«Зимний сон»

Счастливы счастливые.

(Борхес)

Бабушка болела уже три дня.

Сходила с соседками, тоже пенсионерками – на самодеятельный «песенный концерт душевной лирики» в местный Дом культуры.

– И поют же ведь – ну так проникновенно!.. не то что эти нынешние крикуны, – уговаривали бабушку её приятельницы-пенсионерки из другого подъезда.

Уговорили.

Выступали – дальние родственницы кого-то из соседок…

Бабушка и до этого уже была простывшая. А там – то ли на сквозняке сидела, то ли ещё ноги по дороге промочила – по такой слякоти, поздняя осень…

И – слегла.

Внучка была очень недовольна соседками.

Внучка приехала к своей любимой бабушке на осенние каникулы – а бабушке плохо. И даже видно, что плохо. Лежит, пьёт лекарства.

Пришлось вызвать участкового врача – женщину средних лет с добродушной улыбкой, живущую где-то неподалёку.

– Ничего, для вашей внучки вы неопасны. У вас не грипп, не ангина. Это ваш организм переохладился и дал сбой, и возраст всё же. Плюс – болячки, накопленные за много лет – как раз в такие моменты дают о себе знать. Когда у организма иммунитет нарушен.

А у вас застарелая пневмония, была вылечена, но и осложнения были. Вам сейчас необходимо поберечься.

Отлежитесь недельку, лечитесь и старайтесь не напрягаться. Телевизор можно смотреть, но не много, и читать можете, ориентируйтесь на самочувствие и давление.

С внучкой – пожалуйста, общайтесь на здоровье и к обоюдному удовольствию!

Но – всё делать в эту неделю лучше лёжа или сидя. Хозяйство подождёт. И на кухне старайтесь кулинарные вахты не устраивать. Внучка может вам посильно помочь: в магазин сходить, в аптеку – по рецепту, вот, держите. Сколько внучке? Десять… Больше похожа на восьмилетнего мальчика, худенькая такая, да ещё стрижка. Хотя росточка уже выше среднего. Ну, что, серьёзная девочка уже. Поможешь бабушке?.. Умница. Разогреть что-то, яичницу, не знаю, пожарить.

Да, я понимаю: единственная внучка на каникулы приехала, да ещё праздник завтра, конечно, хочется покулинарить от души… Но вам нужен покой и отдых. Ну, всего-то хотя бы недельку отлежитесь. А там я опять приду – посмотрим.

Выздоравливайте! И с наступающим вас – Днём Народного Единства!

Придётся вам на этот праздник магазинными яствами угоститься…

Знаю, знаю, – по-доброму засмеялась врач, – про ваши торты соседи уже легенды слагают!.. Но – главное сейчас – не перенапрягаться и не стоять на сквозняках. И – принимать лекарства. Если почувствуете себя хуже – сразу вызывайте неотложку.

Присмотришь за бабушкой? – участковый врач ободряюще кивнула внучке, которая тут же серьёзно закивала в ответ – с ощущением ответственности и тревоги за родную бабулю.

Затем доктор тепло улыбнулась бабушке. И, уже на ходу выслушивая слова благодарности и поздравления с наступающим, надела пальто и ушла.

Внучка закрыла за ней дверь и огорчённо вздохнула.

И пошла в большую комнату – присматривать за бабушкой.

– Это тебя Изольда, небось, сгоношила, да? На концерт этот. Терпеть не могу самодеятельность. И там, небось, тётеньки выли, родственницы эти чьи-то… Нашли себе жертвы…

И внучка сердито фыркнула.

Бабушка невольно заулыбалась и ответила ослабевшим голосом:

– Концерт как концерт… Послушала, поют приятно, мелодично. Нет, не Изольда Леонидовна. И лучше ты, пожалуйста, по отчеству её называй, даже за глаза. Она человек пожилой, как и я. А то вдруг случайно услышит – обидится. Да и некрасиво так.

– Да ну, скажешь тоже! Это только она – пожилая! И противная. Вся фальшивая какая-то. И улыбка у неё – тоже фальшивая. И волосы – для её возраста – слишком ярко красит! И помада – аж за километр видна! Как красный светофор. А скромней надо быть, в шестьдесят лет. И ещё она всё время лезет с вопросами: а как, а чего, про родителей выпытывает… Может, ей ключ от их спальни дать? Ей какое дело?

А ты – никакая ты не пожилая, ты хорошая, и добрая, и весёлая. И ты настоящая. Ты – моя бабулечка. Вот так.

Выпалив всё это, внучка быстро подошла к дивану, на котором сейчас полулежала её бабушка, резво присела на корточки – и порывисто обняла бабушку, всю обхватила, и прижалась к ней щекой…

И чуть не заплакала: и оттого, что бабушку жалко – ведь ей же плохо…

И оттого, что все планы на эту неделю каникул – теперь насмарку…

А планы – были такие: и по городу погулять, и в центральном парке белок орехами покормить, и в кафе сходить, и в кино сходить, и ещё бабушка ей собиралась обновку купить – такой красивый костюмчик! Трикотажный, синий с оранжевым узором. Юбочка и кофточка, загляденье.

А теперь – что?

Пропала неделя…

И внучка снова вздохнула.

И – вот ещё что: угощение же! праздничное угощение!!!

Бабушка – так вкусно готовит!

А теперь – придётся и правда, обойтись чем-то из магазина.

А торт! – вдруг вспомнила внучка.

Как же торт?

Любимый торт…

Торт «Зимний сон» был самый любимый – и не только у внучки.

Но и у всей семьи.

И у всех соседей.

И – вообще у всех тех, кто его хоть раз попробовал.

Все в один голос говорили, что вкуснее – не ели ничего в жизни.

И вовсе не из вежливости – ну, или не только из вежливости – все так говорили.

А – потому что это было правдой.

– Пропал торт… – прошептала внучка. И горестно вздохнула.

– Твоя мама же просила торт! – вдруг спохватилась бабушка. – Надо же… А у меня из головы совсем вылетело… «Зимний сон».

– Вы совсем уже, что ли, обе – ты и моя мама?! – возмутилась внучка, отпрянула от бабушки и уставилась ей в глаза:

– Какой, на фиг, «Зимний сон»?! Ну, то есть, я хотела сказать, – тут же поправилась она, – ни в коем случае. Тебе же доктор сказала русским языком: всю эту неделю ты отлёживаешься. И мы с тобой даже никуда не сходим. И костюм не купим… Ну и ладно! Но ты выздоровеешь, поняла? Медицину надо слушать! И никаких тортов! Варенье тоже вкусное.

А маме я сама сейчас позвоню – и скажу, что им тоже торт отменяется. Пусть в пекарне закажут. Да они с папой просто не знают, что тебе так плохо! Вот и всё.

А как только я ей объясню – так она и сама сразу же откажется, чтоб ты ей торт делала! Вот увидишь!

И внучка ринулась в прихожую – где обычно на тумбочке стояла бабушкина сумка – строгая и скромная коричневая женская сумочка средних размеров, а в ней обычно бабушка забывала свой сотовый.

И дочь всегда отчитывала бабушку, т.е., свою маму: мол, когда звонит ей – всегда должна ждать, как по городскому – пока та подойдёт к своей сумке в коридоре и вытащит телефон; что, сразу нельзя вынуть его из сумки, придя с прогулки или из магазина – и класть рядом с собой?

Внучка в два прыжка оказалась в прихожей – схватила сумку и поскакала обратно в большую комнату – чтобы звонить по бабушкиному мобильнику в бабушкином присутствии. Но вдруг сумка сама запиликала – зазвонил мобильник.

Внучка на миг остановилась – и тут же протянула сумку бабушке.

– Ой, спасибо, – выдохнула бабушка, выудила из недр телефон и ответила.

Звонила внучкина мама – бабушкина единственная дочь.

Завтра – в День Народного Единства – дочери исполнялось 30.

Юбилей.

И дочка очень хотела, чтобы её мать сделала к юбилею торт «Зимний сон».

Юбилей был поводом.

Муж дочери – внучкин папа – зазвал на праздничный обед серьёзных гостей.

Ожидались: заведующий его кафедрой с супругой, два старших преподавателя с его кафедры с супругами, пожилая дама декан без спутника, очень пожилой профессор без спутницы, и даже проректор с супругой.

Внучкиного папу – ещё довольно молодого преподавателя (всего на три года старше своей супруги) и просто кандидата наук – в университете уважали. И студенты, и коллеги с его кафедры, и руководство.

Умный, прекрасно образованный, с дипломом престижного вуза, много работает, находит общий язык и с коллегами, и со студентами, при этом всегда сохраняет чувство внутреннего достоинства, хорошее чувство юмора. А главное, знает свой сложно-технический предмет досконально – и не останавливается на этом.

Исключительно из уважения к молодому коллеге – его более опытные и гораздо более старшие сослуживцы – согласились любезно принять его приглашение.

И, вместо того, чтобы привычно поехать на ноябрьские праздники на дачу с камином, или отправиться в другие гости, ко взрослым детям с внуками, дальним родственникам или старинным друзьям семьи – пообещали прийти домой к нему и его жене-юбилярше.

Вообще-то, так было не принято.

По домам к друг другу университетские преподаватели ходили очень редко.

И времени нет, да и вправду не принято.

А юбилеи отмечали или прямо на работе, на кафедре виновника торжества, или в кафе / в ресторане: по средствам.

Но это приглашение приняли все приглашённые.

Ну, праздник, всё-таки.

И новоселье у молодого коллеги, который недавно въехал в эту новую квартиру – от университета, кстати. Сделал наскоро ремонт, теперь празднует новоселье. Вот и позвал своих коллег.

Ну, а юбилей его супруги…

Она не работала в университете. Работала в сторонней лаборатории. Но теперь – с помощью своего мужа – переходила на преподавательскую должность. В этот самый университет.

Серьёзный университет республиканского масштаба – лучший в республике по своему профилю – с солидной репутацией и очень нужными в промышленности сложно-техническими специальностями.

Юбилярша давно готовила почву для перехода. Ещё бы: сразу такой скачок в статусе! Да и – при муже постоянно…

И супруг в итоге сдался. Ну, что поделаешь, раз уж любимой жене так хочется… Ну так уж прямо хочется! И он навёл справки, разузнал, переговорил…

И – его супругу взяли в университет, на вакантное место.

Ну, что ж, диплом позволяет – который он сам когда-то и помог ей получить, полностью написав за неё дипломную работу; они учились в одной группе.

От университета преподаватели получили дачные участки – все одинаковые, по шесть соток.

Сугубо под дачное строительство – с обычными постройками максимум в два этажа, есть несколько утверждённых типовых планов коттеджей – вполне достаточно, а хоромы здесь возводить незачем. Можно – только дачные дома. Скромные.

Во-первых, природоохранная зона – уже само по себе роскошный подарок: чистейшая шикарная природа, лес, река – и правильная экология.

Во-вторых, зачем интеллигенции огромные дворцы? Университетским преподавателям – для удовлетворения своих потребностей – а также амбиций – вполне должно хватать и двухэтажного коттеджа на семью. Все семьи – стандартные современные, по дюжине детей – ни в одной нет. Ну, и достаточно.

А в-третьих: как бы они, преподаватели – если б захотели себе дворцы отгрохать – за них отчитывались?

И что объясняли бы в налоговой? И – своим же коллегам?..

Ну, и опять же, главное: зачем?

И все на дачах довольствовались симпатичными двухэтажными домиками.

Внучкин папа – как самый молодой преподаватель – построился позже всех. И не такой зажиточный пока что, как остальные, это понятно. Не успел ещё столько молодых специалистов подготовить для народного хозяйства, а значит, получить такое количество зарплат, как остальные. И не успел ещё написать столько научных статей, в том числе и в зарубежные издания, а значит, получить столько гонораров. И т. п.

Это лето – которое прошло и закончилось, и теперь заметалось ворохом пожелтелой листвы, и уже даже засыпалось ранним снегом – было первым летом, которое молодая семья прожила в дачном домике. А не в палатке рядом.

Молодой глава семьи вкалывал и торопился. Ему помогал младший брат. И ещё регулярно приезжала из города бригада рабочих на грузовике. И потом – уже после бригады квалифицированных рабочих – на разные доделки-подработки приглашались мужчины и парни из ближайшей деревни.

Задействовалась даже дочка-школьница: доски подтащить, побыть грузиком у двуручной пилы – крепко вцепившись обеими руками в ручку пилы со своей стороны.

– Да папа, да нам полезно так, это тоже как тренировка, циклическая, понимаешь? Тренер нам даже похожие упражнения со жгутом советовал дома делать, по выходным, дополнительно, – уверяла дочка папу.

– Ну, ладно, – строго согласился отец, – только держись крепко и руки не отпускай. А захочешь отпустить – сначала мне скажи. И я сразу остановлюсь. Поняла?

И так они много досок распилили, на нужные размеры, за предыдущее лето.

И вот – у них своя дача! А на даче – собственный домик! Двухэтажный.

Мама всё лето была очень любезна и улыбчива со всеми соседями.

Многие соседские семьи – старше, уже взрослые дети, а у кого-то и внуки есть.

И дачники – охотно останавливались поздороваться с приветливой соседкой и перекинуться парой слов про дачные дела: и встретив на улочке, и – даже увидев в саду близ калитки, проходя мимо их совсем невысокого и, скорее, символического забора – как у всех. Да и зачем тут – глухие заборы? Ведь все свои.

Всё равно все друг про друга всё узнают…

Лето прошло… Облетела с деревьев листва. Стало всё голо…

То, что летом пряталось под зелёными разросшимися деревьями, за пышными кустами, скрывалось среди пёстрых разноцветных цветов – теперь вдруг обнажалось…

И обнажилось совсем.

Внучка не верила своим ушам.

Сначала, когда бабушка вкратце рассказала маме о том, что заболела, лежит, приходил врач, – внучка слушала спокойно и отстранённо. Да и – не дело это, детям изо всех сил вслушиваться во взрослые разговоры. Потому внучка очень-то и не вслушивалась. Так, разве что, краем уха.

И ждала: вот сейчас мама наговорит бабушке добрых слов сочувствия и тёплых пожеланий поскорее выздороветь.

И, конечно, выдаст кучу извинений – за беспокойство, за то, что – вот, тут, с этим тортом… пристала не вовремя. Интеллигентно, в общем, поступит.

Ну, и чисто женское – ах, ах, и всё такое – тоже никто не отменял. Миленько так.

И – на этом всё, и бабушка с внучкой останутся-таки наедине друг с другом.

И внучка уложит бабушку отдыхать! И станет изо всех сил её лечить и за ней присматривать. И кормить лекарствами по рецепту.

Но разговор пошёл не так.

И, судя по интонациям, в тишине квартиры явственно доносившимся из мобильника – маму ситуация раздражала.

– Мама, мы с тобой договорились! Ты мне обещала. Ты дала мне слово, что сделаешь торт. И я на тебя понадеялась, – с металлическим звоном доносились из трубки мамины назидания.

– Доченька, – дождавшись паузы, бабушка вздохнула сокрушённо.

И стала объяснять ситуацию:

– Доченька, я и правда плохо себя чувствую. Даже в руку сильно отдаёт. И давление. Ты же знаешь, я всегда с удовольствием всё для тебя делаю. Но сейчас – я просто не в состоянии. Мне и правда тяжело. Даже просто стоять трудно. А этот торт – он требует долгой подготовки, и по времени очень много…

– Мама. Значит так. Ты обещала? Обещала, – перебила дочь. – Я на тебя понадеялась. Я хочу – я очень хочу – чтобы ты сделала для меня торт. Именно «Зимний сон». У нас будут очень серьёзные гости, этот торт им понравится.

– Дорогая, – грустно вздохнула бабушка, – но ведь вы ещё успеете заказать хороший торт. Гости к вам придут завтра – после обеда, так? Ещё же целые сутки.

– Мама, завтра мы приедем. Мне нужен именно «Зимний сон». Заказной выпечкой их не удивишь. Постарайся, пожалуйста. Я очень тебя прошу! – и мамин голос вдруг сделался мелодичным и нежным. – Пожалуйста, хорошо! Чтобы я не ударила лицом в грязь перед гостями. Ну, ведь ты же знаешь, это для меня очень важно. И у меня же не каждый день юбилей, правда? А торт у тебя получится чудесный! Я в этом нисколько не сомневаюсь. Всё, пока, выздоравливай, целую тебя. Завтра в полдень мы приедем за тортом.

Бабушка тихо опустила руку со стареньким и немодным мобильником в сумку, и он скользнул опять куда-то в сумочные недра.

Внучка была вне себя. Уставилась на бабушку в упор, в глаза – и, тяжело дыша, чтобы только не заплакать, и зря её не огорчать, – выпалила:

– Что она себе позволяет? Она совсем уже Бога не боится? Как так можно! Как можно быть такой чёрствой, бесчувственной и злой?!

Бабушка вздохнула:

– Маленькая моя, не нужно так говорить. Это нехорошо. Она же твоя мать.

– Да?! Называть её бесчувственной и злой – нехорошо, хотя это вообще-то правда! А – так обходиться со своей пожилой мамой, которая к тому же заболела – это хорошо?! Вообще-то ты тоже мать – для неё. Она – тоже твоя единственная дочь! Или она забыла?!

Бабушка собрала остатки сил – и улыбнулась.

Улыбнулась – как всегда, по-доброму и миролюбиво.

Разве что – чуть грустно и устало.

И внучка сразу опустила глаза – и горько вздохнула, отчего худенькие плечи сначала сильно поднялись… И тут же опустились на место.

Да уж… Не трепать же нервы своей бабулечке лишний раз, – подумала внучка. – Хватит с неё и мамы.

Посмотрела на бабушку – уже спокойнее – и тоже постаралась улыбнуться.

И снова присела на корточки – к ней поближе.

– Ну, вот, всё будет хорошо, – ласково сказала бабушка и родной тёплой ладошкой тихо погладила внучку по макушке. – Давай не будем огорчаться, хорошо.

Внучка кивнула в ответ, пряча грусть.