Цитаты из книг автора «Александра Першеева»

Это нам очень знакомо, верно? Время модерна, время заводов и бирж, которое как будто ускоряется с каждым днем, требуя от нас, как в Зазеркалье, бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте, а чтобы попасть в другое место, бежать вдвое быстрее. Это ощущение и есть лучшее воплощение vanitas, бесконечной суеты, которая способна породить лишь пустоту. Что может быть противопоставлено этому? – Очевидно, духовная дисциплина. В Голландии протестантизм сочетался с идеями неостоицизма, выраженными Юстусом Липсием в его книгах «О постоянстве» и «Политика». Написанные в конце XVI века, в период бурного роста и связанной с этим дестабилизации, труды Липсия знаменовали новый этап развития стоицизма, античной «кризисной доктрины», в центре которой – этика человека как частного лица, стремящегося выжить и сохранить себя в условиях максимальной неопределенности окружающего мира. О том, что «век вывихнут» Гамлет говорил почти в те же годы. Как его можно «вправить»?

в определенном жанре, но целый мир, идеализированное отражение повседневной жизни голландских патрициев, вселенную «золотого века», в которой нет войны, чумы и оспы, бедняков и инвалидов, имущественных споров, в которой живут галантные кавалеры, играющие на любых музыкальных инструментах и читающие на латыни, нарядные девушки, безмятежно мечтающие о любви, и их преданные служанки. Мы

А героиня Вермеера вся – тишина, спокойствие, умиротворение. Ее фигура расположена точно на центральной оси картины, темный наряд кажется тяжелым, руки раскрыты для еще большей визуальной устойчивости – мы чувствуем, что дама неподвижна. Эта женщина прислушивается к чему-то неуловимому, она ушла в себя. Если в мире «Молочницы» ощущалось длящееся, тягучее время, то здесь – время остановилось, достигнута точка устойчивого равновесия.

Не будь привязан, не будь привязан абсолютно ни к чему. Даже тогда, когда ты придешь туда, где уже никакая привязанность невозможна, будь все-таки не привязан, и еще раз не привязан. Мастер Эка

« Герои Вермеера, похоже, переживают именно это, и их ощущение передается нам, когда движение взгляда, направляемого «силовыми линиями» композиции, входит в резонанс с визуальным ритмом картины. Дыхание замедляется, сердцебиение становится ровнее, мысли затихают.

Это вполне согласуется с описанным у Вебера протестантским идеалом человека, преуспевающего в делах и через это способного служить ближним – методичность и порядок, которые являются основой этого образа жизни, мы ощущаем здесь через живописный образ.

И Лидтке прибавляет: «В пространстве между замутненным стеклом окна (типичном для кухонь) и пятнами извести на стенах лучи солнца выхватывают обычные предметы и заставляют их сиять, как драгоценности, превращая простую смертную в фигуру с алтарной картины. “Молочница” самая осязаемая из видений Вермеера и потому, для некоторых зрителей, самая очаровательная» .

Благодаря этой визуальной силе, выраженной средствами композиции и света, бытовая зарисовка становится похожа на гимн. Может быть, вы помните, как Гомер говорит о Гестии, богине домашнего очага?

И теперь мы лучше понимаем четвертый прием: присущая стилю Вермеера лаконичность повествования создает атмосферу, в которой каждая деталь звучит поэтично.

“Молочница” из Рейксмузея в Амстердаме идет еще дальше в этом направлении. Это полотно, без сомнения написанное несколько позднее, купается в том же спокойном свете и свежести цвета, и мы находим здесь тот же угловой вид комнаты с окном слева.