Более того, "война с терроризмом" создала огромную индустрию безопасности, включающую военно-промышленный комплекс, частные военные компании, производителей систем наблюдения и охранных услуг, которые извлекают колоссальные прибыли из этого перманентного состояния "чрезвычайщины". Это создает заинтересованность в поддержании высокого уровня "террористической угрозы", даже если реальные риски снижаются.

Таким образом, "война с терроризмом" превратилась из специфической задачи по борьбе с конкретными экстремистскими группировками в глобальную идеологическую рамку и политический инструмент, который служит для оправдания имперской экспансии, усиления государственного контроля над обществом, подавления инакомыслия и ограничения гражданских свобод во имя иллюзорной безопасности. Реальная борьба с причинами терроризма, такими как бедность, неравенство, политическое угнетение и иностранное вмешательство, при этом часто отходит на второй план, уступая место силовым методам и репрессиям.

8 Популизм: имитация сопротивления.

На фоне растущего недовольства населения неолиберальной глобализацией, социальным неравенством, коррупцией элит и ощущением потери контроля над собственной жизнью, в последние десятилетия как в странах Запада, так и на глобальном Юге наблюдается подъем популистских движений и лидеров. Популизм, в его различных проявлениях (как правый, так и левый), часто позиционирует себя как голос "простого народа" против "коррумпированной и оторванной от реальности элиты", обещая вернуть власть народу, защитить национальные интересы и восстановить справедливость. Однако, при более пристальном рассмотрении, многие формы популизма оказываются не столько подлинным движением за эмансипацию и системные изменения, сколько имитацией сопротивления, которая в конечном итоге может служить для укрепления существующих властных структур или для перенаправления народного гнева в безопасное для системы русло.

Ключевой чертой популистской риторики является резкое противопоставление "чистого, честного народа" и "порочной, эгоистичной элиты". При этом само понятие "народ" часто конструируется очень избирательно, исключая из него меньшинства, иммигрантов, интеллектуалов или любых "других", которые не вписываются в мифический образ "настоящего" народа. Элита же предстает как монолитный враг, ответственный за все беды, что упрощает сложные социальные проблемы и избавляет от необходимости глубокого анализа их структурных причин.

Популистские лидеры часто апеллируют к эмоциям, страхам и предубеждениям, используя простой и прямой язык, понятный массам, и обещая быстрые и легкие решения сложных проблем. Они создают образ "сильного лидера", который один способен понять нужды народа и повести его к светлому будущему, минуя "неэффективные" демократические институты и "мешающих" экспертов. Критика в их адрес или сомнения в их обещаниях часто отметаются как происки "врагов народа" или "продажных СМИ".

Хотя популизм может поднимать реальные и острые проблемы, такие как рост неравенства, упадок промышленности или дефицит демократии, предлагаемые им решения редко направлены на фундаментальное изменение системы. Правый популизм часто фокусируется на ограничении иммиграции, протекционизме, возврате к "традиционным ценностям" и усилении национального государства, при этом сохраняя основы капиталистической экономики и не затрагивая интересы крупного национального капитала. Он может перенаправлять гнев трудящихся с корпораций и финансовой элиты на более уязвимые группы (мигрантов, меньшинства), тем самым раскалывая потенциал для классовой солидарности.

Даже левый популизм, который может выдвигать более радикальные экономические требования (национализация, перераспределение богатства, усиление роли государства в экономике), придя к власти, часто сталкивается с огромным давлением со стороны внутренних и внешних сил (финансовые рынки, международные институты, оппозиция) и может быть вынужден идти на компромиссы, которые размывают его первоначальную программу, или же скатываться к авторитаризму для ее реализации.

Более того, сама антиэлитная риторика популизма может быть использована для прихода к власти новых элит, которые, прикрываясь народными лозунгами, будут преследовать свои собственные интересы или интересы тех групп капитала, которые их поддерживают. "Борьба с коррупцией" может превратиться в передел сфер влияния, а "возвращение власти народу" – в концентрацию власти в руках одного лидера или узкой группы.

Таким образом, популизм, возникающий как реакция на кризис существующей политической и экономической системы, часто предлагает не реальное решение проблем, а их симуляцию. Он может успешно канализировать народное недовольство и мобилизовать массы, но редко приводит к глубоким трансформациям, которые бы бросили вызов фундаментальным основам неравенства и эксплуатации. Вместо подлинного расширения демократического участия "простых людей", он может привести к новым формам авторитаризма, ксенофобии и социальной поляризации, играя на руку тем силам, которые заинтересованы в сохранении статус-кво под новой, более "народной" вывеской. Различение между подлинным народным движением за перемены и популистской имитацией сопротивления становится одной из ключевых задач для тех, кто стремится к реальной демократизации и социальной справедливости.

9 НПО: мягкая сила гегемонии.

Неправительственные организации (НПО), также известные как организации гражданского общества или "третий сектор", представляют собой широкий спектр формальных и неформальных объединений, действующих независимо от государства и коммерческих структур, и преследующих различные социальные, гуманитарные, правозащитные, экологические или культурные цели. В идеализированном представлении НПО являются важным элементом демократического общества, способствующим участию граждан в решении общественных проблем, защите прав человека, оказанию помощи уязвимым группам и осуществлению общественного контроля над властью. Однако в контексте глобальных властных отношений и неоколониальной политики многие НПО, особенно крупные международные и те, что финансируются из западных источников, могут невольно или сознательно становиться инструментами "мягкой силы" и проводниками интересов своих спонсоров, способствуя продвижению западной идеологической повестки и укреплению глобальной гегемонии.

Одним из ключевых аспектов является вопрос финансирования. Многие НПО, особенно в странах глобального Юга, сильно зависят от грантов, предоставляемых правительствами западных стран, международными организациями (такими как структуры ООН, Всемирный банк) или крупными частными фондами (часто связанными с корпоративным сектором Запада). Эта зависимость от внешнего финансирования не может не влиять на повестку дня, приоритеты и методы работы НПО. Чтобы получить финансирование, они часто вынуждены адаптировать свои проекты и программы под требования доноров, которые могут не совпадать с реальными потребностями местного населения или национальными приоритетами.

Таким образом, западные доноры через систему грантов могут направлять деятельность гражданского общества в странах "периферии" в "нужное" русло, поддерживая те НПО, которые продвигают либеральные ценности (в их западном понимании), рыночные реформы, определенные модели демократии, гендерного равенства или экологической политики, и игнорируя или маргинализируя те организации, которые придерживаются более критических, антикапиталистических или национально-ориентированных позиций.

НПО могут использоваться для сбора информации о внутриполитической ситуации, настроениях в обществе, деятельности оппозиционных групп в странах, представляющих интерес для их спонсоров. Под видом проведения социологических исследований, мониторинга прав человека или оказания гуманитарной помощи сотрудники НПО могут получать доступ к чувствительным данным и контактам.

В некоторых случаях НПО могут быть прямо или косвенно вовлечены в процессы "смены режимов" или "цветных революций". Финансирование оппозиционных политических групп, обучение активистов технологиям протеста, организация семинаров по "демократическому транзиту", мониторинг выборов с заранее заданной оценкой – все это может осуществляться через сеть лояльных НПО, которые создают необходимый информационный фон и мобилизуют определенные слои населения.

Кроме того, крупные международные НПО, обладающие значительными ресурсами и глобальным медийным влиянием, могут формировать международное общественное мнение по тем или иным вопросам, часто отражая точку зрения своих западных правительств или спонсоров. Их доклады и отчеты о ситуации с правами человека, коррупцией или экологией в определенных странах могут использоваться для оказания политического давления, введения санкций или даже оправдания вмешательства.

При этом важно не демонизировать все НПО и не отрицать их позитивной роли во многих сферах. Существует огромное количество низовых, действительно независимых и самоотверженно работающих организаций, которые приносят реальную пользу своим сообществам. Однако проблема заключается в том, что система глобального управления и финансирования гражданского общества устроена таким образом, что она часто кооптирует и инструментализирует значительную часть этого сектора, превращая его из силы, способствующей эмансипации, в канал трансляции внешнего влияния и "мягкой силы" гегемонии. Различение между подлинным гражданским активизмом и деятельностью, направляемой извне, становится критически важным для понимания современных политических процессов.

10 Альтернативные политические модели.

На фоне очевидных изъянов и ограничений господствующей западной модели либеральной демократии, которая во многих странах превратилась в фасад, прикрывающий олигархическое правление, корпоративный контроль или неоколониальную зависимость, активизируются поиски и эксперименты с альтернативными политическими моделями. Эти модели стремятся преодолеть формализм, отчуждение граждан от власти и подчиненность внешним силам, предлагая различные пути к более глубокому народному участию, подлинному суверенитету и социальной справедливости. Хотя универсального рецепта не существует, и многие из этих моделей находятся на стадии становления или сталкиваются с серьезными вызовами, их разнообразие свидетельствует о неугасающем стремлении человечества к более справедливым и осмысленным формам политической организации.

Одним из направлений является развитие партисипативной демократии или демократии участия. В отличие от чисто представительной модели, где роль граждан сводится к голосованию раз в несколько лет, партисипативная демократия предполагает их прямое и постоянное вовлечение в процессы принятия решений на всех уровнях – от местного самоуправления до национального. Это может включать механизмы, такие как народные ассамблеи, общественные слушания, референдумы по ключевым вопросам, гражданские бюджеты (где жители сами определяют, на что потратить часть муниципальных средств), а также использование цифровых платформ для обсуждения и голосования. Цель – сделать власть более подотчетной, прозрачной и отвечающей реальным потребностям людей. Примеры таких практик можно найти в различных локальных инициативах по всему миру, например, в курдском Рожаве (Демократический конфедерализм) или в отдельных муниципалитетах Латинской Америки.

Другим важным направлением является поиск моделей, основанных на солидарной экономике и кооперативном движении, где политическая демократия тесно переплетается с экономической. Производственные и потребительские кооперативы, управляемые на принципах "один член – один голос", не только обеспечивают более справедливое распределение благ, но и формируют культуру коллективного принятия решений и ответственности, которая может транслироваться и на политическую сферу. Модели, где работники участвуют в управлении предприятиями или где существует значительный сектор общественной или коллективной собственности, могут создать материальную базу для более эгалитарной политической системы.

Делиберативная демократия делает акцент на качестве политического дискурса и принятия решений через аргументированное обсуждение и поиск консенсуса, а не простое сложение голосов. Она предполагает создание специальных форумов (например, гражданских жюри, ассамблей, формируемых по жребию), где случайно выбранные граждане, получив необходимую информацию и выслушав мнения экспертов и различных сторон, совместно вырабатывают рекомендации или решения по сложным общественным проблемам. Цель – преодолеть поляризацию и манипуляции, характерные для традиционной политики, и прийти к более взвешенным и легитимным решениям.

Экосоциалистические и анархистские модели предлагают более радикальный отход от существующих систем, ставя под сомнение как капиталистическую экономику, так и иерархическое государство. Они выдвигают идеи децентрализации власти, прямого самоуправления на местах, экологической устойчивости, отказа от принуждения и эксплуатации. Хотя полномасштабная реализация таких моделей является сложной задачей, многие их принципы (например, горизонтальные структуры принятия решений, акцент на взаимопомощи и локальных сообществах) вдохновляют многочисленные низовые инициативы и социальные движения.

В незападных обществах также происходит переосмысление и возрождение традиционных форм политической организации и принятия решений, которые были подавлены или маргинализированы в колониальную эпоху. Это могут быть советы старейшин, общинные собрания, консенсусные модели, учитывающие культурные особенности и ценности данных народов. Задача здесь состоит не в слепом копировании прошлого, а в творческом синтезе традиционных практик с современными вызовами и потребностями.

Важнейшая роль принадлежит опыту построения социалистического государства в СССР и странах бывшего социалистического лагеря , а также существующие государства социализма .

Важно понимать, что поиск альтернативных политических моделей – это не просто академическое упражнение, а живой процесс, сопряженный с борьбой, экспериментами, ошибками и успехами. Эти альтернативы часто возникают "снизу", в ответ на кризис существующих институтов, и сталкиваются с сильным сопротивлением со стороны тех, кто заинтересован в сохранении статус-кво. Однако само их существование и развитие свидетельствуют о том, что иные формы политической организации возможны и что стремление к подлинной демократии, основанной на реальном участии, равенстве и справедливости, остается одной из главных движущих сил истории.