Глава 3

И все-таки, несмотря на увлечение гистологией, Сергей Саблин, вернувшись из отпуска, пришел к Изабелле Савельевне с заявлением, что основные завалы в своем отделении он разгреб и готов заниматься вскрытиями, посему просил не забывать отписывать ему один-два раза в неделю трупы: не хотел терять навыков экспертной работы. Сумарокова согласилась охотно и радости своей не скрывала.

– Шеф давно уже сказал, что на ваши руки можно рассчитывать, так я все ждала, когда вы со своими «стеклами» управитесь. Только вы уж не обессудьте, Сергей Михайлович, – предупредила она, – вашими будут разные случаи смерти в стационарах, а не криминал.

– Почему?

– Да мне уже доложили, что вы большой любитель ковыряться в медицинских документах и чужие почерки разбирать, – засмеялась та. – А у нас таких любителей нет, поэтому от «больничных» смертей все бегут, как от чумы. Полагаю, у вас в Москве тоже этот вид экспертной работы большой популярностью не пользуется?

– Не пользуется, – подтвердил Сергей. – И что, так-таки ни одного криминала мне не отпишете?

– Уж не беспокойтесь, отпишу, останетесь нами премного довольны.

И улыбнулась ему лукавой улыбкой заговорщицы.

Изабелла Савельевна слово сдержала, примерно на каждые три «больничных» смерти, вскрытие по которым отписывалось Саблину, приходилась одна «криминальная». И случай с гибелью девушки в дорожно-транспортном происшествии поначалу показался Сергею совершенно обычным. Количество автомобилей росло пропорционально росту благосостояния населения Северогорска, соответственно увеличивалось число ДТП, а вот водительское мастерство тех, кто сидел за рулем, неуклонно падало.

Две подружки катались на машине, гоняя по полупустым улицам, и в итоге врезались в бетонную конструкцию, ограждающую колодец теплотрассы. Обе молодые девчонки были навеселе, обеих пришлось извлекать из деформированного, смятого салона автомобиля. Их доставили в больницу, где одна скончалась через восемь суток, не приходя в сознание, вторая же девушка была через две недели выписана на амбулаторное лечение. В подобных случаях в первую очередь следствию необходимо получить ответ на вопрос: кто сидел за рулем? Кто является виновником аварии со смертельным исходом? Кто будет нести ответственность? Без ответа на этот вопрос следствие буксует. Если все погибли – проще, выносится постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи со смертью лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности. Формулировка громоздкая, а в обыденной жизни – просто «отказняк». Но вот если кто-то погиб, а кто-то выжил, всегда есть огромный соблазн свалить всю вину на покойника. И соблазну этому подвержены не только выжившие и члены их семей, но и сотрудники правоохранительных и прочих могущественных органов: зачем портить жизнь человеку судимостью, когда можно обвинить того, кому уже все равно.

Получив постановление следователя о проведении дополнительной судебно-медицинской экспертизы, Сергей пробежал глазами «обстоятельства дела» и усмехнулся: ну конечно же, оставшаяся в живых девушка утверждала, что ничего не помнит из-за амнезии, вызванной черепно-мозговой травмой, но ей кажется, что погибшая подруга попросила у нее разрешения «порулить», и вроде бы владелица автомобиля, к слову – дочка директора одной из обогатительных фабрик, уступила подруге место за рулем, когда они обе вышли из ночного клуба. Перед экспертом ставился вопрос: кто сидел за рулем?

– Ну, ясно, – сказал он Сумароковой, – адвокат, видно, толковый попался. Был бы попроще – она бы твердила, что была пассажиром, хотя всем давно уже известно, что именно водитель чаще всего остается в живых, а тот, кто сидел на переднем пассажирском месте, погибает. Уж сколько исследований проведено на эту тему, давно все доказано, проверено и перепроверено, а они, я имею в виду адвокатов, продолжают считать, что судебная медицина застыла на уровне девятнадцатого века. Обидно, ей-богу! Немецкие эксперты давно уже называют переднее пассажирское сиденье «местом смертника».

– Вы правы, – кивнула Сумарокова, – адвокат у этой девочки из первой десятки в нашей городской адвокатуре, папа, сами понимаете, за ценой не постоит. А на амнезию валить очень удобно, никаких к тебе вопросов, все равно ведь ничего не помнишь. Травмы у нее легкие, всего двух недель в стационаре хватило: сотрясение мозга, перелом костей носа и левого предплечья. Но для того чтобы дурковать, вполне достаточно, раз сотрясение есть – можно включать амнезию, и поди докажи, что она симулирует.

Она помолчала и негромко добавила:

– Сергей Михайлович, учтите: легко не будет.

– Что вы имеете в виду? – встрепенулся Саблин.

– Сами увидите. Но я вас предупредила.

Сергей собрался было идти к себе, но вдруг остановился.

– Изабелла Савельевна, я не понял: а почему экспертиза отписана мне? Ведь это больше касается выжившей девушки, и проводить экспертизу имеет смысл через амбулаторный прием.

Сумарокова укоризненно покачала головой:

– Вот и видно, Сергей Михайлович, что вы еще очень неопытный руководитель отделения. Были бы опытным – задали бы этот вопрос в первую очередь, потому как любой начальник сперва обращает внимание на оргвопросы, а уж потом на суть дела. А вы сразу в суть полезли. Мы и хотели провести экспертизу через «живой» прием, но шеф настоял, чтобы ее делали мы в отделении экспертизы трупов.

– Но почему? Какой в этом смысл?

– Смысла никакого, – Сумарокова пожала плечами, – если иметь в виду смысл профессиональный. А вот смысл корпоративный очень даже есть. Дело в том, что на «живом» приеме у нас сидят два эксперта, один из которых в данный момент находится на стационарном лечении и приступит к работе не ранее чем через месяц, а второй – очень принципиальный. Если вы понимаете, что я имею в виду.

– Нет, не понимаю, – признался Сергей. – Почему принципиальность эксперта мешает проведению экспертизы?

– Боже мой, Сергей Михайлович, ну когда же вы повзрослеете! Есть лица, заинтересованные в определенных выводах эксперта. Надеюсь, вам понятно, о ком и о чем идет речь. Эксперт, работающий сейчас на «живом» приеме, уже проводил экспертизу по выжившей девушке, она есть в материалах, которые вам предоставлены, почитайте – получите массу удовольствия. Не хочу никого чернить огульно, но надеюсь, что вам станет понятна хотя бы примерно стоимость этого документа в денежном выражении. Шеф очень недоволен, поскольку денежное выражение никак его не коснулось. Заинтересованные лица сами решили вопрос с нашим принципиальным экспертом. И теперь, когда речь зашла о дополнительной экспертизе, Георгий Степанович хочет, чтобы договаривались лично с ним. Ему так больше нравится. Именно поэтому он отписал постановление следователя в отделение экспертизы трупов. Знает, что со мной договориться нельзя, значит, придется договариваться с ним, а уж он найдет управу на того эксперта, которому я поручу проведение дополнительной экспертизы. Теперь понятно?

Сергей обескураженно молчал. Эк у них все просто! Все обо всем знают, никто ничего не скрывает, полная гласность и демократия. И что, Изабелла Савельевна заранее предупреждает его о том, что на него начнут давить начальник Бюро и заинтересованные лица? Ну, спасибо и на этом.

– Спасибо, – повторил он вслух. – Тронут. А почему именно я? Почему не Филимонов или еще кто-нибудь из ваших сотрудников? Кто вскрывал погибшую девушку? Почему вы ему-то не поручите дополнительную экспертизу? Ведь дополнительную поручают, как правило, именно тому, кто делал первичную экспертизу, разве у вас не так?

– А он в отпуске, – легко засмеялась Сумарокова. – ДТП произошло полтора месяца назад, через восемь дней девушка скончалась, вот тогда и вскрывали. С тех пор много чего произошло. А Филимонову я поручать не хочу. Поработаете у нас годик-другой – сами начнете во всем разбираться. А пока просто поверьте мне на слово. И в дополнение в качестве, так сказать, бонуса выдам вам еще один секрет или, как сказала бы наша Светочка, маленький гадкий секретик: Георгий Степанович, зная, что вы выполняете вскрытия у нас в морге, и вскрытия эти поручаю вам я, лично просил меня отписать эту экспертизу именно вам. Вероятно, он уверен, что с вами у него проблем не будет. Вы человек относительно молодой и относительно недавно у нас работаете, мало в чем разбираетесь, к начальству относитесь трепетно и уважительно и всегда пойдете ему навстречу. Так что смотрите, оправдайте доверие.

Глаза у нее были при этих словах грустными и строгими. Сергей подумал, что она, похоже, знает о его приятельских отношениях с Петром Андреевичем Чумичевым, влиятельным человеком на комбинате «Полярная звезда», и предвидит возможное развитие событий: если на Саблина не удастся надавить при помощи авторитета начальника Бюро, то подключится Чума, то есть в любом случае из Саблина можно будет вытянуть именно такое заключение, какое нужно.

Он забрал весь пакет документов, включая и материалы уголовного дела. Дополнительная экспертиза в данном случае – вещь несложная, потому что является на самом деле экспертизой по материалам дела, то есть не по живому лицу и не по трупу, а по совокупности данных о них обоих. Здесь не надо вскрывать, не надо проводить гистологические исследования, не нужно осматривать живого человека, здесь требуется внимательно изучить материалы уголовного дела в той части, где описаны фактические обстоятельства, и заключения экспертов по погибшей и выжившей участницам ДТП, нарисовать схемы и ответить на вопрос: кто же всё-таки сидел за рулем? Вроде бы ничего на первый взгляд сложного.

Но на самом деле для четкого и недвусмысленного ответа требуется огромная работа, нужно читать литературу, думать, сопоставлять и анализировать. И если первая экспертиза может закончиться всего лишь описанием травм и повреждений без каких-либо выводов, то при дополнительной этот фокус уже не проходит. Задан конкретный вопрос – будь любезен дать конкретный ответ. Везет тем экспертам, которые получают постановление о проведении экспертизы без этих самых коварных конкретных вопросов, тогда есть возможность обойтись без напряга и укрыться за обтекаемыми формулировками. Вот и в случае с этим ДТП повезло обоим экспертам, что танатологу, что эксперту амбулаторного приема. А ему, Саблину, выходит, не повезло. В принципе экспертная задача была интересной, он любил возиться с информацией, читать, сравнивать, делать выводы, искать зацепки. И мог бы получить истинное удовольствие от порученной ему работы, если бы не одно обстоятельство. Обстоятельство противное и грозящее проблемами и нерво-трепкой.

Сергей начал готовиться к работе. Это был целый ритуал, разработанный еще во времена студенчества и практикуемый в основном в период экзаменационных сессий: сначала выкуривалась сигарета, потом не спеша заваривался чай, который он пил с лимоном и двумя ложками сахара, маленькими глоточками и непременно вприкуску с сушками, которые можно было купить при любой остроте ситуации с дефицитом. Сушек должно быть съедено определенное количество – от пяти до одиннадцати, причем число обязательно было нечетным. В противном случае материал «почему-то» не усваивался. После чая следовала еще одна сигарета, посуда тщательно мылась, стол приводился в состояние девственной пустоты, и только потом на нем раскладывались книги, тетради, пособия и прочее. Все делалось неторопливо, со вкусом, и к моменту завершения подготовительных мероприятий мозг приходил в полную боевую готовность. Эту привычку Сергей Саблин перенес и на профессиональную деятельность.

Первую сигарету в этот раз он решил выкурить прямо в кабинете, хотя обычно старался на рабочем месте не курить слишком много: в прокуренном помещении думалось тяжело. Летом, конечно, он постоянно держал окно открытым, и тогда можно было не выходить на улицу, но северогорский климат не баловал жителей длительным теплом, так что приходилось предаваться дурным привычкам на свежем воздухе или в курилке на первом этаже. Сергей позволял себе выкуривать в кабинете не больше пяти сигарет в течение одного рабочего дня: такая степень «прокуренности» ему работать не мешала.