«3 декабря. В продолжение сего дня буря свирепствовала с жесточайшими порывами до 8 часов вечера; снег мелкий и крупный несло горизонтально; паруса и стоячий такелаж покрыты были льдом толщиной до двух дюймов. Ежеминутно при сильном движении шлюпа падали сверху куски льда; лёд сей нарастал от несущихся по воздуху водяных капель и снега… Колебание шлюпа было так велико, что мы не варили похлёбки и даже с большим трудом согрели воду для чая и пунша, дабы сим тёплым питьём хотя несколько подкрепить служителей… В продолжение всего дня за густою мрачностью и снегом весьма редко видели шлюп «Мирный» и по окончании суток почитали себя счастливыми, не встретя ни одного льдяного острова».

А вот запись от 5 декабря, сделанная на «Мирном» П.М.Новосильским:

«Шторм во всей силе от юга. Валы поднимаются до высоты необъятной. Мы остались под штормовой бизанью, зарифлёнными триселями и фок-стакселем⁷⁵; густая пасмурность со снегом, вихрь, несущий брызги и пену, – всё это смешалось в какой-то непроницаемый хаос. Если встретим теперь ледяные острова или большие льдины, тогда никакое искусство, никакие человеческие усилия нам не помогут, и однако ж мы остались целы и невредимы. Невидимый кормчий непостижимыми, ему одному известными путями провёл нас безбедно среди льдов в эту страшную бурю».

13 (25) декабря 1820 г экспедиция в четвёртый раз (!) пересекла Южный полярный круг. Предвидя возможную реакцию будущих читателей своих записок на упоминание этого факта, П.М.Новосильский не удержался от несколько ироничного комментария:

«Для незнакомых с Южным Ледовитым морем и вообще для немореплавателей слова «пересекли полярный круг» не имеют значения и, следовательно, не произведут никакого впечатления; но для мореплавателей и в особенности для немногих, переступавших за эту черту, вполне будут понятны одушевлявшие нас тогда чувства».

Это плавание за полярным кругом началось с приключений другого рода, которые, впрочем, нашим морякам были тоже не в новинку, а П.М.Новосильскому, похоже, особенно нравилось делиться с читателями подобными историями:

«14 декабря. Около полудня увидели на одной льдине большого зверя; со шлюпа «Восток» послан был ялик; матросы по льдинам добрались до животного и дали по нём несколько ружейных выстрелов, … добили его вёслами и привезли на «Восток». Убитый зверь принадлежал к породе тюленей, имея в длину 8 футов (почти 2,44 м – А.Л.); шкура на нём была белая….

15 декабря, следуя вдоль ледяного поля, в 8 часов поутру заметили на ледяном мысу большого тюленя. Со шлюпа «Восток» послан был к этому месту на ялике лейтенант Игнатьев; матросы тотчас по льдинам добрались до зверя, и убили его вёслами, но взять с собой не успели, потому что льдины начали расходиться.

Лейтенант Игнатьев привёз на «Восток» необыкновенной величины королевского пингвина, вышиною в 3 фута (91,44 см – А.Л.)… Но всего удивительнее, что в желудке пингвина найдены были маленькие кусочки горного камня. Стало быть, пингвин этот был недавно на неизвестном берегу, потому что самые ближайшие острова удалены от нас более чем на 2000 миль (3706 км – А.Л.)».

Как видим, автор продолжает искать и находить признаки близости судов к какой-то неведомой суше.

Так шли «Восток» и «Мирный» вдоль кромки ледяного поля, то несколько забирая к северу, чтобы обойти непроходимые скопления льдов, то опять поворачивая к югу на более или менее чистой воде, пока 10 (22) января 1821 г не достигли самой южной за все время своих странствий по чужим морям точки – 69°53’ южной широты и 92°19’ западной долготы.

«В это время мы находились в ледяном заливе, которым могли бы пройти ещё мили две (3,7 км – А.Л.) до ледяного берега, – свидетельствует тот же Новосильский, – но северо-восточный ветер дул прямо в залив, и мы принуждены были заблаговременно из него выбраться. Между тем киты пускали фонтаны, над нами летали ласточки и эгмондские курицы; в воде, близ шлюпа, показался однажды какой-то чёрный зверь. Что же всё это значит? Мы смотрели с недоумением друг на друга и ожидали чего-то необыкновенного».

Из этого состояния «предвкушения чего-то» людей на «Мирном» вывел переданный с «Востока» семафор.

На флагмане ещё час назад увидели к востоку-северо-востоку черневшее в тумане пятно: командир, поглядев на него в подзорную трубу, сразу понял, что это такое, но другие офицеры, тоже смотревшие в трубы, не сошлись во мнениях. И всё-таки в без малого 16.00 Беллинсгаузен просигналил Лазареву на «Мирный»: «Вижу землю!».

«Мы подымаем ответ, – продолжает П.М.Новосильский. – «Берег! Берег! – слышится всюду. Нельзя выразить радости, общего восторга. В это время из облаков блеснуло солнце, и лучи его осветили чёрные скалы высокого, занесённого снегом острова».

«Ныне обретённый нами берег подавал надежду, что непременно должны быть ещё другие берега, – поясняет Ф.Ф.Беллинсгаузен, – ибо существование токмо одного в таковом обширном водном пространстве нам казалось невозможно».

В 8 часов вечера землю скрыл сгустившийся туман, и только на другой день в 17.00 удалось подойти к её побережью, но не ближе чем на 26 км: дальше не пускал окружавший остров ледяной барьер. Начальник экспедиции подробно описал последовавшую за этим церемонию:

«Достигнув с шлюпом «Восток» до самых льдов, я привёл на другой галс в дрейф, чтобы дождаться шлюпа «Мирный», который был далеко позади нас. В 6 часов, по приближении «Мирного», мы подняли флаги; господин Лазарев поздравил меня чрез телеграф с обретением острова, и когда подходил под корму шлюпа «Восток», на обеих (так в оригинале – А.Л.) шлюпах поставили людей на ванты и прокричали по 3 раза взаимное «ура!». В сие время телеграфом с «Востока» приказано дать служителям по стакану пунша. Все единогласно провозгласили здравие государя императора. Я позвал к себе господина Лазарева: он сообщил мне, что все оконечности берега видел ясно и хорошо определил положение оных…

Я назвал сей остров высоким именем виновника существования в Российской империи военного флота – остров Петра I».

Рисунок 53. Побережье острова Петра I. Фотография.

Автор: Hannes Grobe. Собственная работа, CC BY-SA 2.5, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=3322283

По вычислениям астронома Ивана Михайловича Симонова, координаты острова были: 68°57’ южной широты и 90°46’ западной долготы. Поскольку сплошной лёд мешал не только высадке на берег, но и более тщательному обследованию суши с моря, начальник эскадры отдал приказ немедленно продолжить плавание к востоку параллельно окраине ледяного поля. По его собственным словам, он надеялся, что «может быть сии льды приведут нас к новым обретениям».

Так оно и вышло. Через каких-то 6 дней после отплытия от острова Петра I, 17 (29) января, в 11 часов утра с флагманского шлюпа увидели берег. «Мыс оного, простирающийся к северу, – записал тогда капитан, – оканчивался высокою горою, которая отделена перешейком от других гор, имеющих направление к SW (юго-западу – А.Л.); я известил о сём господина Лазарева.

День был прекрасный, какового только можно ожидать в большой южной широте… Ветр дул тихий от О, нам противный, однако ж мы поворотили на SSO (юг-юго-восток – А.Л.) , ибо сей румб приближал к берегу. В сие время …видели повсюду мелкий сплотившийся лёд, не допускавший до берега на расстояние сорока миль (74,12 км – А.Л.).... Простирая плавания в южных широтах для исполнения воли государя императора, я почёл обязанностью назвать обретённый нами берег берегом Александра I, яко виновника сего обретения».

Нечастые в тех местах ясная погода и совершено безоблачное небо дали возможность неплохо рассмотреть найденную землю даже на сравнительно большом от неё расстоянии.

«Я называю обретение сие берегом потому, – уточняет Беллинсгаузен, – что отдалённость другого конца к югу исчезала за предел зрения нашего. Сей берег покрыт снегом, но осыпи на горах и крутые скалы не имели снега. Внезапная перемена цвета на поверхности моря подаёт мысль, что берег обширен, или, по крайней мере, состоит не из той только части, которая находилась пред глазами нашими».

Лишь в 1940-х годах окончательно выяснилось, что этот так называемый «берег» (Alexander I) представляет собой самый крупный в южных полярных водах остров, «припаянный» к Антарктическому полуострову «шестого континента» вечными шельфовыми льдами пролива Георга VI (George VI Sound). Море, в котором расположен и остров Петра I, и Берег Александра I, носит теперь имя Беллинсгаузена.

Рисунок 54. Горы на Берегу (Земле) Александра I. Фотография.

Следует отметить, что в ряде трудов, посвящённых первой русской антарктической экспедиции, можно встретить отличные от вышеприведённых даты открытия ею острова Петра I и Берега Александра I – соответственно 9 и 16 января (по старому стилю) 1821 г. Такие цифры даются с учётом поправки во времени, вносимой в обычный отсчёт дней по хорошо известной географам причине. В кругосветном путешествии, при постоянном следовании в восточном направлении один и тот же календарный день «растягивается» на двое астрономических суток⁷⁶. Как мы помним, с момента выхода из Рио-де-Жанейро русские корабли, в общем и целом, перемещались к востоку. Естественно, командиры шлюпов учли этот факт: на флагманском «Востоке» «повторили» день 3 февраля 1821 г, а на «Мирном» пересчёт дат произвели намного раньше: там «удвоили» день 4 декабря 1820 г.

От Берега Александра I суда пошли на северо-восток – к земле, о существовании которой никто из участников экспедиции по выходу из Кронштадта даже не подозревал.

Дело в том, что ещё в Порт-Джексоне Беллинсгаузен получил письмо от генерал-майора барона де Тейль фон Сераскеркена – российского посла при находившемся в Бразилии португальском дворе⁷⁷. Посол извещал капитана, что в феврале 1819 г англичанин Смит, капитан торгового судна «Виллиам», обходя Огненную землю, из-за продолжительных противных ветров отклонился далеко к югу, и, оказавшись не по своей воле на 63-й параллели, обнаружил там неизвестную сушу. Смит назвал её Южной Шетландией: он, разумеется, вообразил, что видит выступ легендарного материка Terra Australis Incognita. Информацию из Бразилии подтвердил услышанный русскими в том же Порт-Джексоне рассказ капитана судна английской Ост-Индской компании.

Беллинсгаузен сомневался в обоснованности претензии Смита на столь важное открытие, но решил сам произвести осмотр случайно обнаруженной англичанином земли: если она – не оконечность материка, то корабли смогут обогнуть её с юга.

24 января (5 февраля) в 8 часов утра на горизонте показался берег Южной Шетландии. Подойдя поближе, моряки увидели высокий остров с чёрными крутыми берегами: более пологие участки суши были покрыты снегом, а у юго-западной оконечности, между двумя возвышавшимися над водой высокими скалами, кипел на камнях бурун. Фаддей Фаддеевич назвал этот остров Бородино (сегодня известен как остров Смит). За ним через пролив шириной около 37 км лежал другой остров, который назвали Малоярославцем (сегодня – остров Сноу). На следующий день, обогнув восточный мыс второго острова, мореплаватели без труда, но с некоторым удивлением разглядели за невысоким плоским берегом 8 стоявших на якоре в заливе коммерческих судов под английскими и американскими флагами. Итак, предприимчивые иностранные мореходы уже вполне освоились на этой совсем недавно открытой земле! Очень скоро участники русской экспедиции узнали о судах в бухте и прибывших на них людях достаточно много, а пока, продолжая плыть вдоль южного берега, обнаружили справа по курсу ещё один высокий, но заснеженный сверху остров, который назвали именем барона Тейля, сообщившего Беллинсгаузену об открытии Южной Шетландии.

Войдя в 10 часов в пролив, отделяющий остров Тейля (сегодня – Десепшн) от берега, вдоль которого они шли, моряки заметили идущий им навстречу американский бот. Оба шлюпа легли в дрейф, и с «Востока» послали ялик навстречу гостям. Снова обратимся к записям Фаддея Фаддеевича:

«Вскоре после сего на нашем ялике прибыл господин Пальмер, который объявил, что он уже 4 месяца здесь с тремя американскими судами, и все промышляют в товариществе. Они обдирали котиков, коих число приметно уменьшается. В разных местах всех судов до 18, нередко между промышленниками бывают ссоры, но до драки ещё не доходило. Г-н Пальмер сказал, что вышеупомянутый капитан Смит, обретший Новую Шетландию, находится на бриге «Виллиам», что он успел убить до 60 тысяч котиков, а вся их компания до 80 тысяч, и как прочие промышленники, также успешно… производят истребление котиков, то нет никакого сомнения, что около Шетландских островов скоро число сих морских животных уменьшится, подобно, как у острова Георгии и Маквария. Морские слоны, которых даже здесь было много, уже удалились от сих берегов… в море. По словам г-на Пальмера, залив, в котором мы видели… 8 судов, закрыт от всех ветров, имеет глубины 17 сажен (51,11 м – А.Л.), грунт – жидкий ил; от свойства сего грунта суда их нередко с двух якорей дрейфуют; с якорей сорвало и разбило 2 английские и одно американское судно… Господин Пальмер скоро отправился обратно на свой бот, а мы пошли вдоль берега».

Странное это было плавание. «Обошед Шетландию с южной стороны, при ясной погоде, мы могли хорошо видеть и описать всю гряду узких высоких островов, покрытых льдом и снегом, – констатировал П.М.Новосильский. – Гряда эта простиралась почти от юго-запада на северо-восток на 160 миль (296,48 км – А.Л.)».

Слово «открытия» было бы в применении к сделанному ими в Южной Шетландии не совсем адекватным. Воды, которыми шли теперь «Восток» и «Мирный», временами напоминали скорее Ла-Манш, чем пустынные антарктические моря: чего стоила вполне «обжитая» промысловиками гавань с восемью судами или идущий навстречу бот! Вечером того же дня (25 января) наблюдали, как лавировал в широком заливе английский охотничий бриг…

Однако именно наши соотечественники первыми тщательно осмотрели, запечатлели на карте и снабдили названиями острова этого, как оказалось, архипелага. Все виденные 25-го, кроме острова Тейля, были названы в честь мест сражений времён Отечественной 1812 г и последующих войн с Наполеоном Бонапартом: острова Смоленск (тот, вдоль берега которого плыли с 4 часов утра до 13.30), Березино, Полоцк, Лейпциг и Ватерлоо (сегодня – острова соответственно Ливингстона, Гринвич, Робертса, Нельсона, Короля Георга I). 26 января к ним на карте добавился остров Елены (сегодня – остров Бриджмена); фактически – большой камень на юго-восток 72° от юго-восточной же оконечности острова Короля Георга, или Ватерлоо.

В тот же день была произведена высадка на остров Ватерлоо в районе мыса, названного капитаном Смитом Норд Форланд. Мыс этот оканчивался подводным рифом, «а далее, – писал Беллинсгаузен, – берег возвышается в гору, покрытую снегом и густыми облаками. Мы … спустили ялик; я послал господина Лескова осмотреть берег; господа Симонов и Демидов поехали вместе с господином Лесковым… Яликов, посланных на берег с обоих шлюпов, мы дожидали, держась на том же месте, откуда их отправили; наши путешественники возвратились не прежде вечера, привезли несколько камней, принадлежащих к переходным горам, несколько моху, морской травы, трёх живых котиков и несколько пингвинов. Господин Лесков объявил, что… нашёл 2 ручья пресной воды, текущих с гор и впадающих между мысами в море, но что по… большому буруну гребным судам в сём месте держаться худо; нашли множество ободранных котиков, доску с палубы и бочку. Первое доказывает, что промышленники были на северном мысе, а … бочка и доска, вероятно, выброшены после претерпенного кораблекрушения. Берег состоял из камня, покрытого сыпучей рухлою землёю, обросшею мохом; кроме сего никакого прозябаемого (растительности – А.Л.) не заметили».

Судьба привезённых Лесковым котиков оказалась печальной: «помещены все вместе на юте в ванне, но они всё время были весьма беспокойны, ворчали друг на друга и нередко доходило у них до драки, что принудило нас скорее их убить, чтобы они не перепортили своих шкур. Я оставил одного живого для того, что господин Михайлов желал его срисовать».

Капитан отмечает, что пингвины, доставленные в этот раз на «Восток», были, как и виденные русскими прежде, «трёх родов». Из следующего за этим достаточно детализированного описания мы узнаём, наконец, кое-что о той загадочной породе пингвинов, которая встречалась нашим соотечественникам на острове Маквари, но отсутствовала на острове Завадовского:

«Простирая плавание 2 лета между льдами Южного Ледовитого океана в том месте, где пингвинов множество, мы видели оных только три рода, и, вероятно, нет других пород⁷⁸…

Из тех, которые нам попадались, в самом большем было весу 1 пуд 25 фунтов (27 кг 720 г – А.Л.). Нос у него острый, лапы чёрные; жёлтые пятна простираются от ушей по бокам на передней части шеи и сливаются с белым брюхом, спина, зад шеи и верх головы тёмно-серо-синеватые» (см. Приложения, рис. 5)

Судя по весу и окраске, это – королевский пингвин (схожие с ним внешне императорские значительно крупнее – их вес может даже превышать 40 кг). Такое название встречается в записках участников плавания, но употребляется скорее как субъективная характеристика, чем как строгий классификационный термин; поэтому ему не всегда можно доверять⁷⁹.

Рисунок 55. Королевские пингвины. Фотография.

King Penguins (Aptenodytes patagonicus) at Edinburgh Zoo, taken by Sean Mack with an Olympus C8080W. Originally uploaded to en.wikipedia.org by the author. CC BY-SA 3.0: https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=503639

Утром 27 января были нанесены на карту острова Трёх Братьев (Аспленд, Гиббс и О’Бриен) и остров Рожнова, названный в честь контр-адмирала, под командованием которого Беллинсгаузен служил в молодости (последующие экспедиции не обнаружили этого острова, и что видели тогда с «Востока», остаётся загадкой). 29-го описали острова адмирала Мордвинова (Элефант), Михайлова (назван в честь художника экспедиции; сейчас это остров Корнуэльс) и вице-адмирала Шишкова (Кларенс).

Русские наименования южношетландских островов, как видим, не прижились, но вряд ли это можно считать исторической несправедливостью: всё-таки первооткрывателем этих земель был британский подданный, и он же проложил туда дорогу европейцам. Гораздо обиднее для нас то, что действительно открытые Беллинсгаузеном и Лазаревым острова Полинезии не сохранили, в большинстве своём, предложенные россиянами названия. Но вернёмся к нашей истории.

30 января (11 февраля) начальник экспедиции, скрепя сердце, но не своё судно (чего он просто не мог сделать), вынужден был признать: «Восток» с его протекающим корпусом сделался совершенно негодным для дальнейшего плавания в ледовитых морях.

«От шторма лопнули 2 кницы⁸⁰,… и обе оказались гнилы. Беспре-станное выкачивание воды из шлюпа производило большую сырость и в короткое время могло быть пагубно для здоровья служителей, которые уже 14 недель находились в сыром и холодном климате Южного полушария. По сей причине и видя, что на таковом расслабленном шлюпе, каковым сделался «Восток», при приближающемся позднем бурном времени не должно оставаться далее в больших южных широтах, я решился возвратиться на север и по прибытии в Рио-Жанейро подкрепить шлюп, дабы без опасения достигнуть в Россию».

Сказано – сделано. Миновав 3 (15) февраля 1821 г меридиан Петербурга и замкнув таким образом пройденную ими по поверхности земного шара окружность, русские суда через два дня повернули на ONO (восток-северо-восток). В тот день – 5 (17) февраля – странники ступили на дорогу, которая вела к дому.