Вернемся к рассказу. В одну из бессонных ночей мне в голову пришла совершенно не оригинальная идея: а может, не надо пытаться завершить тот злосчастный разговор одной весомой фразой? К тому же, за все это время накопилось немало важных вещей, которые я хотел обсудить с отцом. Может, просто отпустить фантазию? Пускай это будет долго, но вдруг я смогу закончить тот диалог с папой? С этими мыслями я снова закрыл глаза и почти сразу оказался на нашей террасе рядом с папой.

– А знаешь, что меня все еще до сих пор удивляет?

– Нет.

– Вот ты сам говорил: психогигиена и психопрофилактика. Алкоголики, наркоманы, сумасшедшие – это только в рабочее время, в остальное – их не должно быть. А что по факту? Ты ворочаешься в постели с бессонницей, и твоя голова забита мыслями о работе. Как думаешь – это нормально?

– Нет, конечно.

– Чего сейчас не спишь?

– Пытаюсь собрать мысли в кучу.

– Какие?

Папа взял со стола пачку сигарет, достал одну и, зажмурившись, закурил.

– Мне честно ответить? Или можно слукавить?

– Для начала – честно, а после – лукавь сколько вздумается.

– Я не хочу забывать это место, не хочу из него уходить. Хочу сидеть в кресле на нашей террасе вечность. Или хотя бы очень долго. Хочу, чтобы ты был рядом, чтобы этот разговор не кончался. И вроде бы нашел отличный повод.

– Ты же понимаешь, что это невозможно. Постепенно детали будут стираться из памяти, сливаться в единый клубок, больше похожий на слипшиеся пельмени, который не способен вызвать ничего кроме отвращения.

– Именно так. Я придумал отличный, как мне кажется, способ обмануть самого себя и отодвинуть как можно дальше неизбежную трансформацию воспоминаний.

– Какой же?

– Помнишь, что ты говорил про мою работу наркологом по вызову?

– Конечно, помню.

– И все свои усмешки и колкости по этому поводу?

– А с чего бы они куда-то делись?

– Я хочу объяснить.

– Это еще зачем? Неужели ты полагаешь, что сможешь меня переубедить?

– Переубедить? Это вряд ли, но мне бы хотелось, чтобы ты посмотрел и увидел картину несколько шире, возможно, глубже. Мне необходимо оправдаться в конце концов! А в идеале, конечно же, я жду от тебя похвалы и одобрения.

– Ладно. Ты не оставил шанса отказать. Давай попробуем. Только давай все же определимся: на что именно ты хочешь открыть мне глаза?

– Как сейчас принято говорить: «Показать, что все не так однозначно». Что то, что на первый взгляд выглядит как безнравственный обман, на самом деле многим если не спасает жизнь, то хотя бы делает ее чуть более сносной.

– И как ты планируешь это сделать?

– Примитивно и топорно. Совершенно без фантазии.

– Значит, меня ждет очередное занудство, через дебри которого предстоит пробиваться к банальщине?

– Наверное, так. Я начну, если можно, а дальше по обстоятельствам. Надоест слушать – просто скажи.

– Хоть придумал, с чего начинать? Или опять будешь перескакивать от мысли к мысли, как обезьянка?

– Вроде придумал. Я же тебе рассказывал, как у меня появился ученик?

– Вот этого не припомню.

– Отлично! Тогда мой план имеет шансы. Только, пожалуйста, постарайся не перебивать. Я очень боюсь сбиться, что-то забыть или перепутать.

– Хорошо. Постараюсь.

– Мы никуда не спешим?

– А куда спешить? У тебя бессонница, а у меня вообще нет никаких дел.

– Вообще-то, я никогда не хотел работать наркологом.

– Вот тебе раз. А зачем тогда им работал?

– В принципе – случайно. В моей голове наркология никогда не была самостоятельной специальностью. Это большая, но неотъемлемая часть психиатрии, не более того. Еще во время учебы в ординатуре большую часть времени я проводил на отделении, заведующий которым достаточно пренебрежительно относился к теоретическому аспекту обучения. Он считал, что практическая работа с пациентами даст гораздо больше, чем какие-то там лекции. Как-то я подошел к нему в обеденный перерыв, хотел «отпроситься» на семинар по лечению алкогольной зависимости. На мое обращение он ответил: «Три литра рассола» – «Что?» – «Я только что прочитал вам лекцию по наркологии» – «Так мне можно пойти на семинар? Он на час-полтора, не больше, после вернусь на отделение» – «Алексей Сергеевич, идите работать!» И я пошел обратно к своим пациентам.

Знаешь, какие предрассудки существуют в профессиональной среде психиатров относительно своих же коллег? К примеру, врачи-психиатры, которые работают в стационарах, нередко с презрением относятся к коллегам из ПНД^[3], потому что амбулаторная работа, по их мнению, это «несерьезно», слишком просто. Она не стоит внимания, из-за того, что «всю работу за врачей ПНД сделали в стационаре»: провели диагностику, выставили диагноз, подобрали терапию, вывели из психоза, а амбулаторному звену остается лишь выписывать «рецептики» да изредка навещать больных на дому.

Те врачи, которые имеют как опыт работы в психиатрической больнице, так и в ПНД, тихо ухмыляются про себя такому мнению, но обычно не пытаются его оспорить. Хотя и те, и другие нередко с одинаковым презрением относятся к наркологам. Работа наркологом по вызову воспринимается как что-то несерьезное, это подработка, которая позволяет заработать здесь и сейчас. Кто такой нарколог? «Похметолог», не более.

– Так, я понял. Нарколог по вызову – это не уважаемый и порицаемый вид деятельности в твоей профессиональной среде. Но тогда зачем ты туда полез?

– Мне нужно было себя чем-то занять.

Давайте вернемся к хронологии, чтобы не запутаться еще больше.

На Кубу я поехал учиться, а значит, у меня были каникулы. Конечно, можно было бы приехать в Петербург и ни черта не делать все лето, так как в тот период у меня не было финансовых проблем, но я решил найти себе какую-нибудь подработку, по большей части чтобы занять время.

Соваться в стационары или даже в амбулаторную службу смысла не было: за три месяца я бы только успел включиться в ритм. Нужно было что-то максимально безответственное. Я вспомнил, что есть такой экстравагантный вариант заработка, как нарколог по вызову.

Тогда я открыл сайт с вакансиями. Тех, что меня заинтересовало, было три. Я не стал звонить им или отправлять резюме, а просто записал адреса и поехал знакомиться с ними в приподнятом настроении, с элементами нахальства и бравады.

Особой надежды, что меня где-то примут, не было, но почему бы и не попробовать. На втором адресе случилось чудо: меня взяли. Это оказалось весьма неожиданно, даже в какой-то степени пугающе. Я, понятное дело, ожидал хоть какую-то стажировку, но, видимо, у меня получилось произвести впечатление опытнейшего специалиста. Меня сразу включили в график, ограничившись кратким экскурсом в должностные обязанности. Условия работы были просты и лаконичны: клиника дает пациентов, все необходимые медикаменты я покупаю сам, 50 % от заработка обязан отдавать клинике.

Технически это должно было выглядеть так: дежурство начинается в восемь утра. Если не случается никаких экстренных ситуаций, то заканчивается оно, соответственно, в восемь утра следующего дня. Большой плюс в том, что заступить на смену я мог не вставая с кровати или занимаясь своими делами в произвольном месте. Главное, включить телефон.

У меня звонит телефон, диспетчер сообщает, что у него есть клиент, и проговаривает основные данные – ФИО, возраст, пол, продолжительность запоя, после чего отправляет мне эту же информацию в сообщении, дополнив ее адресом. Мне следует перезвонить пациенту. Вот с этого момента начинается вызов.

Проведя короткую беседу, я узнавал необходимую мне как врачу информацию и выдвигался на адрес. Я брал сумку с медикаментами, складную стойку для капельницы и бежал к машине, дабы не заставлять пациента ждать. Приехав на адрес, я оценивал психическое и соматическое состояние пациента, и если оно соответствовало моей компетенции, то я начинал работу, предварительно обговорив стоимость услуг. Чаще всего лечение – это «собрать» человека и поставить ему капельницу, за время терапии проконтролировать жизненно важные показатели, заполнить медицинскую карту и оставить рекомендации по последующему лечению болезни. В среднем капельница занимает от сорока́ минут до полутора часов. Взяв оплату, следовало выдать визитки и рекламные брошюрки клиники и уйти.

Вернувшись в машину, я отзванивался диспетчеру, сообщал сумму с адреса и дополнительную информацию, если необходимо, и приступал к ожиданию следующего вызова. Хорошим тоном считалось на следующий день перезвонить пациенту, справиться о его здоровье и постараться настоять на дополнительной капельнице.

Для получения нормального дохода нужно было сделать пять-шесть вызовов за сутки. Иногда бывали плохие дни с одним или двумя вызовами. Самым загруженным моим дежурством было двенадцать вызовов. Это действительно много.

В первое дежурство я просидел весь день как на иголках рядом с телефоном, но получил вызов только в два часа ночи, причем в соседний дом, куда отправился пешком. Первые пациенты на новом месте запоминаются навсегда, и эта работа не стала исключением.

Женщина лет пятидесяти, с недельным запоем, которая не могла уснуть, имела все признаки абстиненции^[4] средней степени тяжести и настоятельно просила «сделать так, чтобы завтра она смогла выйти на работу, а то уволят». Я сделал все что смог, и все остались довольны, каким-то чудом на следующий день она даже добралась до работы.

Это был простой и приятный вызов к интеллигентному человеку с понятной симптоматикой и типовой терапией. Так было далеко не всегда, но удачное начало меня порадовало.

По первости у меня не было собственной машины, что и хорошо, и плохо одновременно. Естественно, этот факт вызывал больше неудобств, но был и один огромный, жирный плюс: я отказывался от дальних вызовов в область, стараясь брать клиентов максимально близко к дому. Хотя в пешей доступности вызовов не так уж и много, проще всего было кататься на такси, вычитая из дохода с каждого вызова еще и стоимость поездки туда-обратно.

Мне надоело в любую отвратительную петербуржскую погоду ждать таксистов по парадным, поэтому уже на улице я научился брать машину в аренду. С учетом суточного заработка это оказалось и выгоднее, и удобнее.

Неудобства оказалось два: утро и следующее утро. Дежурство я начинал не в восемь утра в собственной постели, а в те же восемь утра, но на пороге прокатной конторы. Хорошо, если сразу получал клиента и ехал работать, а могло такого не быть и до обеда, и даже до вечера, поэтому в голове вставала вечная дилемма, куда себя деть – или обратно домой, или чего придумать. На следующее утро после суточного дежурства всегда безумно лень ехать сдавать транспорт. С появлением своей машины стало гораздо проще. В такой работе машина, по сути, превращается во второй дом.

В какой-то момент я повернулся к папе. Он задумчиво тушил сигарету в пепельнице и, казалось, думал о чем-то своем.

– Скучаешь?

– Не отвлекайся. Я тебя внимательно слушаю.

– Ладно. История, которую я хочу тебе рассказать, укладывается в достаточно короткий промежуток времени. Примерно в месяц.

– Хорошо, продолжай.

– Можно я дальше буду возвращаться к нашему разговору курсивом? Иначе запутаем всех.

– Делай как тебе удобно. Хоть курсивом, хоть на испанский переходи. Ты же уже хорошо на нем говоришь?

– Сносно вроде бы. Но я все же буду использовать курсив.

– Хорошо.