Глава 4

«Я делаю свое дело, а ты делаешь свое дело.

Я в этом мире не для того, чтобы соответствовать твоим ожиданиям.

И ты в этом мире не для того, чтобы соответствовать моим.

Ты – это ты, и я – это я, и если нам случилось найти друг друга – это прекрасно.

А если нет – этому нельзя помочь».

Фриц Перлз

«Gestalt Therapy Verbatum», 1969 г.

Эти слова Фрица Перлза, основателя гештальт-терапии, Валерий считал своим личным девизом. Слишком часто в прошлом он старался отвечать ожиданиям других. Ему самому было страшно трудно от этого освободиться, и сейчас он старался научить этому своих клиентов. Удивительно, как мы портим свою жизнь только из-за того, что нам не удается удовлетворить чьи-то ожидания. Мы испытываем чувство вины и стараемся себя переделать. Не потому, что это нужно нам, а потому, что так хочет кто-то другой. Родители, учителя, друзья, общество… За годы своей практики Валерий не раз убеждался, что люди безумно любят сами осложнять себе жизнь, при этом не забывая осложнять ее и своим близким.

Он уже два дня как вернулся в Питер, но за это время не успел позвонить ни Даше, ни вдове Юры из Израиля. Вот и сегодня – шесть консультаций по плану.

«Когда закончу, позвоню всем обязательно, – думал Валерий. – Хотя неизвестно еще, в каком он будет состоянии после этих консультаций».

Несмотря на профессиональное правило, что психолог не должен вживаться в проблемы клиента, после некоторых из них Валерий чувствовал себя как выжатый лимон.

Первая консультация уже прошла. Это был именно тот случай, который заставил Валерия вспоминал правоту Перлза. Женщина выросла в интеллигентной ленинградской семье. Была младшей из двух сестер. В этой «интеллигентной» семье царил террор папы-профессора. Папа был велик, он был гениален, он знал все. Если у него и были какие-нибудь проблемы, то это просто потому, что его не ценили достаточно. Кроме того, папа был коллекционером, собирал гравюры. Это считалось очень престижным занятием, которое давало доступ в круги, как тогда говорили, «рафинированной» интеллигенции.

То, что на его престижное занятие уходила почти вся зарплата, разумеется, не имело значения. Как одеваются жена и дети, тоже не имело значения. Важно, чтобы они соответствовали высоким требованиям «рафинированного» интеллигента. Дети учились в английской школе, занимались музыкой. При малейшем отклонении от норм «интеллигентности» «рафинированный» папа любил брать ремень и с удовольствием проходился по мягким местам своих дочек.

Особенно доставалось старшей Оле, которая по презумпции была «плохой». Как и все «плохие» девочки, она забеременела в семнадцать лет, сделала аборт, а в восемнадцать вышла замуж, через год развелась и осталась с маленьким ребенком. Младшая Люба очень старалась быть «хорошей». Она слушалась папу и маму, ей редко доставалась порка. Глядя на старшую сестру, она не заводила никаких отношений с мальчиками, пока не вышла замуж.

Сейчас перед Валерием сидела безумно уставшая пятидесятилетняя женщина, которая всю жизнь хотела только одного – нравиться своим близким. Она ухаживала за папой, который, несмотря на свои почти восемьдесят лет и новую жену (старая жена – мама девочек – тихо умерла уже лет тридцать назад), требовал постоянного внимания. Казалось, что она должна была его ненавидеть, но она его боготворила. А еще она помогала старшей сестре, у которой так и не сложилась жизнь. Она кормила великовозрастного сына и невестку, которые почему-то никак не могли найти нормальную работу, но успели обзавестись двумя детьми.

Люба «пахала» на трех работах, но, несмотря на ее хорошее образование, все работы были с небольшими доходами, но с кучей проблем и обязанностей. Муж уже давно ушел к другой женщине, которая не работала так много, но регулярно ходила в парикмахерскую и покупала себе новые туфли. Люба себе не покупала почти ничего. Да и как покупать, если всем родственникам постоянно что-то нужно. Оле, папе, сыну с его семьей. К Валерию она попала случайно. Сама бы ни за что не пошла, это же так дорого! Ее уговорила соседка и даже предложила платить. Люба знала ее с детства, когда-то эта соседка была подругой ее матери. Она согласилась в память о маме. И вот теперь Валерий уже второй месяц пытался научить ее заботиться о себе и отстаивать свои интересы. Но как это было трудно! Ему казалось, что у половины его клиентов есть такие же проблемы. Почему они так мучают себя и его – бедного!

Закончив со всеми клиентами и еще не полностью придя в себя, Валерий решил выпить кофе, а потом уже думать, кому и когда звонить. Но телефон зазвонил сам. Это был Антон, который кратко рассказал о своей поездке в Москву и разговоре с Никольской. Он предложил сразу же встретиться. После консультаций встречаться Валерию ни с кем не хотелось. Это только кажется, что шесть клиентов – совсем немного, а на самом деле нужно минимум часа два, чтобы после них войти в нормальную форму. Но и отказываться Валерию было неудобно. Антон сказал, что он где-то близко и пообещал подъехать в рамках двадцати минут.

Сам Антон, вернувшись из Москвы, всерьез задумался, к кому ему обратиться, чтобы решить два вопроса. Во-первых, найти фирму, о которой говорила Никольская, во-вторых, понять, использовал ли кто-то их «лекарство». Еще в Москве он позвонил Илье Андреевичу из группы разоблачающих конспирацию. Телефон ему дал Валерий, когда они сидели в кафе, в Зеленогорске. Почему-то Антон был уверен, что Илья Андреевич сможет ответить на все вопросы. Представившись другом и коллегой Валерия и промолчав о Никольской, Антон поинтересовался, слышал ли тот об усилителе вкуса, который действует в сто раз сильнее, чем глутамат натрия.

Илья Андреевич вопросу не удивился, наверное, ему такие вопросы задавали часто, но о подобном веществе ничего не слышал. Он лишь сказал, что теоретически это вполне возможно. Разговор разочаровал Антона, теперь оставалось надеяться только на Валерия. У того были связи с самыми разными людьми, в том числе с компьютерщиками, а они могли сделать чудеса по части поиска информации. Во всяком случае, Антон надеялся, что это именно так.

Когда Антон рассказал про московскую поездку и спросил про компьютерщиков, Валерий сразу подумал о Даше. Остальные его знакомые компьютерщики тоже все были из «Компрестарта», но после недавних событий он уже никому не доверял. Валерий даже внутренне обрадовался. Появился еще один повод позвонить Даше, но по старой привычке к самоанализу он тут же одернул себя.

«Как мальчишка! – подумал Валерий. – Я хочу позвонить девочке и придумываю повод. Это прямо как в школе. Нравится девчонка, и ты звонишь, чтобы спросить, что на дом задали. Будто просто так позвонить не могу!»

Все, что рассказал Антон про беседу с Никольской, было интересно, но как-то слишком конспиративно. Хотя подсадить человека на определенную марку колбасы – это хитро, так ведь можно больше чем на наркотиках заработать. Получается, правильно Ленка говорит. Покупать надо только элементарную еду – мясо, овощи, фрукты… Чтобы было ясно, что ешь. Хотя ведь можно и в мясо что-нибудь подложить.

 
                                           * * *
 

На следующий день Валерию предстояли две встречи. Одна с Дашей, они договорились встретиться в том же кафе на Малой Садовой, где и в первый раз. На сначала предстояла встреча с вдовой Юры из Израиля. Ее звали Татьяна Игоревна, встреча была назначена у выхода из метро «Гостиный Двор». В начале разговора по телефону Татьяна Игоревна держалась настороженно, но искренне обрадовалась, когда Валерий сказал ей про икону и деньги. Интересно, чему она обрадовалось больше?

«Ладно, не надо быть циником», – подумал он про себя.

Куда с ней пойти? Вести ее в кафе на Малой Садовой Валерию совсем не хотелось, это была их с Дашей территория. Однако недалеко от метро располагалась открытая кафешка, где подавали кофе, пиво, всякие безалкогольные напитки и, кажется, что-то из еды. Можно пойти туда, если не будет дождя.

Татьяна Игоревна оказалось полной дамой лет пятидесяти с гаком. Впрочем, дамой ее можно было назвать с известной натяжкой. Правильнее было бы сказать – тетка. Ее одежда вполне соответствовала этому слову. Плохо сидящие брюки, яркая блузка навыпуск и плащ с цветным платком. Дождь все-таки начался, поэтому Валерий предложил пойти поговорить в другое кафе напротив, около Пассажа. Татьяна Игоревна заметно смутилась, кафе было довольно дорогое. Когда Валерий несколько раз повторил, что он угощает, она успокоилась.

Кафе и впрямь было дороговатое, но уютное и спокойное. Народу почти не было. До встречи с Дашей оставалось больше часа. Валерий решил воспользоваться случаем и расспросить Татьяну подробно.

Она быстро спрятала конверт с деньгами в сумочку и, держа в руке икону, начала рассказывать, не дожидаясь приглашения.

– Вы знаете, я так Юре благодарна. Он ведь единственный, кто Олежку вспоминает. Остальные все уже забыли. Первое время после его смерти еще звонили, помощь предлагали, а потом все куда-то исчезли. Я понимаю, что у каждого своя жизнь. Да и когда человек несчастный, это отталкивает.

С последним утверждением Валерий был полностью согласен. Несчастные люди действительно обычно пугают и отталкивают. Словно у человека есть инстинкт – стоять подальше от несчастных, чтобы не заразиться. Конечно, существуют люди, у которых этого инстинкта как бы нет. Наоборот, они стараются выискивать несчастных, помогать им. Иногда тратят на это всю свою жизнь.

Часто с коллегами Валерий спорил, что это – проявления мазохизма или высшее благородство? Может быть, и то, и другое вместе? А ведь «несчастные» во многих случаях ничего не делали, чтобы выйти из своего состояния. Валерий постоянно сталкивался с этим у своих пациентов. Человек приходил, жаловался на жизнь, на неудачи, на близких, но как только ему предлагали что-то сделать для изменения своей жизни, начинал яростно сопротивляться. «Несчастье» было его зоной комфорта. Там плохо, но уютно. Оно обеспечивало сочувствие, а иногда и помощь других. А самое главное, оно служило универсальным основанием для того, чтобы не прилагать никаких усилий. Ведь любое изменение требует усилий, а для многих именно это тяжело.

У большинства таких людей действовал инстинкт, предписывающий идти по пути наименьшего сопротивления. Люди с подобным инстинктом были кошмаром для психотерапевта. Часто случалось, что после месяцев напряженной работы человек просто объявлял, что менять он ничего не будет. Ему и так хорошо, то есть вообще-то нехорошо, но менять он все равно ничего не будет. Бесполезно, еще и хуже может стать.

– Я так понял, что ваш муж и Юрий вместе работали?

– Да, в одной фирме. Вы знаете, он ведь сначала работал в научно-исследовательском институте. Подавал такие надежды! Новые разработки, диссертация почти готовая. А потом пришли девяностые, и им перестали платить. Месяцами вообще не платили! А у нас ребенок маленький, да и у меня на кафедре, я в «Бонч-Бруевиче»¹¹ работала, тоже проблемы были. У секретарей вообще зарплаты крохотные. Вот ему и пришлось искать работу в коммерческих структурах. Предложили эту фирму.

– А что за фирма?

– Показалось, что солидная. Совместное предприятие – русско-американское. Зарплата хорошая, даже в валюте платили. Первое время он работал не совсем по специальности. Он ведь научный работник, в НИИ занимался разработкой новых технологий, а на фирме в начале была только торговля. Импорт лекарств, регистрации, лицензии. Ему даже с таможней приходилось дело иметь. Вы знаете, как он из-за этого нервничал! Потом они организовали производство в Колпино и перевели его туда. Технологом. Он в начале так радовался. Работа по специальности, никаких таможенников, чиновников.

– Говорите, в начале радовался. А потом?

– А потом начались неприятности. Только он мне подробности не рассказывал. Они разрабатывали какие-то лекарства, которые действуют на психику.

– Психотропные?

– Да, психотропные. Он так и говорил. Только там произошло ЧП. Несколько человек, на которых испытывали лекарства, оказались в больнице, а двое умерли. Производство тогда временно закрыли, а Олега и еще нескольких человек послали на четыре месяца в командировку, в Индию. Когда он вернулся, его не узнать было. Мрачный такой весь ходил и ничего мне не рассказывал, но я видела, как он переживает. А потом он выбросился из окна.

– Соболезную. А почему об этом скандале ничего не было слышно? Как называлась эта фирма?

– Фирма… Я не уверена, что помню точное название. Что-то типа «Фармаинтер» или «Фармаинвест». А скандал замяли. У шефов были большие связи, а в девяностые годы… Наших знакомых, у которых был бизнес, прямо на улице расстреляли. И никого не нашли.

Девяностые Валерий помнил хорошо. Тогда даже ему приходилось с ребятами несколько раз ездить в Турцию челноком. Потом договариваться с бандитами об охране, чтобы другие бандиты не отобрали.

– А от фирмы что сказали?

– Ничего определенного. Выразили сочувствие, даже деньги заплатили. Вроде как помощь. Еще сказали, что у Олежки всегда была лабильная психика. «Очень чувствительный и ранимый человек». Так его начальник выразился, который со мной разговаривал. Участливый такой человек, действительно мне помог. Поддержал, потом звонил несколько раз, спрашивал, не надо ли чего. Сына помог в детский сад устроить.

– А сейчас вы поддерживаете с ним отношения?

– Нет, он примерно через год перестал звонить. А мне как-то неудобно было навязываться.

– А как его звали? Вы не помните? – спросил Валерий и, увидев ее удивленный взгляд, пояснил: – Понимаете, я ведь психолог. У меня тоже были пациенты со склонностью к самоубийству. Поэтому мне интересно было бы с ним поговорить, может, я смогу как-то другим помочь.

– Сергей Леонидович Шпрагин его звали. Я посмотрю дома, у меня где-то был его телефон записан. Только неправда все это!

– Что именно?

– То, что у Олежки была лабильная психика. Я, конечно, не психолог и не врач, но только с психикой все у него было в порядке. Он ведь в армии служил, к нам часто его сослуживцы приходили. Они его «железным» называл. Говорили, что он во всех передрягах самообладание сохранял. Какая же тут лабильность? Вот вы психолог, как вы считаете, может нормальный, сильный, уравновешенный человек покончить с собой?

– Все возможно. Есть такое понятие – «скрытая депрессия». Человек кажется спокойным, уравновешенным, даже улыбается, а на душе кошки скребут. Вы сами говорили, что он нервничал.

– Так это он в начале нервничал, в торговом отделе. Просто не привык к такой работе. А на производстве первое время был очень спокоен.

– Первое время, а дальше?

– А дальше как-то замкнулся. Говорил, что есть неприятности, но никаких подробностей не рассказывал. Я вам уже говорила. Про те смертные случаи я после его самоубийства узнала. От Юры.

– Он был скрытным человеком?

– Не знаю… Пожалуй, да. Мужчины не любят говорить о своих проблемах. Это мы все рассказываем. У вас, наверное, женщин-клиентов больше?

Действительно женщин-клиентов у Валерия было больше раза в два. Для мужчины делиться своими проблемами значит проявлять слабость. Женщинам в этом отношении проще. Вот и Татьяна Игоревна уже перешла на свои личные проблемы и начала рассказывать про сына – студента в частном университете по специальности «Маркетинг и реклама».

«Почему именно у таких теток, которые постоянно жалуются на отсутствие денег и живут скромно, не вылезая из долгов, дети учатся в частных университетах? Да еще на маркетинге, культурологии, политологии? – думал Валерий. – Почему им не приходит в голову учиться на врача, инженера, учителя, бухгалтера, наконец! Все профессии, где можно найти приличную работу, не имея больших денег или связей. К тому же можно поступить на бюджетное отделение. Может, телевизор виноват? Смотрит такая тетка телевизор, а там все политологи, имиджмейкеры, стилисты. И ей кажется, что если ее отпрыск закончит такую же специальность, то его ожидает успех и интервью по телевизору».

Впрочем, от комментариев на эту тему Валерий воздержался. По своему опыту он знал, что любые комментарии воспринимаются агрессивно и ни к чему, кроме обид, не приводят. Когда человеку что-то достается трудно, то для оправдания затрат он бессознательно создает мощную защиту. Пробить ее трудно, а часто просто невозможно. В данном случае Татьяна Игоревна наверняка залезла в долги, чтобы платить за учебу для сына. И сейчас она придумывает себе, как ее мальчик, научившись тайнам маркетинга и рекламы, познакомится с влиятельными людьми. Потом и сам войдет в этот волшебный круг телевизионных звезд, у которых всегда модная прическа, белоснежные зубы и «успешный» вид.

В конце разговора, как и ожидал Валерий, Татьяна Игоревна попросила его проконсультировать сына.

– Если можно, сделайте ему какую-нибудь скидку. Вы же понимаете, какое у нас положение!