– Вот и отлично! – обрадовался майор. – Мы начнем с твоим командованием игру. Тонкую и опасную игру! Но мы ее обязательно выиграем, вот увидишь!

– Может быть… – все так же подавленно произнес Шубин. – Скажите, господин майор, а какое сегодня число? А то я потерял счет времени. А ведь для передачи информации надо знать точную дату…

– Немудрено, что ты потерял счет времени! – расхохотался немец. – Ведь ты больше суток провалялся без сознания. Ефрейтор Кнопп немного перестарался, когда бил тебя по голове. Ты уж извини его: у него не было времени, чтобы правильно рассчитать силу удара. Но зато он достиг нужного результата: ты сидишь здесь, и ты согласен вести нашу маленькую игру с твоим руководством. Да, я не ответил на твой вопрос. Сегодня второе декабря, и уже вечер. Так что текст донесения у меня будет только завтра к утру, как я сказал. Подведем итоги. Пока что мы с тобой закончим разговор. Сейчас тебе развяжут руки и отведут назад в камеру. Тебе дадут поесть. И папиросы мы тебе тоже вернем. Отдыхай, капитан, восстанавливай силы. Завтра они тебе понадобятся.

С этими словами майор вдавил кнопку сбоку стола, вызывая охрану. Явился давешний охранник в сопровождении еще одного здоровенного немца. Гестаповец объяснил им, как следует обращаться с пленным, сказал, что этот пленный представляет большую ценность для немецкого командования.

– Так что отрывать ему голову не нужно, – сказал гестаповец в конце своей речи. – Дайте ему поесть, дайте воды, он даже может покурить. Ну, и на прогулку можно вывести. Но при этом не забывайте, что это опасный враг, который успел убить нескольких наших товарищей. Так что вам надо быть внимательными, не терять бдительность.

После такого напутствия охранники отвели Шубина назад в камеру. Здесь они сделали все, что сказал майор: разведчику принесли тарелку немецкого «зуппе», кружку кофе, вернули ему папиросы, лежавшие в вещмешке, и даже выдали спички, чтобы он мог курить в любое время. И тогда, сидя на нарах, куря свою первую папиросу за сутки и поглядывая в зарешеченное окно, Шубин задумался над своим положением и о том, что делать дальше.

«Сегодня уже второе декабря! – думал он. – А это значит, что немцы уже сутки как начали наступление. И теперь наше командование и так знает, что главный удар они наносят не из Нижнего Чира, а здесь, из района Котельниково. К тому же я об этом уже сообщал три дня назад. Между тем немцы думают, что я не успел ничего передать, потому что батарея рации разрядилась. Все это важно учесть, когда немцы заставят меня работать на рации и передавать их сообщение. Все это важно…»

Он начинал опасную игру с гестапо. Ему предстояло пройти по тонкой грани между тем, что можно делать, чтобы спасти свою жизнь, и тем, что делать ни в коем случае нельзя – потому что ты можешь действительно дезинформировать советское командование и оно примет неверное решение. И еще Шубин знал, что эта игра не может быть долгой. Когда немецкое наступление в районе Сталинграда закончится (Глеб, конечно, верил, что оно закончится поражением), немцы потеряют к нему интерес. И тогда они предложат ему окончательно перейти на их сторону и принять присягу на верность фюреру. Значит, за эти несколько дней надо продумать план побега. Да, необходимо совершить побег!

Докурив, он решительно постучал в дверь, вызывая охранника. А когда тот пришел, попросил, чтобы его вывели на прогулку.

– Господин майор велел мне больше гулять, – заявил разведчик. – Гулять, дышать свежим воздухом. Сказал, надо, чтобы у меня голова хорошо работала. Так что я перед сном хотел бы погулять.

Охранник помялся, но возразить ему было нечего. Он вызвал своего напарника, и вдвоем они вывели разведчика в коридор, оттуда прошли к входной двери и ступили во двор.

Все время, пока они шли, Шубин старался запомнить расположение коридоров, комнат. А оказавшись во дворе, первым делом взглянул на стену, которая окружала этот двор. Стена была высокая, около трех метров. Немцам она, вероятно, казалась непреодолимой. Но Шубину приходилось преодолевать препятствия и повыше. Тут главное – хорошенько разбежаться… И он, прогуливаясь по двору, рассчитывал, сколько шагов можно сделать, если начать разбег прямо от стены дома. Получалось, что запрыгнуть на стену можно. Запрыгнуть, а потом подтянуться. И где тогда окажешься? Где стоит этот дом, превращенный немцами в тюрьму? Он прислушался к звукам за стеной. Раздавался собачий лай. Где-то вдали слышался неумолчный рокот моторов – видимо, там проходила автотрасса. А еще можно было различить перестук колес железнодорожных составов и гудки локомотивов.

«Где же я нахожусь? – задумался Шубин. – Вариантов, в общем, два: или в поселке Октябрьский, или в Котельниково. Надо это обстоятельство выяснить». И когда охранники повели его назад, в камеру, разведчик будто мимоходом заметил:

– Ну и тишина здесь стоит! Как в лесу. А ведь Котельниково – большой населенный пункт, почти город…

– Ну, у вас, русских, нигде нет ночной жизни, – снисходительно заметил на это здоровенный охранник по имени Фридрих, который водил Шубина на допрос. – Даже в городах вроде Ростова нет ни ночных клубов, ни варьете… А тем более их нет здесь, в этом задрипанном Котельниково. Тоже мне – город! Ладно, хватит болтать, ступай спать.

И с этими словами он втолкнул пленника в камеру и запер дверь. Он не видел улыбку пленника, которой тот ответил на его грубость. У Шубина была причина улыбаться – ведь теперь он точно знал, где находится. Да, он был далеко от линии фронта. Но это расстояние тоже можно было преодолеть. Один раз он это уже сделал, на грузовике. Теперь надо было сделать это еще раз. Котельниково так Котельниково. То, что он в этом населенном пункте, было очень даже неплохо…

На следующее утро, сразу после завтрака, в камеру Шубина заявился охранник и снова повел его в кабинет майора. Гестаповец, как видно, ждал пленного. На столе стояла готовая к работе рация.

– Ну вот, у нас все готово к работе, – заявил Лернер. – Вот текст, который мы утром получили из штаба армии. Мне передавали, что сам фельдмаршал Манштейн проявил интерес к моему замыслу и дал указания относительно того, что нужно внушить русским. Теперь осталось только передать этот текст. Ты готов, капитан?

– Да, я готов, господин майор, – ответил Шубин. – Сейчас я сыт, я хорошо выспался, голова работает – значит, я готов.

– Вот и отлично! – воскликнул Лернер. – Садись сюда, к рации. Устраивайся поудобнее… Вот тебе текст донесения. Но прежде чем ты прикоснешься к ключу, хочу тебе напомнить: никаких хитростей! Не пытайся нас обмануть – обман я сразу замечу. И тогда пеняй на себя. Ты все понял?

– Понял, господин майор, – сказал Шубин.

Он прочитал текст, который ему предстояло передать. В нем сообщалось, что немцы, когда достигнут поселка Верхнекумский, резко повернут на север, в район Нижнего Чира. А оттуда, с немецкого плацдарма на левом берегу Дона, им навстречу выступят свежие части вермахта. Таким образом, они разгромят советские части в этом районе, а затем объединенными силами двинутся к Сталинграду.

Что ж, это был хороший план. Хороший и вполне осуществимый. Советское командование вполне могло поверить, что этот план немцы и собираются реализовать. Оно поверит в это тем охотнее, если получит сообщение от своего проверенного, опытного разведчика…

– Ты все понял? – спросил Лернер, склонившись над Шубиным. – Как ты будешь шифровать сообщение? Где ты прячешь шифр?

– Нигде, господин майор, – отвечал разведчик. – Я помню его наизусть. И шифрую сообщение прямо по ходу передачи.

– Хорошо, шифруй при передаче, – разрешил гестаповец. – Но помни: ты должен передать все точно так, как написано в нашем тексте. И учти: я буду оценивать твою работу по тому ответу, который мы получим. И твое донесение, и полученный ответ сегодня же изучат наши шифровальщики, и я буду точно знать, что ты передал и что получил. Если ты попробуешь меня обмануть – берегись! Ну, начинай!

Шубину надо было решить крайне сложную задачу. Он должен был передать текст немецкого донесения, не изменив ни одной буквы. И при этом надо было ясно показать своим, что он работает под вражеским контролем и что верить полученному тексту нельзя. При этом людям в штабе Южного фронта тоже надо было решить сложную задачу: передать такой ответ, чтобы он не насторожил немцев, но при этом Шубин понял, что наши поняли его игру.

Он взялся за ключ, вспомнил шифр и начал передачу. Он передал все, что говорилось в немецком донесении, а в конце добавил только одну фразу: «Слава Сталину!» и подпись: «Павел».

Закончив передачу, он выпрямился, откинулся на спинку стула и сказал:

– Ну вот, минут через десять наши передадут ответ.

– Хорошо, подождем, – согласился немец.

Потекли напряженные минуты ожидания. Шубин пытался представить, что сейчас происходит в штабе фронта. Разумеется, наш советский радист удивился, получив такую странную радиограмму. Ведь наши разведчики никогда не передавали в донесениях никаких здравиц вождю, и Шубин не мог подписать свое донесение именем какого-то Павла. Он его никак не подписывал. И теперь в штабе спешно решают, какой ответ им следует передать. Хорошо бы, чтобы там, возле рации, оказался начальник разведки Южного фронта полковник Уколов! Он-то сразу все поймет и сможет принять правильное решение! А вот если Уколова на месте не окажется…

Шубин не успел додумать до конца, что получится, если полковника Уколова не окажется на месте, так как лампочка на рации замигала, говоря о том, что идет передача ответного сообщения. Шубин записал его, тут же расшифровал. Сообщение было коротким: «Благодарю за важную информацию. Постарайся узнать детали. Слава Сталину! Генерал».

Прочитав текст, Шубин отодвинул его от себя, показывая, что он ничего не скрывает и майор Лернер может забрать оба текста для проверки. Майор так и сделал, после чего произнес:

– Ну вот, начало положено. Мне кажется, ты далеко пойдешь, капитан. Завтра будем передавать новое сообщение. Кстати, пора нам наконец и познакомиться по-настоящему. Как все же тебя зовут? Ведь не Зайцев, верно?

– Тут вы ошибаетесь, господин Лернер, – ответил Шубин. – Да, вы угадали, я действительно капитан. Я – капитан Павел Зайцев.

– Ладно, Зайцев так Зайцев, – неожиданно согласился гестаповец. – Итак, готовься, капитан Зайцев. Завтра у нас новый сеанс. Штаб фельдмаршала обещал что-то совершенно замечательное. Твоему командованию понравится! Ну а я что-нибудь придумаю, чтобы эта информация точно дошла до вашего командования. Чтобы ты, капитан, не смог исказить ее при передаче.

И он вызвал охрану, чтобы отвести разведчика в камеру.