Глава 6

Зимние сумерки опускаются стремительно.

Вот еще недавно солнце золотило крыши домов, лишь краешком касаясь горизонта, как вдруг вокруг воцарился сизый сумрак.

За те десять минут, что я в неспешном темпе шла до особняка Харвисов, окончательно опустилась тьма. Но она не была зловещей или пугающей.

Напротив!

Каждый дом вокруг загорался цветными огоньками, которые мигали и переливались. С украшенных деревьев искрились большие стеклянные шары, ловя отблески фонарей. Глядя на всё это, невольно хотелось улыбнуться, а тяжёлые мысли отступали. Даже недавняя встреча уже не казалась столь значимой. Наверное, это просто усталость и моя слишком богатая фантазия.

Уже подойдя к поместью, я увидела, как на воротах вспыхнули декоративные узоры, а калитка приоткрылась сама собой.

Все же магические поместья в какой-то мере живые.

И приближение хозяина точно ощущают.

– Мой дом – моя крепость, получается? – задумчиво произнесла я и ласково погладила металлические завитки на створке.

Вообще, за прошедшее время я несколько разобралась со «внешней упаковкой» дома, то бишь с ремонтом. Но вот «внутреннего наполнения» практически не касалась.

И получается, завтра у меня будет шанс узнать что-то новое, ведь, как понимаю, Лаору нужна не бумага о том, что он у меня работает, а вполне конкретные магические обязательства в стиле «слуга-сюзерен». Стало быть, придется использовать алтарь.

В холле меня встретила экономка Бэтси, как всегда, безупречно одетая и собранная.

– Добро пожаловать обратно, леди Харвис. В голубой гостиной сервирован чай, вы просили его заварить к возвращению..

Она сделала приглашающий жест, и я кивнула, улыбнувшись ей.

– Спасибо, Бэтси. Ты, как всегда, обо всём позаботилась.

– Это моя работа, леди.

Это и кое-что еще.

Нужно, пожалуй, расспросить мою профессиональную шпионку о том, что именно она в ближайшее время собирается докладывать лорду Ибисидскому. И возможно, даже стоит лично подсказать, что писать?..

А то шпионы они такие. Сама на себя донос не составишь – никто не составит так, чтобы тебе понравилось!

Я сняла перчатки и шарф, передала их лакею, а затем направилась в гостиную. Здесь царила домашняя атмосфера: большой камин мерцал огнём, Лаор, гримуары и Марель расположились кто рядом, а кто и на большом круглом столе.

На столе, словно на сцене, разыгрывался настоящий спектакль. Сара и Марель активно спорили о чём-то, Фоля пытался вмешаться, и примирить заклятых подружек, но не преуспевал. Лаор же лениво откинулся в кресле с чашкой чая в руках и наблюдал за происходящим с нескрываемым удовольствием.

– О, Аделька вернулась! – обрадовалсь Сара.

– И как вовремя, – протянул Лаор, усмехаясь. – Спасай. А то сейчас одна другой что-нибудь оторвет. Или хвост или закладку, одно из двух…

– Всем добрый вечер, – лишь улыбнулась я и поинтересовалась: – Что обсуждаем?

– Кто из нас больше помог тебе в жизни, – состроив важную мордочку, заявила Сара. – И кто, соответственно, является лучшим другом.

– Вы все мои друзья, и это уж точно не стоит споров, – тихо рассмеялась я, и погладила Марель пальцем между ушек, а Сару почесала по корешку.

Бэтси сменила чайник, принесла дополнительную кружку и даже булочки и кое-что посерьезнее. И это пришлось весьма кстати, ведь оказалось, что гуляя по морозу, я успела проголодаться.

Маленькие бутербродики, конечно, не были полноценным ужином, но вполне выручили.

Мы где-то час просидели в гостинной.

Марель рассказывала о том, как идут дела в особняке и что случилось нового, пока меня не было.

Конечно, больших подвижек за этот срок не случилось, но работа кипела. Фоля поделился тем, что Матильда и Брунгильда сразу после моего отъезда зачаровали семейную библиотеку Харвисов от проникновения и, судя по всему, легли там в спячку.

Я даже порадовалась, так как сейчас была совершенно не готова что-либо решать по поводу владения еще двумя ведьминскими гримуарами.

Признавать себя их хозяйкой не хотелось. А что делать вместо этого, кроме как просто сдать их в Ковен ведьм, я пока не придумала.

Спустя время инкуб попрощался и ушел отдыхать, паучки тоже разбежались по своим делам, и мы остались втроем.

– А вообще, Адель, ты большая молодец, что нашла учительницу, – вдруг проговорила мышка. – Я, конечно, не говорила с ней напрямую, лишь наблюдала из кармана Бетси. Но мне кажется, что это очень грамотный специалист.

Мне сразу стало зябко.

Образ миссис Гарса запустил цепочку воспоминаний и ассоциаций, финалом которой был Рей.

И не принятое решение.

– Мне нужно с вами поговорить.

Я медленно выплела сеть защиты от прослушивания, делать которую некогда научила меня Сара. Сейчас она одобрительно наблюдала за моей работой.

– Обстоятельно, – удовлетворенно хмыкнула Книжуля, когда я закончила.

– Да, потому что разговор не для лишних ушей. В Лавке мы могли говорить и так, мимо внимания Кота точно ничего бы не прошло. А тут приходится перестраховываться.

– Даже интересно, о чем пойдет речь, – тихо пропищала Мареллина.

Она присела на край обычной книги, что лежала на столе и разгладила лапками юбочку. Приготовившись слушать, волшебная мышь слегка пошевелила усиками и вопросительно посмотрела на меня.

Начинать было сложно.

Но молчать дальше уже не было смысла. И времени.

Я максимально коротко пересказала свой диалог с леди Рейвенс. Не упуская при этом детали: о том, что может ожидать по сути невиновного мальчика в теле взрослого, о его нынешнем состоянии и просьбе леди помочь им уехать.

И если в тот момент, когда я слушала ее, мне казалось, что ответ очевиден: я не могу ей помочь. Не хочу и не буду. То с каждым днем моя категоричность шаталась.

А сейчас и вовсе рассыпалась…

И я не знала, что делать.

Я могла бы закрыть глаза на все, но не на несправедливость по отношению к ребенку. Если это действительно так, если на самом деле сейчас это тот малыш – у которого не стали спрашивать, хочет ли он становиться великим магом. Которого лишили детства. Забрали право выбора…

Я со вздохом закончила говорить.

Марель выглядела вконец ошарашенной. А Сара таращила на меня глаза и первое время, видимо, не находила слов.

Зато мышка знала, что мне сказать:

– И ты эту старую грымзу еще не сдала?! После всего, что она сделала тебе, нам?! Адель, как ты могла? А вдруг она еще чего натворит? Чтобы сыночку лучше сделать?

Вот этот момент я не учла. Но в тоже время – сейчас не время для злодейских планов. В любой момент стража их может застать и тогда… Итог неутешительный.

– Они в опале, у нее возможностей нет. К тому же, это все рук дело князя…

– Ты ещё ее оправдывать начни! Заварушку с подселением князя в тело собственного сына затеяла она, – покачала головой Марель. – К тому же, в лавку пробраться возможность же нашла. Что ее остановит к другим людям заявиться?

– Тебя послушать – всех казнить, нельзя помиловать, – произнесла Сара. Спокойно, без той привычной язвительности или иронии. Как-то… горько. – А с виду добропорядочная мышь, не скажешь, что кровожадная.

– Я справедливая вообще-то! Или ты Рею руку пожать хочешь, которой он тебе страницы вырывал? И планировал так-то с Аделькой расправиться!

Я не стала добавлять, что меня потом хотели оживить обратно… Но поняла, что не стоит. Как минимум – я не желаю оправдывать тиосского князя.

– Не хочу, – ответила Книжуля. – Но если в теле Рея сейчас действительно мальчик, то это несправедливо, что он будет нести наказание. За мать, за подселенца. Не думаешь?

– А где гарантии, что если их отпустить, не вернется этот князь и всех не порешит? Откройте глаза! Она преступница, ее сын тоже преступник! Зло должно понести наказание, оправдывать никого нельзя!

А где границы добра и зла? Хотеть спасти сына и дать ему лучшую жизнь вопреки всему – плохо или хорошо?

У меня голова уже разрывалась от этих мыслей и поэтому мне нужно было стороннее мнение. Совет. Подсказка.

Потому что я хотела поступить по совести. Но при этом понимала – если леди Рейвенс ускользнет, это будет неправильно. Но если малыш Рей пострадает, то это тоже несправедливо.

– Мышь, я тебя не поддержу, извини, – Сара вздохнула. – Это тяжело, конечно. Тебе, Марель, или тебе, Адель, возможно не понять, но я была матерью. Сложно описать, но твой взрослый ребёнок это все равно ребёнок… Даже если внутри него кто-то другой, чужой, ты видишь лишь родные глаза, а все его, даже самые ужасные, поступки оправдываешь.

– Но это не значит, что надо всех убийц оправдать! – воскликнула мышка. – Так-то они тоже были пухлещекими малышами, которым пятки мамы целовали.

– Конечно. Но ведь у нас другой случай. Внутри взрослого тела – маленький полуторагодовалый ребёнок.

– Его будут пытать, а могут и вовсе казнить… – у меня холодок прошелся по спине.

– Ла-а-адно. Тогда пусть докажут, что все так, как вы тут говорите! – Марель поднялась на лапки и посмотрела на меня серьезными глазами. – Я не поверю словам, а заверениям преступницы тем более. К тому же, это сам Рей вроде как невиновен, а у матушки руки в крови. Пусть ею занимается правосудие!

Я была с мышкой согласна. Но оставался один момент:

– И как ты это представляешь? Как провести экспертизу? Думаешь, нас или леди Рейвенс кто-то будет слушать?

– Тебя не будут, а вот лорда Ибисидского ещё как будут, – поиграла нарисованными бровями Сарочка. – Так что, если ты хочешь помочь, сначала нужно рассказать все мэру. Но в идеале, чтобы вы не были в конфликте. А то знаешь ли, обиженные мужчины плохо помогают.

Из моего горла вырвался хриплый смех. Вот, значит, как! Дар – обиженный мужчина, а я?.. Я тоже обижена, между прочим.

– Я чего-то не знаю? – встопорщила усики Марель.

Мой гримуар отмахнулась закладкой:

– Да просто Адель умудрилась поссориться с женихом на королевском балу. Теперь она сильная и независимая, мэр ей в зубах дорогие букеты тащит, а она их раздает на улице. И помощи, конечно, просить не хочет. Таки почти не замерли посреди дороги, ты же едва не отослала мэра! Я прям читала это во всей твоей позе вообще и выражении лица в частности.

– Во-первых, не замерзли, – мягко возразила я. – Карета защищена чарами, да и ты сама тепловыми заклинаниями отлично владеешь. А во-вторых, я же не дурочка, чтобы от помощи отказываться.

– Ладно, погорячилась, – примирительно ответила Книжуля. – В общем, Адель, если резюмировать, то мы с мышью можем думать что угодно на этот счет… Но в конечном итоге решение принимать именно тебе. Слушай себя.

– А что если внутри слишком много всего говорят? – горько улыбнулась я. – И как правило прямо противоположные вещи.

– Тогда слушай свои представления о правильном, – серьезно, без обычной иронии ответила Сара. – О том, какая ТЫ. И как именно такая, как ты, должна поступить.

Мареллина хотела было что-то сказать, но нервно вздохнула, помяла и тотчас расправила платьице. А после просто кивнула, поддерживая подругу.

Еще некоторое время мы посидели, сменив тему на более привычную и безопасную. Например, о том, что нам предстоит не только увеличение количества выпуска зелий. Но и расширение их ассортимента. Удастся попробовать новые рецепты из Сарочки!

Спустя часик я попрощалась и пошла спать.

И думать.

И чем дальше, тем больше я приходила к тому, что про ситуацию необходимо рассказать Одару. В конце-концов, именно об этом по факту у меня и просила леди Ревенс.

Так что я расскажу.

При всем моем сочувствии к малышу Рею, Марель была права, и оставлять на свободе его мать было нельзя. Мало ли, к чему в этот раз она решит прибегнуть? Добровольных-то жертв уже не предвидится…

Но я все равно попрошу… а вернее спрошу, будет ли возможность спасти ребенка от участи, которой боится его мать.

Засыпала я именно с этими мыслями.

Они бродили по голове, просто лениво плыли, без каких либо попыток решить, как именно я стану исполнять свою задумку.

Наверное, я просто устала.

⁂

А утро… утро началось с сюрпризов.

– Моя госпожа, проснись, – в хрупкий утренний сон ворвался высокий, потусторонне гулкий голос леди Мириам. – Ты нам нужна, Адель.

– А? – я села на кровати, потирая глаза и пытаясь сообразить, что именно понадобилось мертвой даме. – Что случилось?

– На территорию поместья проник очень сильный маг с группой людей, – отчиталась леди. – Это событие попадает в регламент, согласно которому я должна известить главу рода.

Сон с меня слетел просто молниеносно!

– Что?!

– Так вот, согласно все тому же регламенту, мы должны уничтожить нарушителей, а потом уже докладывать. Но так как это Одар Ибисидский, я решила заменить очередность действий.

– Одар проник в поместье с сообщниками?

Звучало очень странно.

– Да, и все маги. Но кажется, основной их профиль – чары искусств. Собственно, поэтому все живы…

Словно в подтверждение, из-за окна раздался струнный перебор, а после глубокий баритон пропел:

– О, неприступная красавица-а-а…

Стихи оборвались и, судя по отрывочным звукам, начался ожесточенный спор. Кажется, заказчику не нравилось…

Выбравшись из постели, я набросила халат и метнулась к окошку.

Перед моим домом, на вымощенной круглой площадке выстроилась группа музыкантов: два трубача, лютнист, барабанщик с крошечным барабаном, который выглядел так, будто его позаимствовали у мыши, и мужчина в широченной шляпе.

Судя по всему, тот был дирижером – он держал в руках листы с нотами и что-то вдохновенно бубнил, переворачивая страницы.

И вокалистом. Так как откашлявшись, он снова завел что-то про красотку. Неприступную.

Чуть в стороне, как ни в чём не бывало, стоял Одар. Он выглядел до безобразия довольным собой, облокотившись на фонарь и скрестив руки на груди.

Боги, не мог же он решиться на ТАКОЕ?! Или мог?..

– О нет, – выдохнула я, прижав пальцы к вискам.

Как только я показалась в окне, Одар заметил меня и, расплывшись в широчайшей улыбке, торжественно помахал рукой.

– Музыка! – громко скомандовал он.

И она грянула!

Серенада.

 
О, леди из лавки, где травы шуршат,
Твой взор, словно солнечный луч из палат,
Как звон колокольный, как песни рассвет,
Такого виденья в миру́ больше нет.
 

Когда-то в пансионе в одну из девушек с последнего курса влюбился младший сын местного лорда. У него не было денег и титула, но была гитара, красивый голос, харизма и бездна обаятельной наглости.

Потому он периодически приходил под окна нашего пансиона и пел.

Слушали все. Даже наставницы млели, мне кажется.

Но сейчас… сейчас все было по-другому!

Я снова во все глаза уставилась на Одара. Он невозмутимо глядел в ответ.

А солист продолжал надрываться за Ибисидского!

 
Твой гнев –  грозы далекий набат,
Он режет, как нож, задевая закат.
Но даже в упреках есть нежности свет,
Манящий, как вечности тихий привет.
 

Как только солист взял высокую ноту, подчеркивая драматизм стиха о «тихом привете», я чуть не вздрогнула от этого… искусства. Проклятый мэр выглядел абсолютно довольным, как кот, объевшийся сливками. Он, похоже, даже наслаждался происходящим.

Музыканты старались, надо признать.

Трубачи старательно выдували мелодию. Барабанщик с микроскопическим барабаном старался выбить ритм так сосредоточенно, будто от этого зависела его жизнь. Лютнист терзал несчастный инструмент с таким энтузиазмом, что струны жалобно звенели.

 
Прости меня, леди, верни мне улыбку,
Душа без тебя словно книга с ошибкой!
Позволь мне исправить, позволь доказать,
Что со мною ты больше не будешь страдать.
 

Я не выдержала. Закусила губу, чтобы не расхохотаться в голос, но плечи предательски задрожали от сдерживаемого смеха.

Одар, увидев мою реакцию, ухмыльнулся шире. Да как у него совести хватает! Этот человек решил, что серенада, подкрепленная мини-оркестром и этими текстами, убедит меня… в чем? Забыла о «брачной ночи»? О его целях?

Тем временем, в финале каждого куплета трубачи устраивали что-то вроде фейерверка из нот, а лютнист явно экспериментировал со звучанием. Вот сейчас изобразил трель, которая больше походила на крик умирающего павлина.

И в этот момент случилось неизбежное.

В этот момент внизу распахнулась дверь террасы прозвучал Сарочкин голос. Громко и очень проникновенно:

– Одарушка, дорогуша, ежели шо, я знаю в столице хорошего мозгоправа.

Музыканты на мгновение сбились. Одар обернулся, недоверчиво подняв брови, но, кажется, не обиделся.

– Сара, ты сегодня как никогда остра, – произнес он с оттенком смешка, чуть поклонившись в сторону книги. – Но, видишь ли, мозгоправы тут не при чем. Это зов сердца.

Сара медленно закатила нарисованные глазки и ответила с нажимом:

– Зов сердца? А я вот зову к здравому смыслу!

Одар, которому, казалось, было всё равно на любые замечания, повернулся к музыкантам. Несколько слов, жест рукой – и они с заметным облегчением начали собираться. Подхватив свои инструменты, они поспешили за ворота, где стоял большой экипаж. Через минуту вся команда скрылась из виду, словно этого представления и не было.

А сам Ибисидский двинулся к гордо парящей в воздухе Саре, которая деловито спросила:

– Признайся, ты специально искал самых худших? Помнится, мой четвертый муж всегда говорил, что главное это вызвать в своей женщине сильные эмоции. Не обязательно хорошие.

Одар остановился, демонстративно сложив руки на груди.

– Надо сказать, что у них были отличные рекомендации, – невозмутимо заявил он.

– А что сам не пел? – уже гораздо более миролюбивым голосом спросила Книжуля. – Возможно, это произвело бы впечатление!

– Вас жалел. Вокал является моим антиталантом. Но свою мысль надо было как-то донести, а потому вот… заказал.

– Стихи тоже не сам писал, надеюсь?

– Нет, я только примерно обозначил тему… Сам я могу написать смету на реконструкцию магического квартала в столице. Хочешь?

– Нет. Ладно, пойдем уж… Адель точно скоро спустится.

Да, спущусь. Здесь было без вариантов – вдруг мэр, дабы меня мотивировать, вновь позовет еще не уехавших музыкантов?

Но когда одевалась, я очень надеялась, что данное представление – единственный сюрприз от Дара.

Но ошиблась…