– Бояться все еще не стоит. Теперь я знаю, как с тобой обращаться. Но у меня появились вопросы, – не отводя своих удивительных глаз, предупредил Зейфар. А затем одним движением стянул с себя штаны из тонкой дорогой ткани.

И больше я уже не была способна думать или что-то контролировать. Все, на что хватило моих сил – это чувствовать и запоминать. Впитывать и наслаждаться, отдаваясь этому мужчине полностью.

И только краем сознания удавалось напоминать себе один момент: не поворачиваться к Зейфару спиной.

**

Я была уверена, что не усну. Волнение, напряжение прошедшего дня. Да еще и почти незнакомый мужчина рядом. Но все вышло совсем иначе. Дыхание успокоилось, и я сама не заметила, как, кутаясь в чужие объятия, словно в покрывало, плавно погрузилась в сон без сновидений.

А вот утро наступило как-то неожиданно. Через просвет в шторах глаза слепило солнце, не давая вернуться в негу сна. Свет раздражал, мешал, вызывая недовольство где-то внутри. И вместе с этим недовольством накатили воспоминания.

Распахнув глаза, я покосилась на мужчину, что лежал рядом. Зейфар Ильзатрин, владетельный князь-колдун, Клинок Запада. Волосы в свете солнечных лучей казались серебряными, при черных же ресницах, отбрасывающих тени на скулы. Мужчина лежал, едва прикрытый тонкой, мягкой простыней, и походил на картинку. Вот только картина могла в любой момент проснуться, а я все еще не нашла того, за чем меня прислали.

И стоило бы поторопиться. Мало найти и забрать амулет, нужно было каким-то образом покинуть дворец, пока меня не упекли в гарем. Этого в моих планах не было.

Глаза принялись шарить по покоям, пытаясь придумать, найти, куда же мог мужчина деть нужный мне предмет, а потом я едва не застонала вслух. Ну как можно было не заметить раньше? Впрочем, у меня было оправдание: ночью я была немного занята. Теперь же, в свете солнечных лучей, я рассмотрела множество цепочек и лент, висящих на крючке в складках балдахина. Не раскрывая ткани, было почти и невозможно увидеть их из самой комнаты. Только вот так, лежа на подушках в постели Клинка.

Я словно бы перебирала взглядом амулеты, выискивая нужный, пока тело вдруг не отозвалось теплом и легким привкусом земли на языке. Он был здесь. Кровь в теле понеслась быстрее и, почти не дыша, я медленно села, стараясь не потревожить Зейфара. Мне нужно было встать с постели, обойти кровать и снять амулет за ленту, выдернув его из связки таких же. И все это проделать тихо, не побеспокоив князя. А затем исчезнуть из его жизни. С амулетом и маленькой женской тайной, полной сладких воспоминаний.

Но только стоило двинуться, как рука на бедре дрогнула, и из-под длинных ресниц на меня уставились глаза цвета чистейших цитринов.

– Доброе утро, госпожа… Эвена, кажется? – Зейфар нахмурился, вспоминая имя, которого я ему не говорила. А затем тяжело и как-то печально вздохнул, кинув быстрый взгляд на окна, за которыми вовсю разгорался день. – Наверное, тебе лучше вернуться в гарем, пока Гуветт не решилась нарушить все остатки приличий и не явиться за тобой лично. С нее станется спросить, сколько раз и в каких позах мы провели эту ночь.

Кажется, Зейфар насмехался над нянькой, а меня слегка передернуло от его слов. Гуветт… она вполне была способна испортить мне не только задание, но и жизнь. Стоит ей проявить чуть больше любопытства к моей персоне – и всему придет конец. И как с этим справиться, я пока не знала. Ясно было только одно: без амулета я не могу покинуть Мозаичный дворец. А с учетом того, где Ильзатрин его хранит…

Колдун сел на постели и, протянув ладонь, коснулся моей щеки мягким, ласкающим жестом. По телу тут же разлилось тепло.

– Ты тревожишься из-за няньки, или тебе не понравилось то, что случилось ночью? Я знал, что ты была невинна, и старался быть осторожным, но в первый раз боль есть всегда. Такова судьба женщины: самый важный свой опыт вы получаете через кровь и боль. Становление девушкой, женщиной, матерью… здесь я был бессилен.

Я почувствовала, как жар опалил щеки. Все мое обучение в Капелле готовило меня к другому: я могла выкрасть предмет из-под носа хозяина, могла пробраться в сокровищницу князя или даже одним касанием сломать руку противнику… но я была бессильна против такой откровенной ласки и заботы. С этим я не знала, как быть.

Зейфар словно касался обнаженных частей моей души. Тех, что остались невинными и не озлобленными, как у ребенка. Тех, что верили в счастье и любовь. Верили в то, что я кому-то могу нравиться и быть нужна просто так, а не ради какой-то выгоды.

– Все хорошо. Больно почти не было. Только одно мгновение, – прикрыв глаза, чтобы как-то снизить остроту ощущений, призналась я. Голова сама наклонилась, сильнее прижимаясь щекой к большой шершавой ладони, продлевая ласку. Мне было недостаточно того, что я получила ночью. Этого не хватит на всю мою жизнь. Мне нужно было еще.

– Я рад. Но тебе на самом деле лучше вернуться в гарем. Умыться и выспаться. А я постараюсь оградить тебя от Гуветт, раз ты так ее боишься. Хотя бы на сегодня.

У меня не было вариантов. Ни оспорить приказ, пусть и произнесенный мягко, просьбой, ни покинуть дворец я не могла. Дело еще не сделано.

**

Пришлось вставать, кривясь от ноющей, сладкой боли в теле, и натягивать на себя тонкий, неудобный наряд из множества кусков тюля. Вот только юбка была порвана в поясе, и как я не пыталась закрепить ее на бедрах, вид выходил совсем уж неприличный.

– Не мучайся с этим, – Зейфар грациозно поднялся с постели. До этого момента он из-под ресниц наблюдал за моими неловкими попытками справиться с одеянием, вгоняя в краску. И только когда все стало вконец безнадежно, пришел на помощь. Ему, видно, тоже не нравилось мое вчерашнее платье. – Я дам тебе свою одежду, а потом слуги что-то подберут. Разгуливать в таком наряде по дворцу – не дело. Не знаю, как и кто это допустил.

Колдун, не замолкая, прошелся к шкафу, сделанному прямо в стене, и распахнул створки. Потянув тонкую полосатую рубашку, мужчина кинул ее мне, а затем надел почти такую же на себя. Но если колдуну она чуть прикрывала бедра, то мне оказалась едва ли не по колено. И было это куда приятнее, чем вчерашнее платье. Тонкая прохладная ткань словно бы успокаивала и ласкала тело, как вода.

– Тебя отведут в новые, свободные покои. Таких много в этой части дворца, но они будут временными. Пока твой статус не определен окончательно, лучше быть осторожными. Главное, чтобы Эмнариса не сразу прознала, где ты. Впрочем, за этим присмотрит стража… но лучше не ешь ничего вне собственных покоев. Запомнила? А завтра я позову тебя еще раз. Сегодня много дел, а к тому времени у тебя должно восстановиться все, что я мог…

Зейфар не закончил фразу, оставив висеть ее в воздухе. Но все и так было понятно. А от прозвучавшего обещания почему-то сладко скрутило живот.

– И кафтан. Так будет много приличнее, чем до этого. И я очень надеюсь, что, как моя женщина, ты впредь будешь ходить в достойном виде.

– Вчера у меня не было выбора, – тихо отозвалась, беря из рук Ильзатрина бархатный кафтан глубокого бордового цвета. Плотная, мягкая ткань была украшена серебряной вышивкой и мелким жемчужным бисером, отчего наряд оказался куда тяжелее, чем предполагалось. Подол шлейфом лег на пол, и стало очевидно, насколько колдун выше меня ростом.

– Я так и понял. Но с сегодняшнего дня все переменится. У тебя будет пять служанок и два евнуха. И охрана. Личные покои, думаю, в западном крыле. Пока я не решу вопрос с Эмнарисой…

Зейфар замолчал, а затем повернулся ко мне полностью одетый. В дневном свете он выглядел совсем иначе. Куда опаснее, внимательнее. Величественнее. Я невольно отступила в тень под взглядом его желтых глаз, опасаясь, что чем-то выдам истинную суть происходящего и собственные мысли. Но колдун ничего не сказал.

– Твои браслеты на руках… их надели няньки?

Я вздрогнула, как от удара, и подняла на мужчину испуганный взгляд.

– Не дрожи. Конечно, я почувствовал их холод даже через бутафорные украшения сверху. Тем более что они мне весьма мешали тебя ласкать. Я знаю, что они сдерживают силу и магию. Так ответь мне: откуда они?

– Вы поняли верно. От нянек, – дрожа всем телом под тяжелым бархатом кафтана, тихо сказала правду, не в силах отвести глаз от колдуна.

– И няньки их не снимают, – не вопрос. Утверждение.

Мне не нужно отвечать словами. Достаточно кивнуть. Потому что за те четыре-пять дней свободы в году, что мне достаются, по сути ничего не меняется.

– Мы с этим разберемся. Только никак не могу понять, зачем Ксеркс…

– Да живет он вечно, – слова слетели с губ, прежде чем я сообразила. Вбитые розгами нянек, они вдруг оказались неуместными здесь, и несвоевременными. Зейфар скривился и замолчал.

Отвернувшись, словно забыл о моем присутствии, мужчина подошел к стене и, отодвинув картину, вынул из-за панели тонкую серебряную цепочку. На ней колыхалась небольшая деревянная подвеска. Полированная, она отливала мягким светом, и мне никак не удавалось рассмотреть рисунок на ее поверхности.

– Подойди. У меня есть для тебя подарок. Я привез его издалека. В нем нет ни малейшей ценности для торговцев или перекупщиков, но почему-то мне кажется, что тебе он подойдет, – колдун повернулся, и мне почудилось, что мужчина немного смущен. Еще бы, после ночи с князем я вполне могла рассчитывать не только на слуг и выделенные покои в гареме, но и на приличное золотое ожерелье.

Но несмотря ни на что, это украшение сейчас казалось дороже всех возможных сокровищ. Я шагнула к Зейфару и наклонила голову, позволяя ему надеть на меня подвеску.

Когда цепочка оказалась на моей шее, колдун приподнял мою голову за подбородок, вынуждая заглянуть ему в лицо. Брови Зейфара то хмурились, то удивленно поднимались, словно он не мог решить какую-то задачу.

– И все же от тебя так и веет тайной. Ты как головоломка, и не стала ничуть понятнее, несмотря на произошедшее между нами, – позволив словам повиснуть в воздухе, колдун вдруг улыбнулся. Проказливо, по-мальчишечьи. – Но я определенно знаю, какие именно ласки тебе по вкусу. А это уже немало.

Жар волной поднялся от низа живота и захлестнул все тело.

– Иди, моя прекрасная госпожа. Увидимся завтра.

– Буду с нетерпением ждать, – тихо пообещала я. И это была чистейшая правда. Помимо желания еще раз ощутить себя женщиной, а не инструментом чужих интриг, я все же должна была добыть амулет. Чего бы это мне ни стоило.