– Видели бы, как удивилась Патриция, узнав, что я написала полотно за одну ночь. Обычно на картину уходит от недели до месяца. Причём, я работала без эскизов. Помню, так устала, что пожелала гостье расслабиться, а сама завалилась на кровать и проспала до ночи.

– А где сейчас картина?

– Патриция увезла нё в Гонконг, и продала.

– Вы не жалели, что расстались с полотном?

– Нет! – отрезала Альберта. И я вздрогнул от резкого тона. А художница, смягчив голос, добавила: – Я сама попросила забрать её.

– Но, почему?

– Какое вам дело?! – опять вспылила женщина.

Я заметил: порой выходки Альберты соответствовали особе, привыкшей командовать. И странно выглядели в исполнении молодой художницы, одиноко жившей на яхте. Интересно, кем она могла повелевать? В краткой биографии Таскани нет и намёка на высокородное происхождение, либо принадлежность к высшему обществу. Впрочем, тайны великих мира надёжно сокрыты от любопытных обывателей.

– Простите, если зацепил вас. Меня заинтриговал ваш рассказ. И я чувствую, есть… Должно быть продолжение.

Я коснулся локтя Альберты, приглашая идти дальше, и мы, сохраняя молчание, перешли мостик.

– Извините за резкость, – отрешённо произнесла Таскани.

Мне показалось, Альберта на время отключилась. А опомнившись, вернулась к прежней роли:

– Я не люблю неожиданностей. Вот и нервничаю. Та картина… Да, я попросила Патрицию увезти холст, поскольку следующей ночью мне приснился тот же сон. Я шла по городу, но улицы выглядели иначе. Тут гуляли люди. Много зелени. А в небе вимана.

– Простите, что вы сказали?

– Ну, такие летательные аппараты. Слово как-то само пришло. Так вот, я хотела, но не могла найти в себе мужества, чтобы вернуться домой, поскольку там случилась беда…

– Что вы имеете в виду? – спросил я, пытаясь увязать сон Альберты, слова Ядвиги и убийство Новака.

– Не важно, – отрезала Таскани.

– И вы решили прилететь сюда?

– Нет. Я рассказала о снах подруге. На следующий день Патриция отправилась в Гонконг и увезла картину. А я перебралась в Марсель. Думала, наваждение пройдёт, и я вернусь к прежней жизни. Но ошиблась.

Мы немного прошли в молчании.

– Патриция снова появилась у меня где-то через неделю, – продолжила Альберта, – и привезла кучу снимков ковчега. На них я узнала написанные виды. Но современный город выглядел скелетом. Отсутствовали парки, не гуляли люди в просторных белых одеяниях. Впрочем, не важно.

– Альберта, вы продолжали рисовать Атлантиду?

– Я написала ещё несколько полотен.

– В том же стиле?

– Не хочу говорить о них, – отмахнулась художница, и сменила тему. – Мы с Патрицией улетели в Гонконг. Но кошмары не оставляли. Я опять не спала ночами. Подруга однажды предложила слетать на ковчег. Я не собиралась подвергаться таким перегрузкам. Но… с самого начала знала – надо. И позволила уговорить себя. Требовалось увидеть город своими глазами, чтобы избавиться, наконец, от бессонницы.

– Так вам до сих пор снится Атлантида?

– К счастью, нет. А на Земле каждую ночь, – едва слышно произнесла Альберта. – Из-за тех снов я и согласилась на космический тур. Хотя не верила, что мне разрешат полёт.

До шестого корпуса осталось несколько кварталов. Мы неспешно шли по улице между великолепными дворцами. Но, погрузившись в мысли, Альберта не замечала окружающего.

– Вы довольны, что прилетели сюда? – поинтересовался я, желая побольше узнать о девушке.

– Проснувшись сегодня утром, – задумчиво сказала Таскани, – я чувствовала себя отлично. Первое небо мне не снилось, пока летела по космосу, и я хорошо отдохнула.

– А что такое первое небо?

– Так в древности называлась Атлантида, – ответила Альберта, как нечто само собой разумеющееся.

– А есть и другие небеса?

– Конечно. Здесь семь городов. Мы находимся в верхнем. Но больше я вам ничего не расскажу. Так вот, когда попала сюда, мне казалось, будто я вернулась домой. Я ходила и удивлялась, почему тут всё не так, как помню.

– Вы имеете в виду по снам?

– Ммм… Да. Но, когда мы приблизились к моему до… Ммм. Я хотела сказать, к дворцу, то почувствовала себя так, словно… даже не знаю, как назвать… В общем, мне стало плохо. Странные воспоминания и кошмары снова вернулись. И я сказала подруге, чтобы вывела меня из холла. Но покинуть здание нам не разрешили. Снаружи находилась другая экскурсионная группа. И тогда мы незаметно прошли к лестнице.

Я видел в записи описываемые события. Поведение женщин со стороны казалось подозрительным. Но, услышав рассказ, я склонялся поверить Альберте. Детали многое объясняют. Внутри холла шестого корпуса группа должна находиться до десяти минут, чтобы согласовывалось передвижение с другими. Иначе начинается толчея. Вот им и не разрешили выйти. Но к тому времени, когда, переступив канат, подруги направились вверх, труп Новака уже окоченел. Поэтому я их обеих исключил из списка подозреваемых.

Мы остановились перед центральным входом шестого корпуса. Размеры и монументальность дворца производили сильное впечатление. На пятиметровых колоннах покоилось массивное перекрытие галереи. По центру портал, смыкавшийся вверху полукруглой аркой. По бокам расходящиеся полые цветники.

– Скажите, Альберта, а как здание называлось в ваших снах?

– Просто дом. А официально – дворец Эа, моего супруга.

– Вы здесь долго жили?

– Наверное. А какая разница? Я ведь пересказала вам сон.

– Я сомневаюсь. А что ещё вы помните?

– Гуляя по городу, я многое вспоминаю, даю названия дворцам. Чему-то не могу найти объяснения. И, тем не менее, серьёзно воспринимаю приснившееся. Кажется, те события происходили со мной, но давно. Возможно, в прошлой жизни.

Альберта обвела взглядом улицу, и печально добавила:

– Прилетев сюда, я хотела найти успокоение. Но вышло наоборот. Я нашла подтверждение…

Женщина снова замолчала.

– Чему? – не удержался я.

– Что жила здесь, – выдохнула Таскани.

Пройдя несколько шагов по холлу, Альберта остановилась и взглядом обвела помещение. На её лице я уловил выражение сожаления, и даже разочарования.

– От прежнего великолепия не осталось и следа, – с тоской произнесла художница. – На одной из картин я изобразила холл, каким помню из прошлого. Красивые гобелены. Пол устилал ковёр. Вдоль стен мебель, привезённая с далёкой родины.

– Откуда? – удивился я.

– Мы же на звездолёте, – пояснила Альберта, погружаясь в воспоминания. – Корабль построили далеко отсюда. Моему супругу Эа, как сыну царя Ану, даровалась привилегия иметь настоящую мебель, изготовленную на родине. Многие предметы стояли здесь, и в других помещениях дворца. Но…

– Пойдёмте! – воскликнула Альберта, оборвав на полуслове. И устремилась к лестнице. Я едва поспевал за ней. Что за странный порыв?

Женщина буквально взлетела на третий этаж и, повернув налево, через мостик прошла в комнату, где обнаружили труп Новака.

– Тут лежал великий Эа, кого на Земле почитали как бога! – воскликнула Альберта, указав на роковой угол. – Здесь моего супруга убил Энлиль. Братья повздорили. Они постоянно ссорились, поскольку по-разному видели развитие цивилизации на Земле. А когда спор перешёл границы, в ход пошло оружие. А мы, родня и сторонники, предали… А я…

Таскани внезапно рухнула на пол. Я стоял поодаль, и не успел поддержать спутницу. Да и не ожидал такого. Видимо, она переволновалась. У девушки началось кровотечение из носа, и я приложил к её лицу собственный платок. «Что же делать?»

Я подхватил Альберту на руки и понёс к лестнице. Таскани оказалась не такой уж и тяжёлой, хотя ростом превосходила меня. Сбежав по ступеням, я пересёк холл и остановился у выхода. Девушка ещё без сознания. А нести в медпункт далеко. Когда замешательство прошло, я начал думать.

Затверженные инструкции предписывали обращаться к службам. Я по рации связался с медиками и описал симптомы. Мне велели ждать.

Я сел на пол у входа во дворец. Но Альберту держал на руках, почему-то опасаясь – если выпущу, та умрёт. А мысли блуждали по лабиринтам образов, нарисованных рассказами художницы.

Странно. Я расследовал произошедшее сегодня убийство, а меня уже второй человек отсылал к событиям, возможно, тысячелетней давности. Какая тут связь? Я в растерянности. Сперва Малиновски, а затем и Таскани, привели меня туда, где лежал труп. Но обе говорили о древнем преступлении. Альберта даже называла имена участников трагедии. И обе чувствовали себя плохо.

Думаю, неспроста сейчас появилась информация из прошлого. А если связать рассказ Альберты с настоящим? Допустим, убитый когда-то Эа – погибший сегодня Новак. Значит, надо разыскать Энлиля – преступника из древности. Но у меня нет ни одного подозреваемого мужчины.

Интересная фраза прозвучала из уст художницы о сторонниках Эа. А не замешана ли тут сама Альберта? И не из лагеря ли несчастного бога задержанные девушки? Может, совершили ритуальное убийство? А кто нанёс роковой удар? И почему жертва Новак? Какая связь? Я в полном недоумении.

Альберта всхлипнула и открыла глаза. Лицо бледное и осунувшееся. Причёска рассыпалась.

– Опустите меня, – шепнула девушка, и я посадил красавицу рядом.

Прислонившись к стене здания, художница расслабилась.

– Я вас напугала, – едва слышно произнесла Таскани, и даже попыталась улыбнуться. Но у неё получилась лишь невнятная гримаса.

– Да, есть немного.

– Спасибо, что помогли. Теперь видите, почему мы с Патрицией нарушили правила музея. Когда такое случается на людях, я чувствую себя неловко. Вот и живу на яхте, в стороне от чужих глаз.

– Альберта, допрос окончен, так что расслабьтесь. Я вызвал санитаров.

– Напрасно, – выдохнула девушка. – Со мной иногда такое случается, и я привыкла. У меня тонкие сосуды. Немного волнения – и пожалуйста.

– Лучше помолчите.

– Хорошо, – кивнула Альберта. Но через пару секунд вновь обратилась с вопросом, поставившим меня в тупик: – Скажите, лейтенант, у вас есть фото убитого?

– О чём вы? – поразился я.

– Не ломайте комедию, – бросила Альберта, опять превратившись в королеву, привыкшую командовать. – Я ведь понимаю: по той нелепой причине, что мы якобы нарушили правила музея, вы не посадили бы девушек в карцер. Ну, поругали бы и отпустили.

– Хорошо, – сдался я. – Вы правы. Кота в мешке не утаишь. Полагаю, ребята, приносившие ужин, наговорили вам лишнего?

– А тут вы ошибаетесь, лейтенант. Вы не справедливы к коллегам. Мужчины интересовались лишь девушками, и не прозвучало ни слова об убийстве. Так вы покажете фото?

– Ладно. Вот.

Я достал планшет и, повернув экран к собеседнице, пояснил:

– Изображение получено с цифрового потока, когда мужчина заходил в город через центральный шлюз.

– Я не знаю его, – сказала Альберта. – Вижу, молодой человек не уверен в себе. Тусклый затравленный взгляд, опущенные плечи, уголки губ смотрят вниз. Наверно, переживал какую-то трагедию. Или предчувствовал. Либо бежал от кого-то. А как его убили?

Я выключил планшет. Честно говоря, сомневался, что Альберта опознает жертву. И оказался прав.

– Не знаю, – ответив, я сел на корточки. – Никаких следов насильственной смерти. Труп отправили на Землю. Там медэксперты разберутся.

– Ну, что тут у вас? – знакомый голос врача заставил меня вздрогнуть. Обернувшись, я увидел подполковника Рино. Средних лет, высокий, в белом халате поверх военной формы. С ним подошли два солдата с носилками.

– Как говорил: у девушки случился обморок, – сказал я, кивнув на Таскани. – А ещё носовое кровотечение.

– Хорошо, сам разберусь, – произнёс Рино. – А вы, лейтенант, можете заниматься собственными делами.

– Я в порядке, – заявила Альберта. – У меня иногда случаются такие…

– Дорогая, успокойтесь, – мягко, но с профессиональной настойчивостью сказал подполковник. И я понял: девушка в хороших руках. На ковчеге ведь работают лучшие специалисты.

– Ну, я пошёл, – улыбнулся я на прощание Альберте.

– Всего наилучшего, лейтенант, – произнесла Таскани. – Я наговорила вам лишнего. Забудьте. Мало ли что придёт в голову слабой больной женщине.

– Выздоравливайте, – искренне пожелал я.

Солдаты под руководством доктора начали укладывать пациентку на носилки. И я со спокойной совестью зашагал на ужин.