Великий романтик

Жизнь Николая Константиновича Рериха – это поэма возвышенной мечты и упорного труда…^[1]

П. Ф. Беликов

Жизнь его напоминает красочную мозаику, подобранную смелым мастером по контрасту цветовых сочетаний. Родившись в 1874 году в Петербурге, оставив основательные следы своей деятельности в городах Европы, Америки, совершив уникальные путешествия по Центральной Азии, он закончил свой жизненный путь в Индии у подножия Гималаев в 1947 году. Многие страны приветствовали художника, но сам он писал: «Для своего, для русского народа мы перевидали и радости, и трудности, и опасности… Для народа русского мы трудились. Ему несем знания и достижения».

Мировосприятие юноши сформировалось в условиях размеренного, упорядоченного образа жизни семейства петербургского нотариуса Константина Федоровича Рериха. Летние месяцы в имении «Извара», охотничьи впечатления, археологические занятия, благодатное окружение талантливых людей – давали возможность разных вариантов раскрытия способностей. Путь художника открылся в результате душевного потрясения от прочтения романа Эмиля Золя «Творчество», печатавшегося в «Биржевых ведомостях» в первой половине 1886 года. «Из первых школьных лет встает волнующий художественный облик. Прочитан роман Золя…»^[2] Романтический образ главного героя – художника Клода Лантье, «борца и гиганта», рвущегося к идеалу слияния творчества и жизни, стал определяющим, стал «вратами в познавание жизни искусства»^[3].

Николай Рерих. 1890-е гг. МР ГМВ

С ранних лет у Рериха возникла убежденность, что «искусство порождено лучшими, высшими стремлениями людей», «художнику должны быть просто все специальности известны, должны быть известны стремления общественные»^[4].

Впоследствии это понимание отлилось в чеканные формулировки Credo: «Искусство объединит человечество… Искусство есть знамя грядущего синтеза. Искусство – для всех. Каждый чувствует истину красоты. Для всех должны быть открыты врата “священного источника”. Свет искусства озарит бесчисленные сердца новой любовью. Сперва бессознательно придет это чувство, но после оно очистит все человеческое сознание…»^[5]

Еще в «Детской сказке» (1893) символически намечен дальнейший путь. Говорит певец царю: «В песне моей – всё для меня, песню же я пою для всех! В песне люблю лишь себя одного, песней же я всех люблю! Весь для всех, все для меня – всё в одной песне».

Здесь же предвидение встречи с Еленой Шапошниковой, той, которая разделит трудности восхождения. Уговаривают царевну князь древнего рода, именитый воевода, торговый гость. И, наконец, слово дают певцу: «Поведу жену в далекий путь. Пусть она верит в себя и верою этой дает счастье многим». «“Хочу веры в себя; хочу идти далеко; хочу с высокой горы смотреть на восход!..” – сказала царевна»^[6].

Звание художника ему было присвоено за картину из далекого прошлого Руси… Сумерки. Темно-зеленое зеркало реки. Притихший славянский поселок. Месяц из-за холмов освещает две фигуры в лодке. Один из них – гонец, несущий тревожную весть. Картина так и называется – «Гонец». Загадка поэтического обаяния и убедительной достоверности картины «Гонец» – лишь первоначальная из многочисленных примеров «оживотворения» (Рерих) прошлого. Картина с ученической выставки была приобретена Павлом Михайловичем Третьяковым для своей знаменитой галереи. Напутствие Льва Николаевича Толстого во время встречи 2 (14) января 1898 года – «Рулите выше» в области нравственных требований – задело самые тонкие душевные струны молодого Рериха и символически определило этические ориентиры^[7].

Его взгляд на окружающий мир с ранних лет можно определить строками Александра Блока: «Сотри случайные черты – и ты увидишь: мир прекрасен»! В созвездии имен Серебряного века имя Рериха выделяется своим, особенным, светом. Рерих рано проявляет свою приверженность к романтизму. Причем эта приверженность не определенному художественному течению в искусстве, а основа мировосприятия, духовного деяния. Романтизм Рериха – внутренне присущее ему видение мира, включающее осмысление общего и единичного через символ, миф, через возвышенное преображение действительности. «Романтизм как человечность несет утонченность сознания», – утверждал он на склоне лет^[8].

Это видение проявилось в путешествиях «по старине», в творческом осмыслении археологических изысканий, фольклора, в изучении исторических трудов и религиозных преданий. Взгляд художника прозревает сквозь наслоения времени. Рерих видит поэзию старины поверх бытовых подробностей: «Из древних, чудесных камней сложим ступени грядущего» – его девиз.

Его любимый литературный герой – Дон Кихот, рыцарь, поднимающий копье за идею благородства и долга высокого служения, странник «не от мира сего»^[9]. Рерих – рыцарь Культуры, художник, зажигающий сердца окружающих своим творчеством, вызывающий к жизни высшие чувства и идеи, стремящийся воздействовать на свое окружение и сказать свое вдохновляющее слово «граду и миру».

«Быть художником, вести за собой публику, чувствовать, что каждой нотой своей можешь дать смех или слезы, – это ли не удовлетворение!» – пишет он своей любимой, Елене Шапошниковой^[10].

Своеобразие начала пути Рериха – в уникальном сочетании творческого полета на вершинах человеческого духа, интуитивных прозрений и обыденности административного служения. Несомненно, что душа его страдала под гнетом многочисленных обязанностей на постах, которые он занимал. Однако было и полное понимание необходимости выполнения тех задач, которые ставила перед ним реальность, и их полезности для общего дела. «Не уходите от жизни, ведите себя верхним путем», – записал он впоследствии^[11].

Помогала удивительная гармония, которая пронизывала совместную жизнь Елены и Николая Рерихов. «Любовь взаимная решила все!.. Всю жизнь прошли они рука об руку, полную взаимного понимания и любви…» – писала современница^[12]. Он посвящал свою Ладу в творческие искания, она вдохновляла его, заботилась о создании благоприятных условий для творчества.

Его тонкая, ранимая натура художника порой разрывалась между внешней, отбирающей громадные силы, стороной жизни и внутренней духовной работой. Рядом была «другиня, спутница, вдохновительница». «Приходилось его успокаивать, пока он ей все рассказывал, не скрывая перед ней своих огорчений и волнений. Приходилось ей зажигать его дух, направлять мысли, создавать новый путь, и он шел за нею, понимая ее дух и чуткость», – записала впоследствии верная ученица Рерихов^[13].

В условиях каждодневной неутомимой работы к Рериху приходит общественное признание. 1906 год – назначен директором школы Императорского общества поощрения художеств (с правом ежегодного доклада императору), 1909 год – избран академиком живописи, 1910-й – председатель общества «Мир искусства», 1916-й – становится статским советником.

Но главное призвание – великий труженик. Нескончаемой чередой идут свидетельства вдохновенных творческих исканий художника – картины, статьи, театральные постановки, храмовые росписи, стихи…

Результаты этой громадной духовной работы неожиданно пришлось подводить среди озер и скал Карелии на фоне общественных потрясений. Февральская революция, большевистский переворот октября семнадцатого года последовательно сокрушили все внешние признаки благополучия. В Финляндии, наедине с природой, Рерих ощущает, как неумолимо обращаются в прах, спадают парадные публичные одежды и он оказывается в прежнем рабочем одеянии художника…

Если Февральская революция еще давала надежды на благополучное переустройство сложившегося положения и продолжения культурного строительства, то октябрьский переворот освободил от всяких иллюзий. Попытки взаимодействия с новыми руководителями культуры не встречают понимания, проект Свободной академии (которая должна была прийти на смену школе Общества поощрения художеств) отставлен до лучших времен, его опыт и знания не востребованы. Спираль жизненного пути совершила полный круг и вернулась к тому, с чего началась. Его не покинули надежные товарищи – кисть и краски.

Но он уже не юноша, начинающий творческий путь, он – зрелый мастер жизни. Рерих полон грандиозных замыслов. Для нового восхождения, для нового продолжения спирали жизни накоплен драгоценный духовный опыт художественного творчества, опыт практического применения знаний и таланта. Ему есть что сказать миру, его переполняют идеи, которые надо осуществить.

Он «свободен и волен и помышлением тверд». Романтизм Рериха удивительно сочетается с практическим освоением окружающего мира. Культ творчества, примат воображения над рассудочностью, миф, символ, стремление к синтезу и обнаружению взаимосвязи всего со всем – самые разные способы и методы включаются Рерихом в орбиту своих творческих исканий. Квинтэссенцию этих исканий отразил Леонид Андреев в своей статье «Держава Рериха».

«Рерих не слуга земли ни в ее прошлом, ни в настоящем: он был в своем мире и не покидает его… Да, он существует, этот прекрасный мир, эта держава Рериха, коей он единственный царь и повелитель. Не занесенный ни на какие карты, он действителен и существует…» – пишет Леонид Андреев^[14].

В канун своего сорокапятилетия Рерих уже не статский советник, не председатель «Мира искусства», не директор школы Общества поощрения художеств, нет у него собственного дома, нет банковских накоплений…

Но что ему эти тленные признаки земного признания?! У него есть своя Держава!

В этой Державе сосредоточены богатства и накопления всех эпох, всех духовных движений прошлого и настоящего, а главное – создатель и повелитель Державы находится в полном расцвете сил и таланта, знаками чего выступают «вестники красоты» – картины мастера. Наедине с природой, в обстановке маленьких интересов провинциального Сердоболя он создает новые свидетельства своего единения с благословенным миром Красоты и Вечности, в котором живут Герои и Победители.

И он готовится вступить на новые пути. «Доспехи духа» укрепились волнующим знакомством с вершинами духовных достижений подвижников Востока – «Бхагавадгитой», книгами Рамакришны, Вивекананды, Тагора. Рерих записывает: «Делаю земной поклон учителям Индии. Они внесли в хаос нашей жизни истинное творчество и радость духа, и тишину рождающую. Во время крайней нужды они подали нам зов. Спокойный, убедительный, мудрый знанием…»^[15]

Этот «Зов» был услышан. Творческое освоение отразилось в картинах, в повести «Пламя», в газетных статьях. Духовный опыт проникновения в тайны высшего познания отражает цикл стихов «Священные знаки», «Благословенному», «Мальчику»…

 
Твоя благодать наполняет
руки мои. В избытке льется
она сквозь пальцы. Не удержать
мне всего. Не успеваю различать
сияющие струи богатства. Твоя
благая волна через руки льется
на землю…^[16]
 

Отправляясь в путь, туда, где «светлеет Восток», Рерих не порывает с родиной, он уверен, что вернется, повитый чудесными дарами новых духовных нахождений и творческих впечатлений. В своем триумфальном шествии по землям Скандинавии, Англии, Америки он оставляет вехи свершений планетарного масштаба. Его Держава покоряет сердца людей самых разных национальностей, профессий и социального положения. После посещения выставки новых картин Рериха известный деятель культуры Михаил Фокин пишет в датской газете: «Рерих не желает быть сухим реалистом, он всегда поэт, фантазер, романтик. Вот почему его творения так созвучны с поэзией Метерлинка, с драмами Ибсена, с музыкой Вагнера и Дебюсси…»^[17]

Н. К. Рерих. Чикаго. 1921 г. Музей Николая Рериха (Нью-Йорк)

Путь Рериха – путь славы. Его фигура вдохновенного служителя Красоте привлекает к нему учеников, легенды окружают его личность и действия. Он устремляется на Восток, совершает беспримерную экспедицию в малодоступные области Азии, впервые проходит из Монголии через Тибет в Индию. Многие его современники мечтали «в Индию духа купить билет» (Николай Гумилев), Рерих достиг большего – открыл ее сокровища другим.

«Мое главное устремление, как художника, – пишет он в начале книги «Сердце Азии», – было к художественной работе. Трудно представить, когда удастся мне воплотить все художественные заметки и впечатления – так щедры эти дары Азии»^[18].