2. Дети

На самом деле все они жили очень дружно и вместе ходили купаться на речку. Там тоже играли и веселились. Но кое-кто из малышей иногда отходил в сторону и о чём-то задумывался… Всё равно этим летом им было хорошо вместе.

Когда Мама-медведица впервые привела своих маленьких медвежат на речку, они очень удивились такому чуду. Речка была небольшая и не очень широкая, как и большинство лесных рек. Но текла она медленно, как большая и спокойная река, как течёт каждый день в детстве, когда очень хочется побыстрее вырасти.

В первый раз медвежата долго смотрели на речку, не решаясь зайти в воду. Речка тоже словно остановила свои воды и смотрела на них. Но Мама-медведица, как бы играя, подталкивала детей сзади поближе к берегу. Они, конечно, сразу же плюхнулись в прохладную толщу воды и стали смешными коричневыми колобками, которые весело барахтались в воде. Речке они понравились. Им уже не хотелось драться-ругаться, им хотелось купаться-смеяться, нырять и не бояться, просто играть брызгами воды, которые мама называла каплями. Маленьким медведям даже стало казаться, что они какие-то водоплавающие существа и могут плескаться в воде бесконечно.

И действительно, оказалось, что медвежата прекрасно умеют плавать и нырять, хотя их этому никто не учил! А ещё – брызгаться и плескаться. Но этому и не нужно было учиться. Это было само детство. А мама всегда была рядом и всё видела.

Смышлёный медвежонок сразу стал заводилой в их играх. Он стал как бы старшим братом. Когда медвежата выбрались на берег, он увидел, что они стали какие-то не такие, не похожие на самих себя. Шерсть слиплась комками, а местами торчала во все стороны. Мама сказала, что это они просто мокрые, но скоро высохнут. И тогда старший брат предложил:

– А давайте играть, пока мы мокрые, будто это не я, а ты? А ты, наоборот, будешь не собой, а мной. Давайте все перепутаемся, и мама нас тогда не узнает! Вот будет смешно!

Но мама их всё равно узнавала и различала. Как ей это удавалось – непонятно. Они ещё не знали, что любая мама всегда узнает и отличит каждого своего ребёнка.

Маме-медведице это было нужно ещё и потому, что следующей весной, по заведённой в их Большом Лесу традиции, она собиралась повести своих подросших детей к Деду, чтобы он дал им имена и как бы поставил на учёт в Большой Книге.

Но это будет ещё нескоро, а пока всех медвежат нужно было откормить и воспитать в лучших традициях Большого Леса, чтобы никто в лесу не говорил про них, что они – дикие.

Тем временем лесная жизнь шла своим чередом безо всякого отчёта и остановки. Дни становились короче, ночи прохладнее, и бесконечное пространство большого тёплого лета уносилось куда-то вместе с тяжёлыми облаками и холодными ливнями. Лес гудел и шумел на осенних ветрах, торопиться ему было некуда. Сбежать он тоже никуда не мог, потому что его деревья за это лето ещё сильнее вросли корнями в ту землю, на которой когда-то родился, вырос и стоял теперь крепко. Большому Лесу суждено было каждый вечер медленно погружаться в густую темноту холодных ночей, а утром встречать туманные вздохи розовых рассветов и томительно ждать в себе признаки жизни нового дня.

Мама-медведица уже с трудом нагуливала вес, который был ей обязательно нужен, чтобы пережить предстоящую зиму. Поэтому она боялась, что не осилит очередную зимовку и чувствовала, что время её не до конца ещё пережитой жизни уменьшается с каждым днём.

У неё давно болели передние и задние лапы, сточились зубы и обломалось несколько когтей, но она исправно добывала еду для своих больших уже детей и обучала их охоте. Как опытная мать, она давала им уроки внимания и вежливости. Учила законам Большого Леса и рассказывала о Порядке, который когда-то придумал Дед для всех лесных жителей. Дети внимательно слушали её и удивлялись. Оказалось, что до того, как в Лесу появился Дед, по её словам, этот лес был совсем диким и дремучим, и жили там одни только звери. У них не было никакого порядка, каждый делал, что хотел, и ходили все эти звери всегда зверски голодные и дикие. Никто даже не знал, зачем живёт и почему, а теперь у всех в лесу есть своё место и направление в жизни. Многие даже научились любить и уважать друг друга. Не у всех, конечно, это получалось, но Дед об этом тоже знал. Ему сообщали… Но главным было то, что абсолютно все звери должны были любить и уважать самого Деда.

О том, кто такой этот Дед, Мама-медведица обещала рассказать следующей весной, когда они ещё немного подрастут, наберутся сил и все вместе пойдут к нему. А пока нужно было начинать заново обустраивать её старую берлогу для предстоящей зимовки.

– Я думаю, что мы все – очень хорошие, просто замечательные, – сказала своей маме девочка-медведь, когда они дружной семьёй подошли к их берлоге: все медведики родились здесь позапрошлой зимой. Под нависающими корнями большого поваленного дерева между камней образовалась не очень большая, но очень уютная пещера. Она была наполовину завалена ветками и засыпана старым мхом. Пополам с грустью от ушедшего лета туда уже нападало много листьев замёрзших на зиму деревьев. Никакие деревья не могли спрятаться в берлоге, разве что немного погреть свои корни, а медведи могли. Поэтому деревьям предстояло переносить холод и ветра стойко и самостоятельно, как армии деревянных солдат, которые ни за что не отступят и не уйдут с занятых позиций.

– Конечно, мы хорошие!.. И поэтому, мои хорошие, самые замечательные дети, нам нужно уже сейчас приступить к обустройству берлоги – нашего маленького зимнего дома. За лето берлога заросла и замусорилась, давайте уберём всё лишнее и разложим то, что нам может понадобиться, по своим местам. Ну что ж, ребятки, принимайтесь за работу!

Медвежата стояли неподвижно и удивлёнными глазами смотрели на маму.

– Ах да, я забыла рассказать вам, что такое работа… А сами вы как думаете, что это такое?

Первым, конечно, решил высказаться смышлёный медвежонок-заводила:

– Я думаю, что это когда нужно что-то делать, а тебе это не очень хочется…

На что его брат возразил:

– Нет, я знаю, что это когда хочешь что-то сделать, а получается совсем не то, что хочешь…

А их сестрёнка сказала:

– Работа – это когда ты помог кому-нибудь, а тебе за это даже не сказали «спасибо»…

– Хорошие мои, откуда вы всё это взяли? Так делается только плохая работа! – объяснила Мама-медведица. – Работа – это когда нужно кому-то помочь, и получается то, что нужно… И тогда тебе за это говорят «спасибо». Вот вы сейчас что собираетесь делать? – Правильно, помогать мне наводить порядок в берлоге. И это будет ваша работа. Потому что это нужно нам всем! И за это я вам скажу «большое спасибо».

Смышлёный заводила-забияка, которому по-прежнему очень хотелось задавать вопросы и играть, но не очень хотелось работать, решил поспорить с мамой. Ему показалось, что сейчас он скажет что-то очень умное и правильное:

– Вообще-то, самый лучший способ обставлять своё жилище – это позволить вещам становиться туда, куда они сами хотят попасть. То есть туда, где они уже лежат… Я так думаю!

– Вот как? А я этого не знала! – сказала мама и почему-то с грустью посмотрела на своего сына:

– А ещё я не знала, что ты у нас уже такой умный…

– Да, мама, я умный! Медведи – вообще умные от природы.

– Ладно, умник, давай работать!

Медвежата очень любили маму и начали помогать ей обустраивать будущее место своей зимовки. Причём все. И те, кто не хотел работать без «спасибо», и те, кто просто не хотел ничего такого делать, и те, кто боялся, что у него получится как-то не так.

После того, как им всем пришлось действительно немного поработать, чтобы подготовить берлогу к зимовке, они устали, но были очень довольны полученным результатом. Мама сказала, что получилось именно то, что хотелось. Теперь место для глубокого сна нужно было опробовать.

И тут неожиданно оказалось, что они все вместе уже не помещаются в эту берлогу. Как ни пробовали – ничего не получалось, обязательно кто-нибудь один оставался снаружи. Видимо, медвежата очень хорошо набирали вес этим летом. Мама-медведица очень расстроилась и стала переживать: теперь кому-то из них придётся искать свою отдельную берлогу.

Она, конечно, могла попытаться найти в Большом Лесу место и для новой берлоги, такой большой, чтобы они все вместе туда поместились, но времени до начала зимы оставалось совсем мало: уже прошло много дней с тех пор, как выпал первый снежок и растаял, а накануне прошёл сильный снегопад, после которого снег уже не захотел исчезать просто так, без разрешения зимы. Оставить своих медвежат зимовать одних в старой берлоге эта медведица тоже не могла – слишком они маленькие, не умеют ещё зимовать: разбудят друг друга посреди зимы, не смогут прокормиться и погибнут. Сама-то она могла найти для себя одной в Лесу какое-нибудь место для зимовки, но как же дети?.. Она должна быть с ними!

Мама-медведица слишком хорошо знала все лесные окрестности и понимала, что подходящего места для большой четырёхместной берлоги в ближайшей округе найти не удастся. А вот одно местечко для маленькой уютной берложки она заприметила ещё летом. Так, на всякий случай.

Медвежата не понимали всей трудности решения, которое придётся принимать их быстро стареющей матери. Они продолжали веселиться и играть, наслаждаясь беззаботной лесной жизнью. Им нравилось всё: лес, мама, выпавший снег, который быстро исчезал, если попадал на тёплый кончик носа, смешные облачка пара, которые временами вырывались из их ртов и ноздрей. Им нравилась сама жизнь. Они думали, что так будет всегда.

Иногда, конечно, они снова дрались и ругались, но всегда потом обнимались и просили прощения друг у друга, как учила их мама. Причём, они смешно путали слова «простите» и «прощайте». Получалось, когда кто-то из них в одиночку уходил в Лес, собираясь спрятаться, то говорил: «Простите» вместо «Прощайте». И его тут же «прощали», говоря «До свиданья».

При этом медвежата даже не догадывались, что медведи вообще-то не умеют говорить словами, и что язык, на котором мама учила их правильно разговаривать, вовсе не был природным языком медведей. Это был единый язык, на котором когда-то научились говорить все звери в их Большом Лесу. Этот лесной язык достался им от их предков, которые непонятно когда научились общаться на нём только в пределах этого удивительного леса. За его пределами, как за пределами вселенной для этих зверей не было абсолютно, хотя там обитали обыкновенные звери, которые говорили каждый на своём родном от природы языке и жили каждый за себя. Поговаривали, что когда-то очень давно в лесу уже жил какой-то человек и это он объединил всех здешних зверей и научил их говорить на одном общем языке, который состоял из слов.

Мама-медведица с наступлением холодов всё чаще стала беспокоиться и уходить в ближний лес, оставляя ненадолго медвежат одних. Заводила-медвежонок продолжал придумывать всякие игры. Конечно, они играли в «прятки» и «догонялки». Однако, играя в «прятки», они быстро находили друг друга по запаху, а в «догонялки» всегда выигрывал старший из братьев, потому что вырос самым крупным и сильным. Всё это было слишком просто и поэтому такое обыкновенное перемещение между деревьями быстро надоедало им всем. Нужно было придумать что-то более интересное. И тогда самый смышлёный медвежонок предложил новую игру, одновременно собираясь найти ответы на некоторые вопросы, которые давно засели в его беспокойной голове:

– А давайте залезем на большое дерево и сыграем в такую игру: сначала будем падать вниз, а потом мы будем падать вверх!

– Как это? – одновременно удивились его брат и сестра, – Ведь мы видели, как всё, что умеет падать, всегда падает вниз!

– Это только сначала так, потому что никто не знает, что потом можно будет падать вверх. Вы что, боитесь? – подзадоривал своих брата и сестру неутомимый выдумщик и ловкий экспериментатор.

Когда они все вдоволь нападались вниз, наломали кучу веток и больно наушибались, кому-то даже захотелось плакать от боли. Медвежонок-выдумщик тоже больно ушибся, но не заплакал, ведь настоящие экспериментаторы никогда не плачут.

– Вышло не совсем то, что я ожидал, но что-то всё-таки вышло, – сказал он с умным видом брату и сестре, потирая ушибы.

А на самом деле он подумал, что сейчас плакать не имело никакого смысла: он заплакал бы, если б мама была рядом. Она всегда так нежно успокаивала, прикладывая свою большую лапу к больному месту и говорила: «Потерпи немножко, сейчас всё пройдёт!». И действительно всё быстро проходило. Но в это время мамы рядом не было, и плакать было бессмысленно, поэтому он просто заревел, как ревут обыкновенные дети. То есть, громко и неразборчиво.

Девочка-медведь подтвердила:

– А я давно знаю, что плакать хорошо только когда мама где-то рядом! Если она не видит, что ты плачешь, то и плакать совсем не интересно.

– Да, обидно-досадно… – впервые высказал свою будущую знаменитую присказку медвежонок-заводила. У него явно проявлялся характер, который он растил и воспитывал на будущее. Через некоторое время у этого характера появится имя, которое будут знать и с трепетом помнить все, кто жил тогда в Большом Лесу.

После того, как медвежата сильно ушиблись, вдоволь нападавшись вниз, уже не очень-то хотелось им падать вверх. Они лежали на мягком снегу, под которым собирался зимовать толстый слой мха. Медвежонок-заводила всё-таки пробовал подпрыгнуть, чтобы попытаться упасть вверх, но у него ничего получилось. Выходило даже как-то нелепо и смешно.

А когда к игравшим медвежатам подошла мама, он всё-таки решил у неё спросить:

– Мам, а можно падать вверх?

Мама задумалась, посмотрела очень внимательно на своего любознательного сына и снова ответила:

– Наверное, можно. Но мы так не умеем.

– Обидно-досадно! Это прямо какое-то разочарование, – сказал медвежонок, – какая-то обидная несправедливость и большая неправильность во всём!

На самом деле любознательный и сообразительный заводила сразу догадался, что падать вверх, наверное, умеют те самые медведи, которые могут уснуть сегодня утром, а проснуться вчера вечером, которые живут в другую сторону, в сторону вчера… Только где же эти медведи живут? Вот бы с ними поиграть.

Но этого мама тоже не знала, она очень устала и готовилась к большой спячке. У неё всё чаще что-то тоскливо ныло и тянуло в груди. А у медвежонка, который вырос за это лето намного больше, чем его брат с сестрой, и стал по размерам сравним со взрослым медведем, было ещё много вопросов. Они рождались в его голове с необыкновенной скоростью каждую минуту, но был один вопрос, который он хотел задать маме прямо тогда, когда они вдвоём ушли в Лес искать место для ещё одной небольшой берлоги.

– Посмотри, сынок! Вот под этой корягой может получиться неплохая берлога для тебя, – начала говорить немного погрустневшая от своего жизненного опыта и уже ни в чём не уверенная Мама-медведица.

Медвежонок ещё не понимал тогда, что его весёлое детство может закончиться под этой самой корягой, но неожиданно почувствовал, как что-то холодное и большое подбиралось к его маленькому, но горячему сердцу.

Он очень любил маму и помнил её рассказы о том, как появился на свет. Когда-то давно его ещё совсем нигде не было видно, потому что тогда ему приходилось прятаться от жизни, он ходил и искал себе маму, чтобы наконец родиться. Ходил и заглядывал в сердца к самым разным медведицам. Заглянул в сердце к одной, потом к другой, ещё ко многим. У некоторых было злое сердце, у других оно было холодное, а у третьих просто какое-то совсем чужое. Так он долго-долго ходил, пока не нашёл свою добрую родную маму и начал жить у неё в животе, а потом вот сам решил родиться…

Когда медвежонок понял, что родился не один, то спросил у мамы:

– Мам, а ты куда смотрела, когда их выбирала? Они же не понимают ничего! И я не помню, чтобы они тоже жили рядом со мной в твоём животе!

Но мама не хотела его обманывать и сказала:

– Это потому что там было очень темно и вы не могли видеть друг друга. Но твои брат с сестрой тоже искали и нашли меня.

– Мы что там в прятки играли?

– Нет, что ты, сынок, в животе никто не играет в прятки, потому что там каждый ищет уже сам себя.

– Но я ведь так долго искал тебя, мама!

– А я искала тебя, сынок. И вот видишь, нашла…

– Такой мамы, как ты, у меня ещё никогда не было! – сказал медвежонок и заплакал от нахлынувших на него самых искренних чувств.

И вот теперь мама хочет оставить его одного на целую зиму! Наконец он задал свой вопрос, который уже давно путал все его мысли:

– Мама, а зачем вообще нужны эти берлоги?

– Мы медведи, зимой мы спим в берлогах. Скоро придёт зима и ударят морозы!

– Обидно-досадно! – снова сказал медвежонок. Он не хотел, чтобы его кто-то ударял. И не потому, что больно, а потому, что обидно.

– Мам, а может, она всё-таки не придёт? У нас же и так всё хорошо…

– Нет, сынок, она всегда возвращается, и мы её боимся. Её боятся все, не боится один только Дед.

– А кто такой этот Дед? И почему он не боится?

– Придёт время – узнаешь! – сказала Мама-медведица, вспоминая видимо что-то своё, связанное с Дедом.

Но эти проклятые вопросы рождались у медвежонка, наверное, везде: в голове – она от этого иногда даже кружилась; в животе – от этого живот иногда ворчал; даже в пятках – они от этого сильно чесались. И ещё где-то, непонятно где.

– А кто такие «морозы»? – опять спросил медвежонок. В его представлении это получались какие-то свирепые большие медведи, которые почему-то придут вместе с зимой и ударят.

– Нет, это не большие медведи. Их тоже ударят морозы, если они вовремя не спрячутся в берлогу. Вообще, морозы ударяют всех, даже деревья в Лесу. Просто зимой становится так холодно, что всё у тебя будет болеть: и голова, и ноги, и животик – как будто тебя очень больно ударили. Так сильно, что можно умереть… А чтобы спрятаться от них, нужно устроить берлогу. Давай лучше разгребём здесь все нападавшие за лето ветки, сынок! И я помогу тебе сделать твою первую берлогу, чтобы тебе там было тепло и уютно, как у меня в животике.