Глава 2

– Сука ты, Ясик, хоть и бог!

Море осторожно омывало галечный берег, аккуратно выкладывая камешки полосами – за черной полоской следовала белая, затем розовая, серая, снова черная… Потом появилась зеленоватая. Гальки из зеленоватого гранита на побережье было маловато. Можно было, конечно, наломать камней по какую-нибудь сторону Истинного горизонта, но Ясик не любил заниматься мелочами.

– А еще ты… – начала было Дева, но Ясик досадливо отмахнулся.

Волна словно споткнулась, и полоса из серых камешков превратилась в пунктир, перемешавшись с черной полоской.

– Я знаю, – сказал Ясик. – Я могу даже повторить все то, что ты обо мне сказала вчера, сегодня. Я знаю даже то, что ты собираешься сказать только завтра. И ты, Здоровяк…

Воин, тянувшийся к блюду с фруктами, замер, словно пригвожденный указательным пальцем Ясика. Рука остановилась над гроздью фиолетового винограда, и всем стало видно, что крепкие пальцы Воина подрагивают.

Боги отвели смущенно взгляды от этого знака слабости. Они и сами чувствовали себя не лучшим образом, а кроме того, Воин, он же Здоровяк, он же Полководец, он же много еще разных громких и звучных имен, обладал характером вздорным и был достаточно злопамятен, чтобы отомстить свидетелям своего позора именно за то, что они были свидетелями.

– Не нужно на меня так коситься, – посоветовал, чуть улыбнувшись, Ясик, – или ты захочешь осуществить угрозу, читающуюся в твоем взоре? Мы можем заняться этим прямо сейчас и здесь…

Волны прибоя торопливо разгладили смешавшиеся было черную и серую полоски и принялись укладывать зеленоватую.

– Только я предупреждаю…

Голос Ясика оставался ласковым и вальяжным.

– Я предупреждаю, что так легко, как Мастер, ты не отделаешься.

Все оглянулись на сидящего в отдалении под деревьями Мастера, а тот, кашлянув, будто случайно поправил край одеяния, прикрывающего изуродованную ногу.

– Я понимаю, – голос Ясика стал приторным, – что ты у нас парень крутой, Силой не обделенный, и мне придется тратить много своей Силы, чтобы сохранить у тебя увечье надолго, но это того стоит – непобедимый Воин с изуродованной физиономией… Или без руки. Или…

О берег внезапно с грохотом ударила волна, разом превратив все полосы в туго скрученную спираль.

– Или я оставлю тебя без другой части тела, менее заметной. Но список героев, ведущих свой род от бога Войны, не будет пополняться очень длительное время. – Ясик наконец посмотрел на побледневшего Воина. – Так что, сразимся?

– Я… – выдавил Воин.

– Ты хочешь попросить у меня прощения за оскорбительные мысли? – приподнял бровь Ясик.

– Э-э… – Воин сжал руку в кулак и опустил ее себе на колено.

Мастер нервно потер свое колено.

– Не хочешь? – переспросил Ясик. – Значит, Мастеру повезло. Два уродца на сонм богов – слишком много. Да, Мастер?

Мастер недоверчиво посмотрел на Ясика, потом перевел взгляд на свою ногу.

– Ты согласен, Мастер? – спросил Ясик.

– Да, – до неприличия быстро и громко ответил Мастер.

Пролетавшее над островом облако замерло, дернувшись, приняло вдруг облик Мастера и медленно опустилось к поверхности моря.

– А ты еще не отвык от нормальной походки? – спросил Ясик у Мастера, не сводя взгляда с Воина.

Все тело Воина напряглось, мышцы вибрировали.

Облачный Мастер медленно опустился ниже, нога фантома скрылась в воде, а потом облако медленно поднялось вверх. Обе ноги были прямыми и здоровыми на вид.

– Ап! – воскликнул Ясик, по-цирковому подняв руки.

Мастер встал. Сделал шаг. Потом, помедлив немного, сделал другой, перенеся вес тела на ту, искалеченную несколько веков назад ногу. Потом сделал еще шаг. И еще. Подпрыгнул.

– А теперь ты. – Ясик вдруг оказался на ногах перед сидящим Воином. – Разомнемся, Здоровяк?

– Я приношу свои извинения, – еле слышно пробормотал Воин.

– Что? – переспросил Ясик.

– Я приношу свои извинения за оскорбительные мысли, – громко произнес Воин, почти выкрикнул, словно пытаясь оттолкнуть голосом опасность.

– Вот как? – усмехнулся Ясик. – Тогда кто-то еще хочет меня оскорбить?

Все промолчали.

Мастер вообще не услышал вопроса, он несколько раз присел, наслаждаясь обретенной свободой движений.

– Ты, Красотка, снова хочешь назвать меня сукой? – Ясик обернулся к Деве.

Зрачки голубых глаз богини расширились.

– Не слышу.

– Ты сука, – медленно проговорила Дева. – Отвратительный в своей безнаказанности.

Очередная волна, накатывавшаяся на берег, вдруг замерла нефритовой стеной, гладкой и твердой.

– Сделаешь меня уродиной? – спросила Дева. – Глаза лишишь? Или подаришь мне кривую ногу?

Волна сжалась, превращаясь в светящийся зеленым столб, качнулась и приобрела черты Девы.

– Посмотрим, – задумчиво пробормотал Ясик. – Посмотрим.

Еще одна волна поднялась, превращаясь в хищно поблескивающее лезвие гигантского ножа.

Удар. Прочь отлетели руки водяной фигуры. Еще взмах лезвия – упали в море ноги. И наконец отлетела голова.

Ясик перевел взгляд с изуродованной фигуры на Деву.

– Вот странно, – сказал Ясик. – Берешь совершенное в своей красоте тело, отсекаешь ослепительно красивые ноги, божественные (извините за пошлый каламбур) руки, затем сносишь очаровательную голову – и что? Получаешь красоту? Ни фига. Получается суповой набор для каннибала.

Обе волны потеряли твердость и обрушились на пляж, комкая спираль.

– Нет, Красотка, тебя я уродовать не буду. Тебя я люблю… – Ясик хмыкнул, взял с блюда, парящего в воздухе, гроздь винограда, оторвал губами ягоду. Смахнул с подбородка брызнувший сок. – Я настолько люблю Красотку, что даже объясню вам всем, почему это солнце вчера повело себя так странно. И почему так досталось вашему любимому Семивратью.

Ясик подошел к лежащему под деревом камню, остановился на мгновение. Камень, словно сделанный из воска, вдруг потек, приобретая форму кресла. Ясик сел:

– Значит, я, тамошний бог Солнца, просто сошел с ума и не справился с солнцем? И теперь, по-хорошему, должен не только принести вам свои извинения, но даже и возместить убытки? Да?

Все промолчали. Мастер, собравшийся было куда-то идти, оглянулся на Ясика и тихо присел на камень поодаль.

– Молчание – знак согласия, – констатировал Ясик. – Только это с вашей точки зрения. А вот с моей…

Волны перестали накатываться на берег. Они застывали, набегая одна на другую, поднимались все выше и выше, словно складывая стену. Высокую, изумрудно-зеленую стену.

– Вот ты, Здоровяк… – Ясик махнул рукой в сторону Воина, и тот вздрогнул. – Тебе Трофейного столпа жалко? А тебе, Красотка, Рощи? А Громовержцу… Кстати, где этот засранец? А, вижу. Тебе, милый, храма жалко?

– Жалко, – выдавил Громовержец и замолчал, потрясенный собственной храбростью.

– Понимаю, – кивнул Ясик. – В кои веки успел затесаться не богом Осеннего покоса, а Громовержцем, да еще не где-нибудь, а в Семивратье… И вдруг – бац! И нет храма. Красивый был храм.

Громовержец отвел взгляд.

– Кстати, – в голосе Ясика зазвучало почти искреннее любопытство, – а ты не интересовался у своего тамошнего аватары, что это за пещера была под самым храмом? Для чего там поставили алтарь? И что самое интересное, кому на этом алтаре приносили жертвы? И что самое главное, какие жертвы? А? Какие?

К концу фразы голос Ясика приобрел звучание черной бронзы. Волны все застывали, набегая друг на друга, стена росла, чуть выгибаясь к берегу, и теперь казалось, что это не стену, а свод, купол строят волны. Стих ветер, не в силах преодолеть это препятствие, а цвет солнечных лучей, пробивающихся сквозь |свод, стал зеленоватым, окрашивая лица богов в зеленые оттенки страха.

– Вы не знаете? – переспросил Ясик. – А я знаю. Знаю. И принял меры, чтобы ваше задрипанное Семивратье уцелело. И чтобы его войско не было отозвано от стен Проклятого города.

Зеленоватые лица, зеленоватый песок и алые цветы начали медленно чернеть, словно от ужаса.

– Проморгали ваши семивратьевские ипостаси, прозевали. – Ясик улыбнулся. – Как можно было так проколоться и проглядеть святилище Разрушителя на Горе? И почти сотню его поклонников? И то, что они уже успели принести в жертву десятка три человеческих жизней? И ваши воплощения, которые должны были следить за всем в Семивратье, просрали это совершенно категорично. Случайно? Случайно проморгали Кровавую жертву?

Прозрачный зеленоватый купол со странным шелестящим звуком опустился на песок за спиной вскочивших со своих мест богов, но никто не оглянулся. Их взгляды были прикованы к Ясику, к Ясноглазому, к Верховному богу.

– Так, может быть, кто-то из вас – Разрушитель? Кто-то из вас тот самый, из-за кого я, например, уже довольно долго плохо сплю? Или вы все стали триединым Разрушителем? И таким образом умудряетесь баловаться Кровавой жертвой, не выдавая себя?

Остальные боги отшатнулись, и Дева, Воин и Громовержец почувствовали, как вокруг них начал стягиваться узел Общей Силы. Гигантская рука обхватила их и стала сжимать, будто травинки или колоски.

Ясик молча смотрел, как искажаются лица всех троих. И на лицах этих был только страх, беспредельный ужас и ожидание мучительного продолжения. Они даже не пытались отстраниться друг от друга или вырваться. Они знали, что в случае такой попытки на них обрушится Удар. А противостоять Удару Общей Силы не смог бы никто, даже Верховный. А потом – Бездна. Бездна.

– Я вначале так подумал, – сказал Ясик, – а потом понял, что вы невиновны. Это не вы – Разрушитель. Не все вы. Может быть, кто-то из вас. А может, кто-то из них. Но точно – не я.

Сила отступила, выпуская тройку из тисков. Остальные облегченно вздохнули. Все – это заметил Ясик. И все, похоже, были искренни. И снова не удалось определить, кто же именно Безумный бог, принявший имя Разрушителя.

– Успокойтесь, – сказал Ясик, – пока еще не настал момент битвы. И Безумный, кем бы он ни был, еще не обрел нужной мощи. И ваше гнилое Семивратье еще постоит лет пятьсот—шестьсот, пока в нем снова не заведутся сторонники Разрушителя. Хотите, чтобы в других городах солнце не устраивало таких же разрушений, – либо смените аватар, либо заставьте их работать, а не только девок портить и амброзию жрать. Следите за ними. Хорошая ипостась – это контроль и учет. Учет и контроль. Вы должны быть для своих воплощений непостижимы и внезапны, как вода с неба.

Изумрудный свод вдруг обрушился на богов, сшибая их с ног. Вода сорвала листья и цветы с деревьев, смыла мелкий белый песок с мраморной площадки.

Только Ясик остался сухим и невозмутимым среди криков и ругани богов.

– Вот, приблизительно так, – сказал Ясик. – Внезапно и яростно. Так и солнце срезало верхушку с Горы, как с яйца всмятку. А вместе с верхушкой – всех семивратских поклонников Разрушителя и его тайное святилище. И никто не узнает, что именно произошло в Семивратье. И союзники тамошнего царька выразят ему свое сочувствие, а не отправят свои корабли в город, пока еще не восстановлены стены. И не нужно будет вырезать ВСЕХ. Обошлись малой кровью, могучим ударом. Просто солнце сошло с ума. Так и настройте своих аватар. Или…

Он задумался, с легкой усмешкой рассматривая, как боги приводят себя в порядок, старательно не глядя на Ясика и ни словом не выражая своей злобы по поводу купания.

Дева быстро поправила прическу, мельком взглянула на искалеченные деревья и кусты и легко взмахнула рукой. Через мгновенье ветки снова зеленели, а цветы распространяли благоухание.

– Лучше пусть они расскажут, – медленно и торжественно произнес Ясноглазый, который любил, когда его зовут Ясиком, – пусть они расскажут, что сын бога Солнца попросил разрешения вчера самому проехать на огненном диске по небу, но не справился с управлением, попер на север, стал терять высоту, выжег хрен знает сколько земли – кстати, никому не нужно втихую выжечь пару-тройку деревень? – и тогда Громовержец, да-да, именно Громовержец своим перуном разнес диск вдребезги, приложив заодно и Семивратье. Подробности пусть придумают сами. Я думаю… – Ясик аккуратно доел виноград и отбросил веточку в сторону. – Я думаю, что никто из нас не будет возражать, если пострадавшие боги этой ночью осуществят пару-тройку чудес. Нечто вроде внезапного возникновения нового Храма, Столпа и Рощи. Ведь никто не будет возражать?

Молчание.

«Еще бы», – подумал Ясик.

– И кстати, оно, может, и к лучшему, что люди получат дополнительный урок того, что боги сами решают свои внутренние проблемы. И наверное, следует все время держать одного наказанного на виду у остальных, чтобы они помнили о Силе. Вот как у нас… – Ясик вдруг осекся. – Лажа получается. У нас теперь не осталось наказанного. Хромого я отпустил, а Вояку так и не искалечил. А Силы у меня до фига, всю никак не израсходую за день, а назавтра – снова люди подкидывают. Любят меня люди.

Боги стояли неподвижно.

– Ну не калечить же мне Воина? – сам у себя рассудительно спросил Ясик. – Тем более что ему еще столп восстанавливать. Дева у нас – символ красоты, да и на эту ночь у меня на нее другие планы.

Дева передернула плечами, но не возразила. Ясик усмехнулся.

– Есть выход, – после паузы сказал он. – Я ведь Хромого не простил, мне просто показалось, что два урода – слишком много. А ни одного – слишком мало. Посему… – Ясик обернулся к побледневшему разом Мастеру: – Извини, брат, такие дела.

Мастер закричал, хватаясь за ногу. Было слышно, как хрустит, сгибаясь, кость, как рвутся связки и сухожилия.

– Больно? – спросил Ясик у Мастера, а потом тем же тоном, без паузы, у остальных богов: – Жалко?

Боги промолчали. Мастер вскрикнул еще раз и затих, всхлипывая и поглаживая вновь искалеченную ногу.

Ясик встал с кресла, которое тут же превратилось в камень, потянулся и посмотрел на солнце, идущее к горизонту.

– Мастер! – окликнул Ясик не оборачиваясь. И еще раз, чуть громче: – Мастер!

– Да! – выдавил из себя Мастер, все еще лежа на песке.

– Хреново работаешь, брат. Смотри, какая красота – настоящее солнце. Смотри, как играют, скользят краски перед закатом. Как море окрашивается в безумной красоты оттенки! А что твое солнце, елозящее от Истинного горизонта к Истинному горизонту? Просто раскаленная лепешка какого-то металла.

Мастер еле слышно застонал.

– Ты работай, братела, работай. Здоровье нужно заработать.

Ясик постоял, не столько рассматривая закат, сколько давая возможность богам разойтись. Потом медленно спустился к морю. Присел на корточки.

Волна осторожно потерлась о ногу Ясика. Потом робко приподнялась и, мгновенно обретая черты женского лица, поцеловала его в губы.

«Да, – подумал Ясик, – никто меня не любит, только вот волна. И то потому, что я потратил на это толику Силы. Я могу позволить себе такую вот вольность с волной. И остальные боги тоже могут, но не сделают этого – экономят. Берегут свою бесценную Силу. Хотя они тоже могли бы построить купол из морских волн, они могли бы сломать ногу Хромому и не давать ране зажить. Смогли бы, но для этого им снова понадобилась бы Сила и готовность ее потратить. Сегодня. Зная наверняка, что завтра не иссякнет поток, идущий от храмов, святилищ, алтарей… Но они этого не знают, они боятся, что завтра вдруг что-то произойдет, как в свое время произошло с Алым».

А вот заставить бронзовое солнце выплясывать так, как сделал это вчера он, – им слабо. Им пришлось бы объединиться и истратить все, что удалось нажить за долгие дни скопидомства.

Интересно, кстати, а хватило бы их объединенной Силы для того, чтобы победить его, Ясноглазого? Интересно…

Ясик сел на песок, прямо возле прибоя, и волны стали разбегаться в стороны, чтобы не замочить его одежды.

Они никогда не решатся испытать свою Общую Силу. Никогда. Они не знают, что выйдет из этого испытания, ведь Ясик силен. Он действительно силен. Но и он никогда не решится вызвать их всех на поединок одновременно. Он… Ясик огляделся, словно кто-то мог подслушать его мысли. Он боится. И с тех пор, как один из них научился принимать Кровавые жертвы, не выдавая при этом своего безумия, Ясик потерял покой.

Он помнил, какой была битва с Безумным… Та, единственная, которая выпала им всем. Он и сейчас еще ощущал на своем теле мощь ударов, которые обрушивал Безумный на них всех.

Тогда ему на мгновение показалось, что Безумный победит, что следующий удар просто смешает их всех, бессмертных и прекрасных, с прахом и уделом их станет Бездна, которую они готовили для Него.

Ясик очень хорошо помнил и свой ужас, и ощущение своего бессилия, изрядно приправленного безысходностью, и нахлынувшее отчаяние… Может быть, именно это самое отчаяние и помогло ему тогда. Помогло тогда им всем.

Что-то полыхнуло, и наступила тишина. Они стояли посреди пустыни, раскаленной той самой вспышкой, и среди них не было ни Безумного, ни Алого. Потом начался дележ освободившихся территорий и титулов, осиротевшие аватары метнулись к богам, выискивая себе сильного и надежного покровителя… Веселое было время, настолько веселое, что боги даже перестали вспоминать и Алого, и Безумного.

Тогда им казалось, что самое страшное удалось преодолеть. Еще бы – они смогли укротить Безумного! Они выстояли.

Ясик оглянулся. Никого не видно. Все бессмертные расползлись по норам и зализывают раны на своем достоинстве. На своих гордости и самолюбии.