– Здравствуйте, Полиночка, давненько мы с вами не виделись. Расскажете, что случилось? – интересуется сходу.

При этом сам же вовсю изучает мою карту.

– Здравствуйте, Арсений Петрович. Я не знаю, что случилось. Всё было хорошо. Разве что мы немного повздорили с мужем, а потом я очнулась уже здесь, – признаюсь негромко.

Замечаю, как мама хмурится, но ничего не говорит. Отходит к окну и замирает там со сложенными руками. А вот Арсений Петрович непонятно почему радостно улыбается.

– А, ну тогда понятно всё, – тянет со смешком. – Но всё же советую так больше не делать.

– В смысле? Что вам понятно?

– В прямом, Полина Леонидовна. В вашем положении теперь даже чихать надо с осторожностью, учитывая предысторию прошлой беременности.

Сижу на кровати, хлопаю ресницами и совершенно не понимаю, что он хочет мне этим сказать. Какая нафиг беременность?

У кого? У меня?

Да быть того не может!

– Мы же предохранялись, – окончательно теряюсь.

– Ну знаете ли, ни одно предохранение, кроме полной стерилизации, не даёт стопроцентной гарантии, – назидательным тоном противопоставляет доктор. – По всем данным вы беременны. Причём срок уже примерно шесть-семь недель. Странно, что вы не заметили.

Конечно, не заметила! У меня же месячные были! И чувствовала я себя просто отлично!

– Боже, – хватаюсь за горло, чувствуя, как мне снова становится дурно.

С учётом всех сложившихся обстоятельств, это вот вообще сейчас не к месту. Тимофей если узнает… мне точно свободы не видать.

– Как же так?

Как теперь быть? Что делать?

– Ну-ну, не драматизируйте, Полина Леонидовна. Не всё так плохо. А с деньгами вашего мужа, выходим мы вашего младенчика. Нет, конечно, если вы прям категорически против, то ещё не поздно прервать…

– Нет! – перебиваю я его.

То есть, если с логической точки зрения смотреть, то это и правда самый оптимальный вариант, но я даже мысленно не могу представить себе подобное. Вот и мужчина улыбается.

– Вот и я думаю, не надо вам такой грех на душу брать. Тем более на данный момент прогнозы более чем благоприятные. Чуть позже ещё проведём вам УЗИ и узнаем точно, что к чему, а пока отдыхайте, Полиночка. Медсестра позже придёт и проводит вас в нужный кабинет. Если всё хорошо, и анализы будут в норме, то завтра поедете домой.

– Но я не могу завтра. Мне сегодня надо. Дочь из садика забрать.

– Думаю, с этим вполне справится её отец, – ободряюще улыбается Арсений Петрович.

Он разворачивается, чтобы уйти, но я не позволяю.

– Погодите!

– Да?

– А вы могли бы не сообщать пока об этом Тиму?

Арсений Петрович выгибает бровь.

– Хочу сама ему рассказать. Ну, знаете, чтоб красиво, все дела. А не вот так, посреди больничной палаты, потому что у меня самочувствие плохое, – улыбаюсь ему как можно милее, насколько это возможно в текущей ситуации.

Хотя, если честно, хочется только плакать. Ситуация – хуже не придумаешь.

– А, ну если так, то, конечно, не буду портить сюрприз.

– Спасибо! – благодарю его от всей души.

А как только он уходит, крепко-крепко жмурюсь и, прикусив нижнюю губу, очень стараюсь не расплакаться. Я совершенно растеряна и не знаю, что делать. А ещё мне жутко обидно и больно от предательства Тима. Теперь ещё и беременность эта. Которую мы оба не планировали! Мы вообще решили остановиться на одном ребёнке, чтобы не подвергать меня опасности.

Он поэтому завёл любовницу? Чтобы она ему ребёнка родила? Вместо меня… Раз уж мне противопоказано. Было…

– Боже, – шепчу, цепляясь пальцами за одеяло на мне.

Только не реви, Полина, не вздумай! Ты должна быть сильной. Если не ради себя, то ради детей. Как вообще так вышло? Мы ведь были осторожны, всегда использовали презерватив. Почти четыре года всё нормально было, а тогда, когда грянули неприятности, вдруг залёт? Будто мало мне проблем.

Беспомощно смотрю на маму, понимая, что всё, я не выдерживаю. Это мой предел.

– Мам, – зову родительницу.

И всё-таки реву. Некрасиво шмыгаю носом и реву. Хочу остановиться, но не выходит. И снова себя спрашиваю, почему всё так? За что? Что я сделала Тиму такого, что он так со мной обошёлся? Не родила сына? Но он ведь сам говорил, что ему достаточно дочери. И я знаю, он любит её. Но почему-то не меня. Иначе бы не пошёл к другой за утешением. Или зачем он это сделал? Не важно. Пусть бы просто тогда прямо об этом сказал, а не вот так… через других.

– Господи, Полина, да что с тобой? – слышу мамин голос, а затем она присаживается рядом и осторожно обнимает меня за плечи. – Всё же хорошо, дочка. Ну ты чего, моя?

А я бы и рада ответить, но не могу. Слёзы душат до такой степени, что дышать с трудом удаётся. Мне плохо. Очень-очень плохо. Но не физически – душевно. Меня будто наизнанку вывернули, перетряхнули и бросили валяться в кучу грязных вещей.

– За что он так со мной? За что, мама?

– Кто?

– Тим. Он… Он…

У меня язык не поворачивается вслух произнести нужные слова. Как будто пока молчу, это всё ещё можно отменить. Вот только нельзя. А его любовница ещё и беременна. Как я. Но о том ребёнке Тиму известно, а о моём нет. И, наверное, это неправильно, только я не хочу, чтобы он знал. Не сейчас. Он обязательно использует это против меня, а мне сперва надо добиться развода с ним. Потом скажу.

– Господи, Полина, что происходит? Ты меня пугаешь, дочь, – не выдерживает мама, слегка встряхивая меня.

Надо сказать, это помогает. Я выныриваю из своих мыслей, глядя на неё, не скрывая горечи.

– Тим мне изменил, – шепчу едва слышно. – Мы разводимся, мама.

Взгляд напротив становится растерянным.

– Ты что такое говоришь, дочь? Откуда это сейчас вдруг взялось? – бормочет мама неверяще.

– Вот откуда-то, – отвечаю и снова всхлипываю. – Я сама видела его с ней. В отеле. Мам, она тоже беременна, – окончательно скатываюсь в истерику.

– М-мм… – силится мама что-нибудь сказать.

Но в итоге только вздыхает тяжело и горько. И крепче обнимает меня, принимаясь гладить по голове в утешение, как маленькую. Должно быть, это должно придать мне сил, но я только ещё чаще всхлипываю, размазывая по щекам слёзы.

– А может ты что-то перепутала? – уточняет аккуратно она. – У вас же дочка всё-таки. И ещё теперь ребёночек будет. Плохо, если разведётесь.

– Ага, рабочие моменты обсуждали. Прям в отеле. Посреди рабочего дня. Ну а что? Все же так делают, да? – язвлю, отстраняясь. – Всё я правильно поняла. Тим тоже отрицать не стал. Так что… – снова всхлипываю.

– А ты там что делала? Следила за ним что ли?

– Следила, – признаюсь. – Увидела его с ней, как они уезжают, и поехала. До этого в офисе слышала о них, но считала, что просто болтовня, а оказалось…

Снова всхлипываю, пытаюсь утереть слёзы, но они никак не желают переставать течь.

– А он что?

– А он даже отрицать не стал, говорю же. Сказал, что просто так получилось. Получилось, представляешь? И я просто должна с этим смириться, по его мнению. Ненавижу его!

Мама опять тяжело вздыхает. И предлагает:

– А хочешь, я попрошу папу, и он с ним поговорит? В жизни ведь всякое бывает, но это же не повод детей без отца оставлять.

Смотрю на неё непонимающе.

– В смысле "не повод"? Мам, ты вообще меня слушаешь? К тому же, я разве оставляю? Пусть навещает, пожалуйста, сколько влезет, просто я с ним больше жить вместе не буду.

Несколько секунд она смотрит на меня с таким же непониманием.

– Как это не будешь? Ну, допустим, не будешь… И что тогда дальше? Ты как жить собираешься, если в самом деле разведёшься с Тимофеем, ты подумала? В нужде, но зато гордая, так что ли? Ты же ни дня толком не работала, практика в университете не в счёт. На что ты будешь дочь содержать? Не говоря уже о… – кивает на мой живот.

Я тут же накрываю его ладонью.

В словах мамы есть зерно истины, она права, но мне совсем не нравится то, к чему она ведёт.

– То есть предлагаешь мне простить измену и дальше жить счастливо? Я правильно тебя понимаю, мама?

Внутри резко холодеет. В первую очередь от того, каким ледяным и колючим становится взгляд матери.

– Я тебе предлагаю головой думать и быть реалисткой, – произносит она сухо. – Так уж и дорога и важна будет эта твоя никчёмная гордость, когда твои дети останутся без отца и голодные, только потому, что ты самолично вручила их счастье другой женщине? Хочешь ли ты, чтоб твоя Руслана была и дальше любимой дочерью ювелирного магната или же вам обеим останется довольствоваться лишь объедками – вот о чём тебе думать надо, а не о своей гордости.

Я смотрю на неё и не верю, что она мне это говорит. И дело даже не в правоте, а в том, что… я вдруг отчётливо понимаю, что поддержки с её стороны мне не видать. Если я решу уйти от Тима, она не примет нас с Руськой, не поможет. Да, мама всегда была жёсткой и циничной, и на этой волне они с моим мужем отлично нашли в своё время общий язык, но я не думала, что она поставит деньги выше счастья собственной дочери. Чтобы та страдала всю жизнь, зато ни в чём не нуждалась.

– А о нас с отцом ты подумала? – продолжает мама выговаривать. – Или забыла уже, что он не может работать на двух работах, как раньше, только для того, чтобы у тебя была лучшая жизнь? Да и я не первой молодости давно. Мы столько вложили в тебя, столько сделали, чтобы у тебя всё было, а ты… – вздыхает. – Не будь эгоисткой, думая только о себе.

– Дочь ходит в садик, я вполне могу найти себе работу, – отвечаю, но уже прекрасно понимаю, что она не даст добро на мою задумку.

– Работу? – усмехается мама. – Какую работу? У тебя ребёнок скоро опять будет. Да и… Ты вообще в курсе, какие сейчас зарплаты? А цены в магазинах? – всплёскивает руками. – Ну, конечно, откуда тебе знать, ты ж на ценники не смотрела никогда, – заканчивает язвительно.

А мне так обидно становится. И больно. Хуже, чем от предательства Тима. Но вместе с тем это хорошо отрезвляет.

– Я тебя услышала, мама, – отвечаю, решая больше не спорить с ней. – Нет, так нет. Я и сама справлюсь. Считай, что просто предупредила о своих дальнейших планах. А теперь можно я побуду одна? Я устала.

И надо подумать, как быть дальше. Что делать теперь, когда родной человек оказался такой же опорой, как муж. Никакой.

– Устала? Реально уставать ты начнёшь, если всё-таки сотворишь такую глупость, как развод с Тимофеем Шаховым, – мама неохотно отодвигается и разворачивается, чтобы выйти из палаты. – Кстати, гордая моя, беременным женщинам развод не дают, – бросает уже на пороге.

Она выходит, а я смотрю ей вслед в откровенном замешательстве.

Как это не дают?!