад, решил превратить ее в подпольную турбазу, надстроил, расширил и стал приглашать людей отдыхать в тамошних местах. Вы сами видели, какие они расчудесные. Объявлений Игорь не давал, чтобы сильно не светиться, распространял информацию по знакомым. Да и налогов, естественно, не платил никаких. Его предприятие процветало, пока я не построил неподалеку «Солнышко». У меня условия неплохие. Вы ведь лично в этом убедились.

– Я бы сказал, просто отличные условия, – заметил Гуров.

– Ну да. Вот и клиенты Чижова были того же мнения. Все они быстренько перебежали ко мне, к нему люди перестали ездить. Поэтому он совершенно точно не питает ко мне дружеских чувств.

– А живет, как я понял, неподалеку от турбазы, да?

– Да, летом и в начале осени он обычно живет в своем коттедже. А зимой, как и все, перебирается в город. Его городской адрес я не знаю. А дачу вам может моя жена показать.

– Я понял, – сказал Гуров. – Но вы говорили о двух-трех подобных людях. Можете назвать кого-то еще?

– Могу, конечно, – отвечал Кострикин. – Например, Павел Шашкин.

– Да, это известная личность, – вступил в разговор майор Моторный. – Что же вы раньше его не называли? Мы бы его проверили.

– Так вы меня об этом не спрашивали, – парировал его упрек Кострикин. – Только про отпечатки пальцев вели разговор да про эти несчастные ботинки. Все интересовались, почему я убил Лену Переверзеву. Это ваш московский коллега мне такой вопрос задал.

– А чем этот Шашкин известен? – спросил Гуров, повернувшись к Моторному.

– Понимаете, раньше, в девяностые годы, Шашкин был по уши в криминале, – начал объяснять майор. – Входил в банду известного авторитета по кличке Чуня. Когда в конце девяностых мы начали ликвидацию ОПГ, Павлик – такая у него была блатная кличка – сумел как-то ускользнуть. Он на время исчез, кажется, вообще уехал из города. Улик против него особых не было, обвинение не выдвигалось. Когда этот тип спустя несколько лет снова появился в Костюкове, люди уже не воспринимали его как бандита. Он остепенился, завел собственный бизнес – скупал жилые дома и переделывал их в гостиницы.

– Только хреновые у него гостиницы получались, – подал голос Кострикин. – Настоящего сервиса там не было, персонал был необученный. Вначале, когда гостиниц было мало, это все сходило, приезжие и такому пристанищу были рады. Но потом я развернул в Костюкове целую сеть современных отелей, и у Паши Шашкина дела сразу пошли на спад. Сейчас у него осталась всего одна более-менее приличная гостиница, «Северная» называется. Все остальное – нечто среднее между хостелом и самой настоящей ночлежкой. Понятное дело, Паша меня ненавидит лютой ненавистью. Разок даже мордоворотов каких-то подсылал. Они избить меня пытались, да только мой водитель Костя вместе с охранником дали им отпор.

– Очень интересная информация, – сказал Гуров. – Теперь ваш список недоброжелателей исчерпан?

– Пожалуй, да, – произнес Кострикин. – Хотя, если подумать, была еще такая Лида Аникина, горничная в гостинице «Кедр». В прошлом году попалась на воровстве – крала деньги, некоторые вещи у постояльцев. Я ее уволил с треском. Она тогда здорово на меня разозлилась. Кричала на всю гостиницу, что заставит пожалеть о своем поступке, обязательно мне отомстит. Да, действительно, как это я ее забыл? Есть такое свойство у памяти. Она не сохраняет неприятные моменты. Вот только теперь, когда вы спросили, я вспомнил.

– Может, вы еще что-то подобное вспомните? – сказал Гуров. – Вы в таком случае это все записывайте, мне потом расскажете. Это может иметь значение для нашего расследования. А теперь я с вами попрощаюсь. Надеюсь, что вам недолго придется оставаться здесь под стражей.

– Точно могу сказать, что недолго, – заявил майор Моторный. – В свете информации, которую сейчас получило следствие, я не вижу причин, чтобы и дальше оставлять гражданина Кострикина под стражей. Как только вернусь в управление, составлю представление на имя прокурора о вашем освобождении. Думаю, к концу дня вопрос будет решен. Так что можете собирать вещи.

– Да какие у меня тут вещи? – Кострикин усмехнулся. – Собирать мне, можно сказать, нечего. Но я рад, что так все обернулось. Персональное спасибо за это вам.

Последняя фраза была адресована Гурову.

Он откликнулся на нее следующим образом:

– Да не за что. Я, можно сказать, ничего не сделал. Просто задал вам несколько вопросов, которые никто прежде не озвучивал. Вот и всё.