Читать книгу «Принуждение к любви» онлайн полностью📖 — Александра Звягинцева — MyBook.
image

Глава 3
Исчисление сроков[3]


Наши пути разошлись сразу после школы. Я поступил в университет на юридический, а Бегемота родители определили в какой-то новомодный платный институт, владельцы которого якобы обучали студентов экономике, а на самом деле просто собирали с них деньги и жили на них в свое удовольствие. Но студенты не жаловались, потому что тоже жили в свое удовольствие, не забивая себе головы премудростями наук, в полной уверенности, что после окончания института им понадобятся вовсе не знания, а совсем иные умения. После института я оказался в прокуратуре, где постигал таинства профессии следователя, а Бегемот, открывший в себе призвание дельца, менял фирмы и банки, нигде особенно не задерживаясь, в надежде наткнуться на настоящий нефтеносный участок. Мы с ним практически не пересекались. Он вдруг прорезался, когда я уже покинул прокуратуру и неожиданно для себя оказался специальным корреспондентом еженедельной газеты «Эхо», где в отделе права работал мой приятель Женька Веригин.

– Ку-ку, Валек, это Бегемот! – прохрюкал он. – Ты мне нужен. Записывай адрес.

Никогда раньше Бегемот не разговаривал со мной таким тоном. Не решался.

– А ты уверен, что тебе нужен именно я?

– Ты-ты! – опять закатился он. – Кто же еще?

– Кто тебя знает. Слушай, Бегемот, а ты теперь кто? Извини, что-то давно о тебе ничего не слышал…

– Милый, так и я узнал, что ты теперь журналюга, только вчера. И сразу звоню! Ты оцени!

– Оценил. Так кто ты все-таки, Бегемот?

– Генеральный директор и главный редактор журнала «Элитарный клуб»! – торжественно провозгласил он. И помолчал, милосердно дав мне время пережить услышанное. – Слышал про такой?

– Краем уха. А что тебе от меня надо? У меня вроде бы другой профиль.

– Валечка, профиль у нас теперь у всех один – за который деньги дают. И другой профиль нам не нужен. Давай приезжай, и я тебе сделаю предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Почему-то я поехал. То ли из любопытства, то ли от нечего делать. Теперь не вспомнишь, чего меня к нему тогда понесло.

Это был не край Москвы, конечно, но и не самое веселое ее местечко. Заводской район, панельные девятиэтажки, первые этажи и подвалы которых уже давно стали обживать и приспосабливать под собственные нужды оборотистые ребята. Вместо всяких жэков, дэзов и дворницких кладовых в них открывались турагентства, приемные нотариусов, стоматологические клиники и ресторанчики. Помещение, которое оттяпал у чиновных жуликов Бегемот, было не чета затопленным подвалам и убогим дворницким комнатенкам. В советские времена там располагался вытрезвитель, в котором был даже «красный уголок». Именно в этом уголке Бегемот и расположил свое логово.

Там было все, что надо для заведений такого сорта. Кожаные диваны и кресла, фикусы размером с лесное дерево, огромный компьютер и стеклянный шкаф с какими-то масками, кубками, дипломами, гжельскими поделками, которые выдавались за подарки восторженных поклонников и почитателей. А еще все коридоры бывшего вытрезвителя были завалены пачками разных номеров журнала, судя по всему, не находившего сбыта.

Когда Бегемот принялся излагать мне историю рождения своего предприятия, я сразу понял, что не услышу ничего нового. Эти проекты тогда вылуплялись и пропадали, как торговые палатки у станций метро. Мужики, у которых от запаха больших денег приключался ступор в мозгах, решили, что каждый приличный бизнесмен должен иметь свое издание, потому что это круто и можно печатать собственные фотографии и рассуждения. А также фотографии дружбанов, жен, партнеров, любовниц, собак и кошек. Что тоже, на их взгляд, было прикольно.

Некоторые из них, более развитые, говорили, что таким манером нужно создавать и поддерживать круг своих – круг преуспевающих людей, они же основа нового российского общества. Чтобы влиятельная зарубежная общественность знала, что в стране есть не только униженные и оскорбленные, но и люди, которые устроились вполне удачно и прочно, а потому не надо драматизировать ситуацию в нашем отечестве. Наиболее продвинутые и романтичные мечтали создать собственное влиятельное издание, которое будет доносить нужные идеи на самый верх, а заодно создавать новым хозяевам жизни благопристойный имидж за рубежом.

В общем, всплывшая наверх биомасса хотела, чтобы ее воспринимали в качестве элиты. А Бегемот в своем издании должен был выдавать соответствующее удостоверение. По существу, он торговал индульгенциями, как вечно пьяный монах-католик накануне Реформации.

Собственно, еженедельник, в котором я тогда служил, являлся новоделом такого же рода. Но наш владелец был бизнесменом-мечтателем и потому хотел влиять, а хозяин Бегемота оказался, судя по всему, любителем красивой жизни, то есть хотел блистать и утирать бегемотовским журналом носы своим недругам и завистникам.

– В общем, он хочет, чтобы журнал стал клубом для своих. Сюда к нам будут приходить знаменитости, а он через них будет обделывать свои черные дела, – ухмыльнулся Бегемот. – А может, ему достаточно будет потереться об их знаменитые бока, чтобы тут же кончить от счастья.

Тут он расплылся в своей фирменной улыбке, от которой девки в нашей школе падали в обморок.

– Ему это действительно так нужно? – удивился я.

Улыбка Бегемота перешла в индюшачий клекот, заменявший ему смех.

– А может, он думает, что у знаменитых баб между ног все не так устроено? – пропыхтел он.

– Поперек, что ли? – хмыкнул я.

И тут же пожалел о своих словах. Не хватало мне еще с Бегемотом обсуждать такие темы – потом стошнит.

Зато Бегемот чуть не задохнулся от счастья.

– Поперек, – задыхался он. – Поперек! Подожди, а это как?

– Ладно, хватит пошлостей, – сурово сказал я, все еще злясь на себя за то, что пошел на поводу у этого скота. Неужели на меня подействовало то, что он теперь начальник и я невольно пытаюсь ему соответствовать, если не сказать хуже? – Давай выкладывай, чего тебе надобно, старче?

Видимо, я вложил в свой голос соответствующие чувства, потому что Бегемот сразу заткнулся. А потом посмотрел на меня оценивающе, и что-то жесткое и злое сверкнуло между его покатым лбом, заросшим кошачьим волосом чуть ли не до бровей, и пористыми, как целлюлитные бедра немолодой бабы, щеками.

– Злой ты стал, Валентин, – вдруг печально протянул он. – Нехорошо. Ты раньше добрый был, в юности.

– В юности я людей за решетку не сажал. Так что…

– Ладно, проехали, – неожиданно четко сказал Бегемот. – Есть предложение. Босс тут раскинул мозгами и придумал такую штуку. Раз, говорит, у нас клуб для избранных, то должны быть люди, которым мы отказываем от членства в нашем клубе.

– То есть?

– То есть мы заводим рубрику «Список нежелательных лиц» или что-то вроде того и печатаем там соответствующие материалы на соответствующих людей. Типа: мы не хотим их видеть у нас потому и потому… А вести эту рубрику за очень хорошие бабки предлагается тебе.

– Спасибо за высокое доверие, – хмыкнул я. И поинтересовался: – Ну и кто же будет составлять проскрипционные списки?

– Я, – не моргнув глазом, сказал Бегемот.

– Ой-ой-ой!

– Ну, мы с тобой, – пожал плечами Бегемот. – Если для тебя это так важно.

– А твой босс?

– А он будет списки смотреть и ставить галочку красным карандашом рядом с фамилией, против которой он не возражает. Ну и что тут такого? А в вашей газетенке разве не так? А на телевидении не так? А везде не так? Ты лучше спроси, сколько я тебе денег положу.

– Да я представляю.

– Чего ты представляешь? А ты представляешь, что можно будет потом брать деньги, чтобы не печатать компромат? Ты представляешь, какие можно будет брать деньги?

Тут я чуть не сказал ему, что в прокуратуре я мог брать такие деньги, которые ему, толстомордому обалдую, и не снились, но, слава богу, вовремя остановил себя. Не хватало еще перед Бегемотом выпендриваться.

– Я сразу о тебе подумал, – осчастливил меня признанием Бегемот. – Ты же юрист, значит, знаешь, как подать материал, чтобы нас в суд не потащили. А потом у тебя с прокуратуры источники остались, связи. Тебе же это делать – как два пальца…

Признаться, у меня уже тогда был повод поразмышлять над предложением, но спешить нужды не было. Чтобы выиграть время, я коварно предложил выпить. В результате наш первый после долгой разлуки бизнес-ланч закончился тупой пьянкой, которая лишь чудом не переросла в настоящий бардак.

В ответ на мое тихое предложение пропустить по рюмочке Бегемот немыслимо оживился, засуетился и выволок откуда-то из-под себя целый ящик настоящего французского коньяка. Им, насколько я уразумел из показаний Бегемота, расплатилась с журналом за рекламу некая разорившаяся фирма, вынужденная рассчитываться с кредиторами своими активами, а они-то и заключались в ящиках с вином, ликерами и коньяком.

После первой же рюмки стало ясно, что мой ход был абсолютно точен – Бегемот опьянел сразу, в мгновение ока, еще не донеся первую рюмку до рта. Так пьянеют люди, пребывающие в многодневном запое. Мне оставалось лишь влить в него еще немного, чтобы он отключился окончательно. Но, прежде чем отключиться, он проявил себя во всем блеске и великолепии.

Сначала он нудно перечислял, какие актрисы и певицы побывали у него вот на этом самом диване и что он там с ними проделывал.

– У меня тут очередь, как за пивом при Советах, – бормотал он, пуская пузыри. – Но я добрый, я никому не отказываю.

Тут он уставился на меня, икнул и сказал:

– Секретаршу позвать? Давай-давай, она у меня всегда наготове, как пионер… Будь готов – всегда готов… К борьбе за дело коммунистической партии… Нет, ты понимаешь – коммунистической партии! К борьбе! Сейчас мы тут прямо и поборемся, все вместе, а?

– Лучше выпьем, – еле отбился я.

Спорить с пьяным – последнее дело, самое лучшее – попытаться его отвлечь. Но Бегемот, видимо, был принципиально зациклен на развратных действиях.

– Старичок, ты сугубо не прав. Лучше и то, и другое. И пожрать, и родину продать. И туда, и сюда. Ты не смотри, что она такая на вид, если ее взять за…

– Верю-верю.

Его сальности удалось пресечь, лишь плеснув еще жидкости в стаканы.

– Просто она не в моем вкусе, – попробовал я успокоить его.

– Обидеть хочешь? – прищурился Бегемот. – Что, я твои вкусы не знаю? У нас тут и на этот вкус, и на тот… На любой.

...
9