Цитаты из книги «Тобол. Том 2. Мало избранных»

Но зачем этот бог людям тайги? Они не творят зла, ведь зло – это всегда то, что больше необходимого. Поймать двух рыб, когда нужна одна, – зло. Срубить дерево, когда нужна всего лишь стрела, – зло. Убить человека, когда можно только ранить, – зло.

по кустам. Но на груди Ике обнажилась ржавая кольчуга Ермака, и древний идол Коды всё равно выглядел грозно. Ике не потерял свою свирепую душу. Продираться через тайгу лошади было ещё труднее, чем людям. Нахрач шагал впереди, топором расчищая дорогу: рубил ветви и мелкие деревья, ногами сшибал сухие корневища и топтал коряги. Айкони тянула лошадь за узду. Коняга не хотела идти. Сучья царапали ей бока и брюхо, и она чуяла лесных богов – боялась их, прядала ушами, упрямилась. Лошади не любили тайгу, поэтому вогулы не любили лошадей. Ике тащился то одним боком по земле, то другим, как лодка; однако он не был лодкой, которая принадлежит реке, он был плотью леса, и потому Айкони не отпускало ощущение, что он намеренно мучает её и Нахрача, испытывает их преданность. Преодоление пути сквозь тайгу для Нахрача и Айкони было подобно жертвоприношению. Ночью у костра Айкони внимательно рассматривала Нахрача, словно видела его в первый раз, – горбатого, перекошенного, рукастого. Его тёмная рожа, покрытая морщинами и щетиной, напоминала сосновую кору. Людей вроде Нахрача вогулы называли остророгими – неуживчивыми, дерзкими, непримиримыми. Айкони и сама была такой, и потому для неё во властном Нахраче было что-то бесконечно притягательное. Ей хотелось наблюдать за ним, как за диким животным, которое занято своим потаённым делом. – Тебе жалко, что Ен-Пугол пропал? – спросила Айкони. – Да, – кивнул Нахрач. – Место было крепкое. Теперь надо искать новое. – Это русские виноваты. – Ты глупа, как все женщины, – Нахрач зло засмеялся. – Если капище найдут русские, их надо просто убить, потому что они станут грабить. Он говорил так, как должен говорить вогул – потомок князей, которые убивали русских, пока не погибли сами. – Капище надо уносить не из-за русских, а из-за моих людей. Я указал им

Лаять меня пришёл? – проницательно спросил Гагарин. – Пёс-молчун на дворе не слуга! – тотчас огрызнулся Ремезов. – От твоей службы в моих карманах один сквозняк. – На саване карманов нетути. – Тьфу на тебя, Ремезов! – разозлился Гагарин. – Иди вон!

Семён Ульянович понимал это, а потому старался чаще отлучаться из дома, больше двигаться, всегда иметь какую-нибудь заботу, чтобы не слабеть в праздности

Господь всем помогает по-разному, лишь бы человек попросил. Но просьба – это умаление себя. Хоть перед кем, хоть в миру.

Как обычно у русских, не хватает всего. Но очень поучительно, господа, наблюдать устройство русской жизни, когда преимущество слагается из недостатков.

Нужно много-много узнать, тогда и поймёшь, что истина превыше учёности, как дар превыше канона.

Печь – не лошадь, возит только на погост. Семён Ульянович понимал это, а потому старался чаще отлучаться из дома, больше двигаться, всегда иметь какую-нибудь заботу, чтобы не слабеть в праздности.

Не изводись ты, матушка, – весело сказал он. – Не дадим Петровича в обиду! Он же нам свой. Мы все воруем!

Но зачем этот бог людям тайги? Они не творят зла, ведь зло – это всегда то, что больше необходимого.