Усы повернулись к Дэниэлу.

– Вы убили тех людей, мистер Ланкастер?

Дэниэл откашлялся, прочищая пересохшее горло.

– Каких людей.

– Не валяйте дурака!

– Когда начались те пострелушки…

– Пострелушки?!

Дэниэл повел носом и содрогнулся. Точно. Блевотина, моча, пепел, кровь. Пах он ничуть не лучше, чем те бездомные бродяги, которых жалостливая Тереза в ночлежке подкармливала даровым супом. Многие считают, будто человека от животного отделяют высокие устремления, мечты и великие идеалы. Наглое вранье! Ничего подобного! Человека от животного отделяет исключительно горячая ванна!

– Ну, когда поднялся весь этот шум, я вышел посмотреть, что там такое. Ну, и случайно прихватил с собой винтовку. Ну, может, нечаянно пальнул пару раз и задел кого-то из тех парней…

Усы воинственно встопорщились.

– Вы хладнокровно убили их двадцать человек! Элитных солдат Синдиката!

– Дело в том, что он – Бэтмэн, – рассеянно обронил Кит, продолжая смотреть в окно.

– Простите, милорд?

– Человек Летучая Мышь, борец с организованной преступностью, защитник сирых и убогих, таящийся под личиной скромного репортера дурацкой газетенки.

– Извините, но разве это был не Супер-Дупер-Мэн?

– Был. Да сплыл, – очень остроумно ответил Кит.

Толстый человек с усами побагровел.

– Лорд Ланкастер, извините, я не вижу здесь повода для юмора! У нас три сотни трупов, почти тысяча пострадавших, много тяжелораненых, целый квартал взлетел на воздух, шум и грохот от этого… фейерверка был слышен кругом на многие мили!

Кит повернул к усатому свое мертвенно-бледное лицо, выражающее одно лишь чистое, незамутненное, концентрированное чувство. Ярость. Ярость!

– Ах, вот как. И что дальше.

– А то, лорд Ланкастер. У нас достаточно оснований, чтобы запереть наглого мальчишку в тюрьму, лет на двадцать-тридцать за эти его… пострелушки. Не стану рассказывать, как тяжело смазливым молодым мальчикам вроде него приходится в тюрьмах.

Любимый братец вконец вышел из себя.

– Я здесь уже четыре часа! Я по горло сыт вашей бюрократией! С меня хватит! Или вы отпускаете немедленно этого щенка паршивого, или я начну принимать меры! Я вас всех тут засужу до смерти!

Дэниэл благоразумно решил смирно постоять и послушать, в конце концов, решалась его судьба, но внимание его отвлеклось на тоненькую книжечку на письменном столе. Все еще сильно хромая, он подошел и взял книжечку в руки. Никто не остановил его.

– Что это?

– Доктрина луизитанского Культа, – ответил кто-то из военных, – мы нашли их у террористов.

– Что? Культ? Террористы?

– Да, мы нашли эту литературу у террористов.

Дэниэл просто не мог в это поверить. Элитные солдаты Синдиката, перешедшие на сторону Культа?

– Культ…

Во внезапном озарении Дэниэл повернулся к усатому толстяку.

– Ты вообще кто? – яростно крикнул он, прервав беседу, которую тот вел с Китом на повышенных тонах.

– А?

– Я спрашиваю, твою мать, кто ты такой!

– Министр внутренних дел.

– Столицы?

– Нет, федерального кабинета Империи.

Дэниэл ничего не мог поделать с собой, ибо снова превратился в припадочную Летучую Мышь. Одним затяжным прыжком перемахнув через столы и лампы, он подлетел к министру и, задушенно воя от гнева и бессилия, начал лупить министра брошюрой, прямо по лицу, по холеным усам.

– Говорите, три сотни трупов? Если вы, наконец, ничего не начнете предпринимать насчет луизитанского Культа, у вас будут сотни тысяч, даже миллионы, трупов! Значит, когда убиваешь двадцать человек – ты убийца, а когда миллионы – министр внутренних дел?

Воцарилась суматоха. Кит кивнул своим охранникам, чтобы они вывели Дэниэла прежде, чем он успеет наговорить министру еще какой-нибудь удивительной чепухи. Охранники выволокли Дэниэла на улицу и некоторое время молча стояли, крепко держа его за локти, очень напряженные, будто ожидая перестрелки. Через минуту-другую они расслабились и затолкали Дэниэла в механо. Начальник службы безопасности Корпорации был там тоже, дал Дэниэлу воды, две таблетки аспирина Эймса и с мелодичным славянским акцентом велел ему сидеть тихо.

– Было очень нелегко разыскать вас, Даниил Геннадьевич, а еще трудней – вытащить отсюда.

Дэниэл сжался, подозревая, что это еще не конец. И верно, минут через десять Кит вышел из здания в сопровождении министра, подошел к механо, открыл дверцу и выволок брата наружу. За ухо.

– Даниил, голубчик, понимаю, ты устал, но ответь, пожалуйста, господину министру на пару вопросов.

Дэниэл развернулся к министру и сопровождающим. В налитых кровью глазах зарябило от мундиров, медалей, погон и чинов.

– Ой.

Министр еще не до конца оправился от нанесенных ему тяжких телесных и моральных увечий.

– Ой? Вот такое ваше объяснение? – спросил он крайне желчно.

– Что я вообще должен объяснять, не пойму.

– Вы знаете, кем были эти террористы? Что молчите? Вы ведь, кажется, писали статью о Культе? Разоблачительную?

– Нет, придурок, хвалебную, – огрызнулся Дэниэл и тотчас схлопотал от брата по шее.

– О чем была ваша статья? – спросил министр. – Перескажите вкратце, по понятным причинам, мы не читали ее.

Дэниэл двое суток не ел, не спал, его до сих пор трясло и корежило от боли. Проведи он связанным еще хоть несколько часов, он мог навеки остаться беспомощным инвалидом. Однако даже в столь плачевном состоянии он не утратил осторожности. С какой стати он должен был на блюдечке преподносить этим людям бесценную информацию, оплаченную кровью, и не только его кровью, а кровью сотен невинных людей. Чтобы они могли принять меры и обезопасить себя? Нет.

– Я написал, что… Культ вдохновлялся и поддерживался правительством, чтобы сокрушить Синдикат Крайм-О. Только ситуация вышла из-под контроля, и на текущий момент Культ представляет собой неуправляемое стихийное движение. Или…

– Или что? – спросил министр.

– Или, может быть, эту аферу затеяли приближенные Моримото, чтобы его свергнуть, но в любом случае, тут замешан кто-то из правительства! Кто-то покрывает этих выродков. Кто-то… это катастрофа!

Повисло долгое молчание.

– Стихийное движение? – наконец, переспросил Кит. – Что там на самом деле происходит? Народное восстание? Восставшие выдвигают политические требования?

– Да какое там восстание, – сказал Дэниэл, – какие требования! Эти люди – зомби. Просто огромная толпа неуправляемых зомби. Живых мертвецов.

Министр внутренних дел на глазах терял терпение.

– Что за наглая клевета, как можете вы очернять правительство?! У вас имеются доказательства? Конкретные имена, фамилии, должности? Что вы молчите? Кто вам заплатил?

– Мне никто не платил.

– Ишь ты, какой бессребреник нашелся!

Дэниэл рванулся к министру, намереваясь сломать тому шею, но пальцы Кита вцепились брату в плечо, как стальные клещи. А уж холодные! Брр! Как будто из морга! Второй рукой их сиятельная милость пнул брата под ребра.

– Господин министр, мы можем провести изрядно много времени, выясняя, кто кому заплатил, и это даже может закончиться небольшим конфузом для нас всех, не правда ли? По-моему, главное сейчас – поймать этих выродков прежде, чем они опять начнут взрывать и расстреливать невинных граждан.

Дэниэл задохнулся.

– А что? Их еще не поймали?

– Их там было человек шестьдесят, этих монстров, Дэнни, кому-то удалось бежать. Не волнуйся, их ищут. Вы ведь ищете их? – холодно поинтересовался Кит у министра.

– Да.

– Вот видишь, Дэнни, – сказал Кит, обнимая брата за плечи, – беспокоиться не о чем. Убийц разыщут и покарают. Как и ублюдков, наваривших капиталы на этой афере. Аминь. Мы свободны и можем идти, не так ли?

– Да, но я напоминаю вам, лорд Ланкастер, ваш брат проходит свидетелем по данному делу, и, следовательно, обязан регулярно являться на допросы. Вам все понятно?

Удостоверяясь, что Кит все понял, а заодно предупредив, что еще разберется с клеветниками и сочувствующими им, министр отбыл. Кит начал очень настойчиво заталкивать брата обратно в обшитое кожей чрево механо.

– Даниил, голубчик, поедем домой.

– Нет!

В конце концов, Кит был ничем не лучше усатого министра и прочих сильных мира всего. Типичный представитель господствующего класса. Все они играли в игрушки, только вместо солдатиков и машинок использовали жалких, никчемных, бедных и бесправных людишек. Пока он думал об этих невыносимо печальных и столь же банальных вещах, брат не оставлял безуспешных попыток затолкать его в механо.

– Прекрати толкать меня!

– А ты прекрати упираться и полезай внутрь, дурак! – прошипел Кит, яростно сверкая глазами.

– Разве я арестован?

– Нет.

– Значит, я могу идти? Да? Где моя винтовка?

– Твое оружие конфисковано.

– У меня есть разрешение.

– Твое разрешение определенно получено незаконным путем, оружие подобного класса и бронебойности в принципе запрещено к ношению гражданскому лицу.

Взор Дэниэла застил кровавый туман, и в этом тумане проступили какие-то мутные видения сожженных деревень, разрушенных городов и тела, мертвые, распухшие, без счету. Гражданское лицо? Это он-то – гражданское лицо? Конфисковали, значит? Ничего, он мог убивать разных сволочей голыми руками. Не впервые.

– Я ухожу, – сказал он.

И двинулся на ощупь сквозь кровавый туман, и шел, пока из тумана не выдвинулась высокая черная фигура и не врезала ему по лицу, да с такой силой, что у Дэниэла из глаз посыпались разноцветные блистающие искры.

– Что…, – только и успел выговорить он, а потом наступила темнота.

Какая злая ирония, но самый что ни на есть банальный фонарный столб проделал с Дэниэлом то, что не удалось ни ужасным солдатам Синдиката, ни стражам правопорядка, именно, моментально отправил его в нокаут. Кит окликнул брата, но опоздал. С душераздирающим грохотом страдалец за счастье человечества наткнулся на старинный фонарь, похожий на тюльпан на высокой ножке, из тех, что в изобилии украшали историческую часть города. От столкновения фонарь заметно накренился, но устоял, а Дэниэл рухнул на землю и отключился. Охранники их милости, ничуть не таясь, во все горло гоготали, заталкивая в механо безжизненное тело.

– Что же вы, злыдни, – с укором проговорил Кит, – бедный маленький ребенок… ну и воняет же от него, уму непостижимо.

– Надо показать мальчика врачу, – сказал начальник службы безопасности.

– Думаете, доблестные законники успели накачать его какой-то дрянью? Наркотиками правды?

– Едва ли, но, похоже, он в шоке, человек в нормальном состоянии не будет натыкаться на фонарные столбы. Ха-ха! Извините.

Ближайшие больницы работали в авральном режиме из-за наплыва пострадавших в результате варварской акции обезумевших культистов. Проще и куда быстрей было отвезти Дэниэла домой и уж там показать врачу. Переполненные больницы наводили на мысли, что власти преуменьшают масштабы теракта и количество пострадавших и погибших. Кит пришел к столь печальному выводу, всю ночь объезжая морги в поисках брата. Тела, тела, обугленные, обезображенные куски мяса, выложенные на белых стерильных столах, как на витрине мясной лавки. Суматоха, неразбериха, паника. От офисного здания, где располагалась редакция «Вестника Республики» осталась лишь глубокая воронка.

Смысл акции культистов от Кита, признаться, ускользал. Статья Дэниэла, даже будучи опубликованной, едва ли могла радикально повлиять на ситуацию с Культом, и даже вызвать широкий общественный резонанс. Другое дело, если Дэниэл все же сумел докопаться до чего-то конкретного и собирался передать информацию своим приятелям из Синдиката. Допустим, но ведь имеется масса способов убрать зарвавшегося мальчишку без шума и пыли, взрывов и сотен жертв.

С другой стороны, какой смысл искать рациональное зерно в действиях помешавшихся фанатиков. И помешавшихся не в религиозном, а в клиническом смысле. И в превосходной степени это помешательство затронуло солдат Синдиката. Преданность организации была заложена в них на уровне самых глубинных животных рефлексов, позволяя без колебаний и намеков на угрызения совести вершить самые страшные злодеяния во славу царственного сёгуна. Долгие годы им промывали мозги, а, когда они примкнули к Культу, их неясным образом… радикально перепрограммировали. Две явно противоречащие друг другу программы – преданность Синдикату и преданность Культу – наложились друг на друга и вызвали то, что в психиатрии именуется полным, абсолютным распадом личности. Фактически, они уже не были людьми. Ни в каком смысле. Свора собак, зараженных бешенством, в слепом отчаянии кусающих всех, кто встанет на пути.

Все это сделалось особенно очевидным, когда по свежим следам удалось задержать одного из новоявленных культистов. То есть, бывшего солдата Синдиката. При взрыве ему оторвало обе ноги. Подельники не стали с ним возиться, а позорно бежали. Факт сам по себе показательный, ибо обыкновенно, эти хищные твари держались вместе до последнего, демонстрируя трогательные примеры взаимовыручки.

Прежде чем бандит отправился в мир иной, его удалось допросить. Результаты допроса оказались… на редкость никчемными. Он не помнил своего служения Синдикату, не имел представления, какой сейчас день недели, месяц или год, не понимал, что находится в госпитале с оторванными конечностями. Пытки и инъекции наркотиков правды производили на элитных солдат Синдиката такое же впечатление, как легкая щекотка. В данном случае, насколько понял Кит из рассказа начальника службы безопасности, отсутствие эффекта от пыток значительно усугублялось еще и невменяемым состоянием… пытаемого.

– Пытки, Боже милосердный, вы должны понимать, я этого не одобряю. Я действительно не одобряю этого. Я не шучу.

– Нам пришлось пойти на крайние меры, князь, поскольку…

– Хорошо.

– Вы бы слышали, как он хохотал, будто демон, вырвавшийся из ада.

Расплавленная химия в венах солдат Синдиката превращала самую сильную физическую боль в потоки чистейшего блаженства. Однако даже он перестал смеяться, когда его подвергли глубинному мозговому сканированию. Через две минуты после начала процедуры он скончался в результате множественного кровоизлияния в мозг. В результате расшифровки его предсмертных видений, удалось установить, что он, среди многих прочих, состоял в диверсионной группе, которую снарядил Моримото, чтобы уничтожить храм Короля.

– Значит, ваш злополучный подопечный убивал культистов?

– Да.

– Что же заставило его вдруг настолько сильно перемениться к ним?

– Нам это доподлинно неизвестно, князь. Здесь в его памяти зияет значительный провал. Он помнил лишь, как оказался вместе с другими своими подельниками в храме Короля… перед танцующей статуей Короля.

– Неужели статуя Короля велела ему и его товарищам отправиться в столицу, подорвать редакцию «Вестника Республики» и убить моего брата? – подивился Кит.

– Да, князь светлейший. Понимаю, звучит абсурдно, но, по видимости, так оно и было. Для того, чтобы покинуть Луизитанию, им пришлось пробраться на грузовую Би-яхту. Таким образом, собственно, они и прибыли в нашу благословенную столицу.

– Надо ли понимать, что нерадивые сотрудники службы безопасности Би-порта уже арестованы и понесут самое суровое наказание за свою преступную халатность?

– Я осведомлялся на сей счет, князь, к сожалению, все они на свободе.

Кит поглядел на брата. И стоило после всего препятствовать Дэниэлу вершить правосудие.

– Ладно… я сам займусь этим, а вы займитесь теми сволочами.

– Надеюсь, вы не станете возражать, если мы будем действовать в обход министерства внутренних дел… и, возможно, некоторых других ведомств. Понимаете… бюрократические проволочки…

– Буду ли я возражать? Разумеется, буду. Ни при каких обстоятельствах я не могу одобрить самосуд! – сказал Кит и погрозил начальнику службы безопасности пальцем.

– И?

– Давай будем считать, что вы мне ни о чем не говорили, и я пребываю в полном неведении. Сделайте мне сюрприз.

***

Через пятнадцать минут они прибыли в особняк, и Кит передал брата прислуге с тем, чтобы бесстрашного борца с диктатурой отмыли, переодели, показали врачу, покормили и уложили спать. Начальник службы безопасности отбыл, предварительно пожелав их милости ни о чем не беспокоиться и отдыхать.

Отдыхать так отдыхать. Кит снял пиджак и галстук, сел в гостиной и начал пить, и пил до тех пор, пока в хмельном тумане не растаяли видения обезображенных тел. В доме ощущалась странная пустота, и, опустошив новый стаканчик, Кит догадался спросить у экономки о Терезе. Оказалась, пока еще не бывшая жена отправилась в ночлежку кормить бездомных горячим супом. Святая женщина. Если бы ей подвернулись на пути ополоумевшие культисты, Тереза бы их тоже накормила горячей куриной лапшой.

Постепенно смеркалось. Приехал Ричард. По дороге с работы он забрал Терезу из ночлежки, так что они приехали вместе и довольно громко ссорясь.

– Пойми, Ричард, эти несчастные люди голодают…

– А-а-ргхх, – рычал Торнтон.

– Кто-то должен о них заботиться.

– А-а-ргхх…

– Им нечего есть и некуда идти.

– А-а-ргхх!

– Ведь с каждым может случиться такая ужасная вещь…

– Со мной уже случилась ужасная вещь! Я два часа кряду провел в твоей ночлежке, потчуя бездомных супом! Господи, за что?

Положа руку на сердце, выглядел Торнтон самым неподходящим образом для визита в ночлежку. На нем был один из его щегольских белых летних костюмов тысяч за шестьдесят, по меньшей мере, ботинки ничуть не меньшей стоимости, бриллиантовый зажим для галстука, бриллиантовые запонки, наручные часы, обсыпанные бриллиантовой крошкой, и бриллиант, жарко сверкающий в мочке уха. Кит представил друга сердечного, разливающим суп в грязной, заплеванной ночлежке, и захохотал. Ричард с Терезой уставились на него с синхронно вытянувшимися лицами.

– Ты ведь сказал, твой брат жив и здоров…

– Да, Ричард. Он сейчас спит.

– Отвезти тебя домой?

– Думаю, я останусь сегодня здесь. Если ты не возражаешь, – прибавил Кит, адресуясь к бледной, напуганной жене.

– Нет, конечно, нет. Ты голоден? Я что-нибудь приготовлю.

Тереза ушла на кухню, кудахтать над кастрюлями и сковородками, а Ричард сел в кресло и стал взирать на Кита очень встревоженно. И подозрительно.

– Знаешь, – сказал он, наконец, – я поговорил с нашими ребятами из службы безопасности, у них проблемы.

Служба безопасности, в действительности, уже разыскала и схватила ренегатов Синдиката. Их выследили и отловили в одном из портовых районов Набережной юго-западного Залива, куда они нагрянули в поисках наркотиков или шлюх, причем платить за услуги совсем не собирались. Там их схватили, обезоружили и скрутили. А через минуту прибыли хорошие ребята из департамента по борьбе с терроризмом, а еще через минуту – плохие ребята, которых снарядил Синдикат на розыски своих заблудших овечек. Ситуация могла получиться забавной, будто в комедии положений, если бы не абсурдное количество оружия и, в целом, очень нервная атмосфера.

– Я тоже успел побеседовать с нашими парнями, Ричард… никаких проблем я тут не вижу. С департаментом по борьбе с терроризмом нам делить нечего, а Моримото пускай отзывает своих людей… если хочет увидеть их живыми и здоровыми.

Торнтон застонал, прижав ко лбу ладонь.

– Сотни погибших, тысячи раненых и покалеченных, а тебе все мало? Теперь, получается, наши люди взяли людей Моримото в заложники?

Кит поморщился.

– Зачем же. Какие еще заложники. Нет. Они наши самые желанные и дорогие, уважаемые гости. Пусть просто выдадут нам тех ублюдков. Сомневаюсь, что Моримото в своем плачевном положении будет поднимать шум из-за столь незначительной безделицы.

Ричард на это резонно заметил, что каждая из безделиц обходится Синдикату, по меньшей мере, в пятьдесят миллионов империалов, то есть, в цену полноценной боевой колесницы. Мало того. После того, как солдаты Синдиката приходили в негодность, их разбирали на… полезные запчасти. Кит не был осведомлен о тонкостях этого наверняка неаппетитного процесса, и, пожалуй, к лучшему.

– Ричард, я уже не думал, что когда-нибудь увижу брата… просто невероятное чудо, что Дэнни сумел выбраться…

– Да, ему необычайно повезло, и тебе тоже, но вы оба ни черта не поняли, и намерены продолжать ваши безумства.

– Я уверен, что, если бы Дэнни мог предвидеть последствия, он бы, конечно, отказался от работы над своей статьей.

Ричард оскалился и рыкнул.

– Ты уверен? После того, как ему неоднократно угрожали? После того, как убили этого полковника? Ты ведь сам ни на йоту не веришь в то, что говоришь. Объясни, почему ты решил поощрять этого больного на всю голову, кровожадного сопляка.

– Ну, я…

– Что?

– Видишь ли. Ты, наверное, в курсе. Мы все в курсе. Дэнни страсть как хочет бороться с диктатурой.

– Хочет, и что?

– Вот, и я тоже.