– Kommen Sie herein, Herr Hauptmann. Das zwölfte Kabinett^[25].

Вот так-то лучше! А то обнаглели, крысы тыловые, фронтовиков уже ни в грош не ставят…

Так, второй этаж, двенадцатый кабинет. Охраны нет. Глубокий тыл, кого им тут бояться… Хотя почему – «им»? Нам! Мы ведь теперь тоже немцы и оккупанты…

Ну, с Богом! И Савушкин открыл дверь в кабинет коменданта.

– Herr Kommandant, Hauptmann Weidling, die vierte Felddivisionen der Luftwaffe!

Сидящий за столом в глубине кабинета пожилой офицер поморщился, как от зубной боли.

– Hör auf, Ernst, gib nicht vor, ein Krieger zu sein. Immerhin, Ernst, habe ich recht?^[26]

Ого! Однако… Двух часов не прошло! Как-то слишком бодро они тут работают, как бы не наработали чего лишнего…

– Nur so, Herr Oberleutnant, Ernst!^[27]

Комендант покровительственно улыбнулся.

– Nun, ich – Gustav. Hoffe ich kann dir helfen^[28]… – жестом указав на стул у приставного столика, комендант продолжил: – Sag mir, was ist mit dir passiert?^[29]

Теперь главное – не спешить. Он – раненый фронтовик, слегка не в себе – что объяснимо, учитывая, что твориться в последние три недели на фронте группы армий «Центр»; берлинец, хоть и с провалами в памяти, желающий как можно надольше откреститься от фронта и прочих ужасов, но и в дезертиры не стремящийся. Обычный офицер, не герой, но и не трус, честно тянущий свою лямку в непонятно кому нужной войне. Вот так, пожалуй, будет правильнее всего…

Савушкин сел, зажав трость между колен и опершись на ней руками.

– Gustav, weißt du hier in Polen, was an der Ostfront passiert^[30]? – Спросил он у коменданта.

Герр фон Тильзе пожал плечами.

– Die Bolschewik kommen. Wir verließen Vitebsk und Bobruisk. In der Ukraine gibt es Kämpfe in Galizien. Gefällt dir nichts verpasst?^[31] – и улыбнулся.

Савушкин в изумлении даже поначалу не знал, что ответить. «Оставили Витебск и Бобруйск»? А то, что колонны немецких пленных все дороги в Смоленской области забили – это что, фунт изюму? Что дюжина ваших генералов уже в плену, а ещё столько же – вот-вот сдастся – это как? Захваченными немецкими пушками наши сапёры болота гатят! Хотя… Может, ему на всё это просто наплевать? И Савушкин согласно кивнул.

– Die Situation ist kompliziert. Wir verließen Witebsk am 23. Juni und zwei Tage später, an der Überquerung der Beresina, wurden unsere Fahrzeuge von russischen Flugzeugen niedergebrannt. Ivanen ging auf den Kopf!^[32] – Сейчас надо подпустить трагизма, желательно – со слезой…

Комендант в ответ лишь развёл руками.

– Das ist Krieg, mein Junge. Beim Heulen töten. Vor drei Jahren sind wir fröhlich und trotzig durch Russland gelaufen, jetzt sind sie an der Reihe…^[33]

А коменданту-то, похоже, наплевать на всю эту заваруху, полыхающую вокруг… Сколько ему сейчас? За полтинник? Значит, воевал в ту войну. И пережил на своём фронтовом веку всё, о чём рассказывал «товарищ Ульрих» на лекциях – эйфорию патриотизма первых августовских дней четырнадцатого года, ярость наступления, горечь от потери товарищей, и, в конце концов – осознание полный бессмысленности ежедневно пожирающей тысячи жизней кровавой мясорубки… Старый и мудрый человек – которого старшие товарищи пристроили на непыльную должность военного коменданта в тихой польской глухомани. Небось, и обер-лейтенанта получил ещё тогда, в пятнадцатом-шестнадцатом году. Да так потом и демобилизовался. А в тридцать девятом его призвали снова, и опять – обер-лейтенантом. Так и тянет лямку, равнодушно глядя на суету вокруг. Плевать ему на эту войну… Что ж, тем лучше!

– Gustav, kannst du das Hauptquartier unsere division? Was wird für uns bestellt? Sie verstehen, die Situation ist kompliziert…^[34] – И Савушкин посмотрел на коменданта с затаённым намёком на своё решительное нежелание получить быстрый ответ.

Фон Тильзе усмехнулся.

– Ich nehme an, es wird viel Zeit in Anspruch nehmen. Umzug, Adressänderung… Ich denke, Sie müssen drei oder vier Tage warten!^[35]

Савушкин кивнул.

– Wir werden warten. Wir haben genug zu essen. Aber wir haben Kraftfahrzeuge verloren…^[36]

Комендант снисходительно улыбнулся.

– Warum brauchen wir Landsleute? Ich werde dir helfen, Ernst. Ich habe einen Opel, der wegen einer Panne stehengeblieben ist. Sie unterschreiben es in Empfang – und gehen zu sich selbst!^[37]

– Aufschlüsselung? Ist es fehlerhaft?^[38]

Фон Тильзе махнул рукой.

– Genneke – du hast ihn gesehen, er hat dich zu mir gebracht – erst gestern hat er ihn repariert. Nimm es weg!^[39] – И с хитрым прищуром посмотрел на Савушкина. А затем спросил, как бы между прочим: – Eberhard Weidling-Sauckel, Mitinhaber der Stockerau Bank – nicht Ihr Verwandter? Sie sind aus dem brandenburgischen Weidling, oder?^[40]

Савушкин про себя улыбнулся. Тонкий и деликатный намёк; пожалуй, с этим фон Тильзе можно иметь дело… Как там говорил майор Дементьев, деньги ещё никто не отменял? Похоже, наш случай, к тому же благородство коменданта выглядело как-то уж совсем неправдоподобно. И Савушкин, многозначительно промолчав и интимно улыбнувшись обер-лейтенанту, открыл свою полевую сумку, достал оттуда пачку рейхсмарок и, отсчитав триста – деликатно положил их на стол коменданту.

– Ich bin dir unendlich dankbar, Gustav! Du hast gerade meine Gruppe gerettet!^[41]

Обер-лейтенант кивнул, взял пачку банкнот, бережно пересчитал их и, спрятав в бумажник, в свою очередь, исчезнувший во внутреннем кармане кителя – промолвил:

– Verdammt, Ernst, die Front hat deine Manieren im Gegensatz zu anderen nicht verdorben! Kontaktieren Sie mich, ich werde immer bereit sein, Ihnen zu helfen!^[42] – Затем, протянув руку, добавил: – Gib mir deine Reisezertifikate, ich werde meinen Stempel aufsetzen und sie dir ausstellen. Fünf Tage sind genug?^[43]

Савушкин кивнул:

– Genug davon. Wir werden uns nicht beeilen, wann sonst können wir uns in einem solchen Sanatorium ausruhen? Wald, saubere Luft, freundliche polnische Mädchen…^[44]

Комендант покачал головой.

– Nicht alles ist so wolkenlos. Seien Sie vorsichtig, aber das ist Polen…^[45]

Савушкин заинтересованно спросил:

– Partisanen? Armee des Landes? AK?^[46]

– Nein. Andere Organisation. Sie nennen sich^[47]… – Комендант наморщил лоб, щёлкнул пальцами, и, вспомнив, по-польски произнёс: – Bataliony Chłopskie!

Час от часу не легче, подумал про себя Савушкин. Какие ещё «батальоны хлопские»? Об эту польскую политику сам чёрт ногу сломит, честное слово… Ладно, надо пояснить герру обер-лейтенанту, что такое настоящие партизаны…

– Wir haben in Weißruthenien gekämpft. Es gibt Partisanen – hinter jeder Kiefer hatte, unsere Division manchmal nicht genug Kraft, um eine Landstraße im Wald freizuschalten…^[48]

Фон Тильзе кивнул.

– Ja, ich habe davon gehört. Monströser Albtraum. Diese Russen kennen die Regeln der Kriegsführung überhaupt nicht…^[49]

Ладно, пора закругляться. Печати на командировочных этот обер-лейтенант проставил, запрос в штаб четвертой авиаполевой дивизии отправит. Долго же он будет идти… – про себя усмехнулся Савушкин. И произнёс:

– Wo kann ich mein Auto abholen?^[50]

Комендант кивнул в сторону окна, выходящего во двор.

– Dunkelgrauer Opel-Kapitän. Cabrio.^[51]

– Benzin, Öl?

– Voller Tank, frisches Öl. In der Heizungsanlage – nicht einfrierende Flüssigkeit. Obwohl es jetzt nicht relevant ist…^[52] – достав из верхнего ящика стола ключи, комендант протянул их Савушкину. – In fünf Tagen warte ich auf dich.^[53]

– Nochmals vielen Dank, Gustav. Du hast mir sehr geholfen!

Обер-лейтенант небрежно махнул рукой.

– Es gibt nichts zu reden. Kein Essen mehr – ruf mich an, ich schreibe dir drei Dutzend Rationen…^[54] – спохватившись, добавил: – Ich habe den Schnaps vergessen!^[55]

Савушкин кивнул.

– Nächstes Mal! Außerdem kenne ich das magische polnische Wort… bimber!

Комендант улыбнулся.

– Ja, polnischer Mondschein ist ein erstaunliches Produkt. Aber Sie sind vorsichtiger damit!^[56] – И добавил: – Nun, ich wage nicht zu zögern! Gute Reise!^[57]

Савушкин вышел из здания и, обогнув угол, оказался во дворе комендатуры. Кроме давешнего «опеля», который его сюда доставил, там стояла пара мотоциклов с колясками, грузовик с двумя газогенераторными бочками за кабиной, пятнистый кюбельваген без правого переднего колеса, и довольно потрёпанный жизнью тёмно-серый «опель-капитан» с откидным верхом. Судя по всему, предназначающийся Савушкину. Что ж, а жизнь-то налаживается…

К Савушкину подошел уже знакомый шофёр.

– Herr Hauptmann, bringen Sie zurück?^[58]

Капитан отрицательно покачал головой.

– Danke. Ich bin auf meinem^[59]… – и кивнул на серый кабриолет.

Шофёр кивнул и молча отошел к своей машине.

Так, «опель-капитан». Хорошо, что Савушкину довелось управлять таким же авто под Корсунем. Там, правда, была стальная крыша, но откидная – даже лучше, чай, лето на дворе…

Савушкин сел за руль, завёл мотор – указатель уровня топлива, действительно, показал полный бак. Что ж, спасибо герру обер-лейтенанту! Трогаемся?

Стоп! Карта! Чёрт возьми, он ведь понятия не имеет, куда ехать!

Капитан оглядел салон – хрен там! Даже намёка нет на карту. Ладно, попробуем решить этот вопрос по-другому…

Выйдя из машины, Савушкин окликнул давешнего водителя:

– Genneke, hast du eine Karte?

Грузный водитель подбежал к «герру гауптману» и, виновато глядя чуть в сторону, ответил:

– Ich habe eine Karte, bin aber dafür verantwortlich^[60]…

Тон водителя вселил в Савушкина определенную надежду. Достав из бумажника банкноту в пятьдесят рейхсмарок, он протянул её Геннеке и, улыбнувшись, сказал:

– Tauschen Sie die Karte für dieses Blatt Papier aus^[61].

Водитель кивнул, сбегал к своей машине и приволок карту, вставленную в плексигласовый чехол.

– Nehmen Sie es, Herr Hauptmann, ich kenne dieses Gebiet schon auswendig^[62]… – и ловким движением руки выхватил пятьдесят марок из рук Савушкина.

Капитан молча улыбнулся, помахал Геннеке и, сев в свой «опель», выехал со двора комендатуры. Теперь – строго на север, в Серакув, ребята, небось, изнервничались до предела, да и старика Зарембу не помешает успокоить…

* * *

Что ж, подведём итоги. В целом день прошёл недурно, чистый убыток – триста пятьдесят рейхсмарок, месячный оклад командира роты. Это пассив. Зато в активе – легальные документы, подтверждённые местной фельдкомендатурой, машина с полным баком бензина и – налаженные отношения с комендантом. Что тоже – очень и очень недурно…

Первый этап операции прошёл успешно, они закрепились на месте, у них есть транспорт, надёжное убежище, достоверная, подтверждённая местными военными властями легенда, продукты и связь с Большой землёй. Это в плюсе.

Но есть два небольших минуса. Это расположенная на бивуаке за Изабелином неизвестная танковая дивизия с непонятным предназначением – которую крайне важно разъяснить; и неведомые ему Bataliony Chłopskie – от которых неведомо, что им надо ждать…

Ладно, утро вечера мудренее. Завтра начнём работать – заодно и узнаем, что это за хлопцы и в какие такие батальоны они сбились, и самое главное – зачем…