Глава четвертая

Белые лебеди для «Белого лебедя». – Замурованная арка и дверь в никуда. – Богадельня для Александровского централа. – Арестанты для почетного гражданина С. Мамонтова. – «Смотритель Кубасов мало касался управления замком…»

Я готовлю очередной номер «Вестника», где будет репортаж о ремонте женского корпуса иркутского СИЗО. До начала ремонта здание выглядело весьма неприметно. Это было строение с грязновато-серыми стенами и облетевшей местами штукатуркой. Весь внешний облик свидетельствовал о почтенном возрасте здания, которое нынешним летом наконец-то решили отремонтировать. Первым делом взялись за фасад, где под толстым слоем штукатурки вдруг обнаружили неожиданную находку: два барельефа огромных лебедей. Изогнув тонкие шеи, они словно плывут навстречу друг другу. Каменных лебедей уже отреставрировали, а вместе с ними частично восстановили и две колонны, на которых находились лебеди.

Сотрудники СИЗО уверены, что старые постройки на территории изолятора хранят еще немало тайн. Одна из таких тайн уже раскрыта: теперь мы знаем, отчего в народе испокон веку повелось называть иркутскую тюрьму не иначе, как «Белым лебедем». Впрочем, в СИЗО это не первая находка из разряда сенсационных. Два года назад, также во время ремонта, в административном корпусе в толстых стенах была обнаружена старинная арка – более трех метров высотой и около двух метров шириной. Деревянные части арки скреплялись между собой коваными четырехугольными гвоздями, которые широко применялись при строительстве зданий в начале ХIХ века. Исходя из этого можно предположить, что возраст иркутской тюрьмы намного больше, чем считалось до сих пор.

Как известно, каменное здание тюрьмы было возведено на месте прежнего деревянного, которое снесли «за ветхостью». Летопись свидетельствует, что деревянная тюрьма существовала в Иркутске с 1803 года. Вполне возможно, что старое здание не было полностью снесено, а только реконструировано. Тогда получается, что истинный возраст иркутской тюрьмы – больше 200 лет!

Здание СИЗО постоянно преподносит сюрпризы. Однажды во время ремонта в коридоре одного из корпусов была обнаружена дверь… в никуда. Она была вмурована в стену, заложена кирпичом, оштукатурена и покрашена в тон всему коридору. Дверь обнаружили на уровне второго этажа здания. Но куда же она вела? По ту сторону коридора – только фасад здания. Продолжив ремонт, в том же корпусе нашли под штукатуркой стены целый ряд старинных аркообразных окон. Эти окна оказались между коридором и служебными кабинетами. Еще одна загадка? В СИЗО полагают, что раньше на этом месте не было кабинетов, их достроили позднее. Поэтому окна, ставшие ненужными, пришлось замуровать.

Ремонтные работы в СИЗО ведет специальная бригада осужденных. К своему поручению они относятся с большой ответственностью, проявляя творческий подход к делу. Закончив ремонт на фасаде здания женского отделения, они сделали весьма оригинальный вход в помещение. Сюда ведет лестница, обрамленная витыми перилами со свечами, тоже выкованными из металла. Над самим входом появился навес в виде купола, украшенного фонарями, стилизованными под старинные светильники. Фасад здания тоже существенно изменился. Помимо заново родившихся лебедей на фасаде реконструировали зубчатую кирпичную кладку, имитирующую крепостную стену средневекового замка.

Наряду с восстановлением «исторической справедливости» в СИЗО ведутся работы, продиктованные задачами сегодняшнего дня. Взятый курс на гуманизацию уголовного наказания повышает требования к бытовым условиям подследственных и осужденных. Уже сегодня в СИЗО воплощается в жизнь беспрецедентный проект по созданию двухкомнатных камер. С этой целью в одном из режимных корпусов объединяются каждые две соседние камеры. Здесь прорубаются двери, идет сантехническая отделка помещений. В одной из комнат такой камеры будет спальня, в другой – кухня. Запланировано обустройство в каждой камере хозяйственного уголка, где установят стиральные машины и гладильные доски. Повсеместно в камерах будут холодильники, телевизоры, шкафы под одежду, посуду, книги.

Наряду с глобальной реконструкцией режимных корпусов запланировано благоустройство территории изолятора. Уже в ближайшие два года здесь появятся фонтаны, аллеи, газоны. Но, чтобы воплотить это в жизнь, нужно будет в первую очередь избавиться от угольной пыли, которую производят котельные на территории изолятора. Поэтому запланирована большая модернизация котельных. Очистив воздух, в СИЗО построят тепличные комплексы, в которых создадут цветочные оранжереи. Но самое удивительное будет заключаться в том, что эти оранжереи будут созданы на крышах модернизированных котельных.

Но и это не все новшества. На одном из корпусов СИЗО, почти под самой крышей, появятся большие часы. В диаметре они будут около 3 метров. Как считает руководство СИЗО, такие часы смогут стать достопримечательностью Иркутска. Огромный циферблат будет хорошо виден всем жителям предместья Рабочего, где находится следственный изолятор.

В планах руководства СИЗО еще один большой проект. Здесь хотят восстановить церковь, которая существовала при иркутской тюрьме. Летопись указывает, что «церковь во имя св. Бориса и Глеба выходила на главный фас тюрьмы». Сохранились старые рисунки, по которым можно судить о великолепии этой постройки.

Как полагают в администрации изолятора, в будущем в СИЗО даже можно водить экскурсии. И тогда любой желающий сможет воочию убедиться в том, почему наши предки считали тюрьму самым красивым зданием Иркутска.

А еще в СИЗО появился импровизированный музей. Помните, как замначальника Валентин Иванович Шубин нашел кандалы и наручники? После чего они оказались на полках специального шкафа, выделенного под раритеты. Через стеклянные дверцы любой посетитель может посмотреть на эти и другие «экспонаты».

Особая история у чернильницы из позапрошлого века. В отличие от находок, извлеченных из земли (как те же кандалы и наручники), она дошла до наших дней вполне легальным способом. В одном из кабинетов ее использовали под пепельницу. Можно представить, как менялись времена и эпохи, а эту чернильницу только переставляли со стола на стол в течение ста с лишним лет.

Точно так же дожили до XXI века некоторые предметы медицинского назначения: колба из толстого стекла с надписью: «ACIDUM CITRICUM» и бутылочка под лекарства. Вот и думай после этого, что с течением времени хозинвентарь списывается. Ничего подобного! Два этих экспоната прожили свой век там, где они и должны были быть – в медкабинете.

Почетное место на полках мини-музея занимает печатная машинка «Ундервудъ». Целые век она в тюрьме. Сколько секретных циркуляров прошло через нее! К слову, о документах. Вместе с той самой книгой, которую когда-то нашли во время ремонта крыши, в том же месте попались обрывки старых документов, причем, вовсе не тюремного происхождения. На одной из бумаг сохранился четкий штамп: «Коноваловское волостное правленiе Балаганского уъезда Иркутской губернiи. Мая 8 дня 1904». Текст оборван. Остается только гадать, что сообщало волостное правление в своей бумаге, отправленной в тюрьму.

Среди этих же документов попались письма заключенных, датированные 1938 годом. Поистине тюрьма – свидетель разных эпох. Вот еще одна загадка: как могли оказаться вместе послания из 1904 и 1938 годов? В одном из таких писем, не дошедших до адресатов, сообщается: «Пишу письмо 27.VII.38 г. Здравствуй Тая. Мне разрешили получить продуктовую передачу. Хлеба, жиров, макарон. Если нет денег, то продай велосипед. Передай мне денег 15 рублей. Ну пока, до свидания. Целую тебя, и своих детей. Ваш папа Сергей». Письмо написано на клочке бумаги в половину тетрадного листка. На обороте – адрес.

Вот еще одно невероятное переплетение эпох. Вместе с кандалами из XIX века нашли в земле металлическую ложку. На ней выгравировано: «Москва. ЦТК. МПС 1947—48». Когда этап прибыл в Сибирь, на обороте ложки появилась новая надпись: «Иркутск».

Непростые времена давно канули в лету, и остается только надеяться, что они больше никогда не повторятся…

Итак, здание иркутской тюрьмы переживает второе рождение. А какие перемены за эти же годы произошли в Александровском централе? В 1890 году тюрьма сгорела. После этого на ее территории появился целый комплекс новых каменных строений. Сама территория тоже значительно расширилась. Теперь своим общим видом она походила на достаточно большое поселение. Кроме главного двухэтажного корпуса в состав тюремного поселка входили: большой каменный православный храм, часовня, тюремная больница, состоявшая первоначально из пяти, затем из семи бараков, два барака для содержания каторжан вне тюремного разряда (все каторжане в зависимости от срока делились на три разряда, во «внетюремные» переводили показавших твердое стремление к исправлению), два семейных барака для жен и детей, которые добровольно следовали в Сибирь за своими мужьями-каторжанами, школа-приют, дома администрации и внутренней стражи, а также казармы для солдат Александровской местной команды, бани, прачечная, колодцы и другие строения. По данным иркутского историка Н. Быковой, в распоряжении Александровского централа находились Тельминская богадельня, где содержались престарелые, не способные ни к каким работам осужденные, а также ферма Плишкино.

Жизнь в тюрьме регламентировалась внутренним распорядком. В 5 часов утра был подъем, до 6 часов – уборка помещений. В 6 часов проводилась перекличка, в 8 часов – чай с ржаным хлебом, в 12 – обед. Отбой объявлялся в 21 час.

Общий уклад жизни в централе во многом дублировал сложившуюся практику содержания арестантов в других тюрьмах страны. В 1890 году Главное Тюремное Управление подготовило «Устав о содержащихся под стражей», остававшийся для всех мест заключения основным документом вплоть до 1917 года. В то же время в течение всего этого периода издавались оперативные циркулярные отношения, не один раз корректировавшие эти правила.

В 1895 году Главное Тюремное Управление передали из МВД в Минюст. Министр юстиции не преминул лично посетить Иркутскую губернию – вотчину крупнейших тюрем России. Для местного тюремного начальства такой визит стал главным событием года. Вот что сообщалось по этому поводу в «Отчете иркутского Губернского Тюремного Инспектора» за 1897 год под заголовком «Выдающиеся события»: «К числу таковых следует отнести посещение Господином Министром Юстиции в отчетном году – 29 июня – Александровской центральной каторжной тюрьмы и других, принадлежащих к ней учреждений, и – 3 июля – Иркутского тюремного замка; при чем Его Высокопревосходительством в книгах для почетных посетителей сделаны следующие надписи:

В отношении Александровской центральной каторжной тюрьмы: «29 июня 1897 года, по обозрении тюрьмы она найдена мною в отличном, образцовом порядке, свидетельствующем об особых трудах и любви к делу должностных лиц, управляющих тюрьмою, и ревностном исполнении своих обязанностей всеми служащими при ней. Тюрьма производит чрезвычайное впечатление полною целесообразностью и умелостью всего устройства и всех делаемых распоряжений. Заботы о быте и работах арестантов заслуживают самой искренней похвалы. Считаю для себя весьма приятным долгом выразить мою глубокую признательность Иркутскому Губернскому Инспектору А.П. Сипягину и смотрителю Александровской тюрьмы Лятосковичу, ревностным попечениям которых я не могу не приписать, главным образом, столь превосходное состояние тюрьмы. Министр Юстиции, статс-секретарь Муравьев».

В отношении Иркутского тюремного замка: «3 июля 1897 года. Тюрьма найдена в отличном общем порядке. Желательно устройство хотя бы небольшой школы для желающих арестантов. Министр Юстиции, статс-секретарь Муравьев».

В Иркутской губернии содержалось 6 тюрем. Проведенная в 1897 году ревизия всех мест заключения показала следующее:

«а) Александровская центральная каторжная тюрьма. Находится в сел. Александровском, Иркутского округа, в 70 верстах от Иркутска, по заангарскому почтовому тракту.

Тюрьма эта, после уничтожения ее пожаром, возобновлена в 1890—92 г.г., а больница при ней построена вновь в 1890 г.; тюрьма построена по расчету на 1000 человек.

Согласно составленной в Строительном Отделении при Иркутском Губернском Совете сметы, на возобновление тюрьмы было отпущено Главным Тюремным Управлением 165/т. руб. Г. Иркутский Генерал-Губернатор, Генерал-от-Инфантерии А.Д. Горемыкин, отклонив передачу работ по возобновлению тюрьмы подрядчикам, поручил произвести их хозяйственным способом Комитету тюрьмы, под председательством бывшего смотрителя тюрьмы Сипягина, с возможно широким привлечением на работы арестантского труда.

Несмотря на новость дела и не всегда благоприятно слагавшиеся обстоятельства: временное вздорожание всех строительных материалов и рабочих рук, так как местные арестанты, за неимением помещений были выведены в другие тюрьмы генерал-губернаторства, – вся тюрьма была возобновлена в течение двух лет, и общая стоимость возобновления тюрьмы в 2249 куб. саж. помещений обошлась только в 102872 руб. Расход этого составил лишь 62,3 % сметной суммы. При этом нельзя оставить без внимания и того обстоятельства, что при возобновлении первой половины тюремного здания были привлечены, как пояснено выше, преимущественно вольные мастеровые и рабочие.

Получившийся остаток от сметного назначения, за исключением 4011 р. отчисленных в технический капитал, в сумме 53117 р., был употреблен по распоряжению Иркутского Генерал-Губернатора на сооружение исключительно арестантским трудом нового каменного тюремного храма…

При неоднократных осмотрах инспекцией тюрьмы, таковая найдена, во всех отношениях, в полном порядке. Пища очень хороша, хлеб также, припеку получается 18 фунтов. Надзиратели хорошо обмундированы и службу несут с полным знанием и усердием. Арестанты пользуются баней еженедельно, с обязательной сменой белья, и ими никаких претензий не заявлено.

Третье отделение тюрьмы исключительно занято мастерскими: в верхних 4‑х камерах и коридоре работают, а в нижних 4‑х камерах ночуют мастеровые арестанты. Мастерские устроены применительно существующим потребностям, главным образом, для заготовления арестантского белья, одежды и обуви в тюрьмы и пересыльным арестантам Иркутской губернии и Якутской области, снабжены всеми нужными инструментами…

На устройство мастерских и заведение инструментов денег от казны отпущено не было.