За полгода после того как на пороге мира «Возрождённых» появился странный посланник, ни один из форпостов Северного края не был атакован. Более того, по всем границам Королевства прекратились набеги «Недостойных». Подобного не смогли припомнить даже самые старые и опытные воины. Обычно раз в три месяца какой-нибудь из форпостов подвергался яростной атаке. «Недостойные» словно прощупывали оборону. Выискивали бреши и слабые места. Но сейчас всё резко изменилось.

Дозорные, усиленные новыми системами слежения за прошедшие полгода, не заметили ни одного дикаря в зоне своего наблюдения. Они словно пропали. Исчезли их патрули и диверсанты, коих ранее было немало. Даже беспилотники, засылаемые вглубь вражеской территории, не фиксировали скоплений живой силы как ранее. Казалось, что правитель Аискон и в самом деле вознамерился направить свои действия в сторону мира.

Но полгода – это, не показатель. Поэтому снимать наблюдение за границей и ослаблять боеготовность форпостов никто не собирался.

Через год на общем собрании глав областей в Высшем совете была высказана сенсационная информация. Ни один форпост Королевства не подвергся набегам за прошедший период. Тишина на фронтах заставила Высший военный совет глубоко задуматься над происходящим. Высказывалось много мнений, от банальных – то что ресурсы «Недостойных» источила долгая война. До безумных и предостерегающих – будто бы это хитрая стратегия, которая позволит скопить силы для решающей массовой атаки.

Мнения разделились. Это вызвало споры и разногласия в кругах обороны. Урегулировать разрастающиеся споры пришлось лично Королю. Его точка зрения была неоднозначной, но оспаривать решения правителя никто не посмел.

Король Дитерион приказал отправить послов к Аискону, чтобы те лично убедились в реалиях его намерений. По возвращении послы были обязаны представить полный, исчерпывающий отчёт о том, что увидели и узнали, а, главное, почувствовали.

За короткий срок со всех концов Королевства были собраны лучшие из лучших обладатели высших чувств. Эти подданные короны могли осознанно с помощью своей энергетики ощущать мысли намерения тех, к кому прикасались. Подобные способности были дарованы не многим. Обладание высшими чувствами скрывали, поскольку того, кто познал чужие мысли без ведома их носителя могли казнить на месте без суда и следствия. Именно поэтому данные умения оберегали с особой тщательностью, а тех кого находила корона – забирали навсегда, хранили и обучали в специальных домах.

Караван был сформирован в Сальде. Предварительно разведчики Клауда связались с «Недостойными» и согласовали пути следования.

Десять боевых ходо-ботов достигли оговорённого места встречи и расположились лагерем на рассвете. Огромные боевые машины, передвигающиеся на шести мощных конечностях, сформировали некое подобие кругового лагеря и ощетинились орудиями наружу.

Когда солнце начало клониться к закату, а температура воздуха быстро пошла вниз, показались «Недостойные».

Вперёд вышел тот самый посланник, что доставил предложение о мире больше года назад.

– Правитель Аискон желает видеть послов вашего мира, – с приветливым поклоном проговорил Зимирель.

– Именно для этого мы здесь, – ответил вполне сдержанно сенатор Палатий. Они прошли пешком полдня, затем погрузились в огромные плавучие суда, изготовленные из длинных рёбер Топотунов, обшитых шкурами и промазанных чем-то вроде густого сала. Переправившись через пролив Туманов, они шли пешком пять дней.

Как только солнце скрылось за горизонтом, послы «Возрождённых» увидели огромный лагерь дикарей. Они проследовали в приготовленный специально для них огромный шатёр. Внутри шатра по кругу были расставлены специальные сидения. На противоположной стороне от входа была навалена гора всевозможных шкур. В центре шатра горел огонь, а в воздухе слышался странный звон. Послы разместились на приготовленных для них местах и осмотрелись.

Шатёр также был сшит из огромных шкур Топотунов, а изнутри отделан мехом морских львов. В центре потолочного свода зияло отверстие, через которое выходил дым. По стенам шатра горели небольшие лампады.

– Зима ещё далеко, но ночи теперь холодны, – услышали присутствующие.

Огромное существо появилось словно из ниоткуда и тяжело взгромоздилось на большой холм из множества шкур. С первого взгляда огромное создание казалось жутко безобразным. Серая почти чёрная кожа, огромный горб на спине и сильные мускулистые ручищи. У него не было одного глаза, а на теле было полно страшных шрамов. Одна нога была короче другой и было видно, что это результат травмы.

Страшное создание уселось поудобнее и внимательно осмотрело всех присутствующих своим единственным глазом.

– Мы рады быть вашими гостями, правитель Аискон, – сказал слегка наклонив голову сенатор Палатий Таф.

– Избавьте меня от ваших любезностей, сенатор, – отмахнулся Аискон. – Вы здесь потому что, так же как и мы осознаёте тот факт, что война, идущая между нашими мирами вот уже более тысячи лет глупа и бессмысленна. Она истощает наши ресурсы как живые, так и материальные. Эта война убивает нас, не давая нам возможности к нормальному развитию и процветанию. Вы прекрасно понимаете это, поэтому вы здесь. И можете поверить, в этом нет никакого подвоха или заговора. Просто пришло время закончить всё это безумие и попытаться наладить новую жизнь. Я понимаю, что моё предложение стало для вас неожиданностью. Но, в конце концов, кто-то должен был первым решиться на это. Если гордыня вашего народа не позволяет вам это сделать, мы свою отринули. Мой народ перенёс много бед и страданий. Жители моего края устали. Я лично потерял троих сыновей на этой войне и не намерен более терять ни одного. Мы не хотим больше воевать. Так, ответьте нам, вы принимаете наш мир?

Сенатор Палатий Таф слушал правителя Аискона и его всегда подконтрольный ему разум разрывался от смятения и сомнений на части.

С одной стороны, перед ним был враг. Жестокий, суровый, беспощадный. Враг, который долгие годы убивал его соплеменников. Сколько их погибло от рук этого монстра Таф и представить себе не мог.

С другой стороны, война уже довела его родной мир до полного изнеможения. Ещё лет десять и придётся бросать форпосты, уходить вглубь материка, спасать то, что осталось.

Палатий разрывался в сомнении. Он никак не мог сосредоточиться. Странный звон в ушах, поначалу едва уловимый, усилился и безумно раздражал, сильно сбивая с мысли. В глубине своего разума, Палатий был полностью согласен с Аисконом, но всё ещё до конца не мог поверить, что подобное возможно. Уж слишком сильно засела в его понимании эта заноза под названием война. А теперь, когда, казалось, что её извлекли, она всё равно напоминает о себе зудящей раной.

– Истоки нашего конфликта уже давно утеряны в веках, – продолжал Аискон. – Нам давно пора перейти к иному пути решения наших проблем. В противном случае мой да и ваш народ попросту сгинут точно так же, как некогда исчезли люди, – правитель на мгновение прищурил свой единственный глаз и, глядя на сенатора, язвительно спросил:

– Вам нехорошо, уважаемый сенатор Таф?

Палатий Таф, по всей видимости, слишком озабоченный думами о странном звоне в ушах, совершенно не заметил, что не слушает собеседника. Но как грамотный и культурный политик он быстро нашёлся что ответить.

– Ваше предложение весьма разумно, правитель Аискон, – быстро сообразив, ответил сенатор, – Не стану скрывать, что оно стало для нас полной неожиданностью, и мы ещё не до конца уверены в искренности ваших мирных намерений. Уж простите за стереотипы. Не сочтите мои слова как неуважительные просто мы уже столько лет ведём войну с вами, что попросту разучились жить в мире и подобные переговоры для нас в новинку. Именно поэтому это предложение стоит весьма серьёзно обдумать. А ещё важнее осознать его.

– Я понимаю! – усмехнулся Аискон. – Я не тороплю вас и готов дать вам столько времени, сколько потребуется. А пока вы будете решать да думать, я гарантирую вам, что ни один из ваших форпостов не подвергнется атаке с моей стороны.

– Отрадно это слышать! – склонив голову в знак признательности, проговорил сенатор Таф.

Всё вроде бы шло хорошо. Переговоры завершились, караван вернулся в Сальд без потерь. Спустя месяц в один из ближайших лагерей «Недостойных» были отправлены первые наблюдатели с простой миссией – выяснить и изучить настроение и поведение нежданных союзников. И хотя, доклады все как один были положительные, сенатор Палатий Таф с каждым днём становился всё угрюмее и задумчивее. Что-то внутри словно жгло его, не давало покоя. Некое чутьё, внутренний голос или предчувствие стонало о недоверии.

Прислушиваясь к себе, сенатор списывал все эти неприятные переживания на веками устоявшуюся в крови неприязнь к врагам. Но врагов теперь не стало. Теперь они обратились в союзников, друзей, самостоятельно предложивших мир.

Уже два года на границах Королевства стояла тишина. Не было ни одной перестрелки, ни одной атаки. Не погиб ни один боец. Это, казалось, сенатору страшнее, чем война. Но ещё страшнее было другое! К внезапному миру начинали привыкать. Солдаты размякли, хотя и проходили постоянное обучение, и помногу дней проводили в поле на учениях. В одночасье всё Королевство поглотил мир.

Это была мечта, мечта всей его жизни. Далёкая, неосуществимая мечта. И вот теперь, когда она вдруг сбылась, сенатор Таф не ощутил ничего. Ни толики радости, неистового ликования и несдержанного счастья, о котором грезил всю свою сознательную жизнь. Всё было как раз наоборот.

Таф стал раздражительным и осторожным. Врач поставил ему диагноз – паранойя и посоветовал больше отдыхать. Но о каком отдыхе могла идти речь, когда мозг разрывался от сомнений и подозрений. В один миг Таф вдруг чётко и ясно для самого себя осознал, что как бы он ни старался, не может поверить в слова Аискона. А все его заверения о мире – не более чем красиво разыгранный фарс!

Сенатор поспешил со своими доводами к Королю. Но «Мир» уже пожрал разум правителя.

– Ты лишился разума, друг Таф? – удивлённо спросил Король. – Не ты ли лично утверждал, что мир, предложенный Аисконом, это наш долгожданный шанс на новое будущее?

– Я понимаю Ваше Высочество, но мои новые доводы… – неуверенно робея, пытался оправдаться Таф.

– Новые доводы? – закричал Король. – Твои новые доводы основаны на страхах. Ты боишься, что не сможешь приспособиться к новой жизни без войны. Это нормально. Так, у всех, я понимаю. Но и без войны у нас много забот, которые требуют стремительных и неотложных решений. Твои знания и умения очень важны, они нам пригодятся и в мирное время.

– Я понимаю Ваше Величество и благодарю вас за оказанное мне столь высокое доверие…

– Ты спорить со мной вздумал? – сдвинув брови, спросил грозно Король.

Спорить с Королём было, конечно же, глупо. Это Палатий Таф понимал лучше, чем кто бы то ни был. Он замолчал, лишь мягко улыбнулся и учтиво поклонился в знак уважения и преданности. Он скрыл глубоко в себе все свои подозрения и никому о них больше не говорил. Кто знает, был ли это страх, а, возможно, лишь желание сохранить титул и положение. Но вскоре сенатор Таф очень сильно пожалел о своём молчании.

Стоя на коленях сенатор Палатий Таф корил себя за свою слабость. Вспоминая события предыдущих трёх лет, он ненавидел себя за свою трусость, нерешительность в общении с Королём, относительно этого так называемого «Мира». А главное, Таф ненавидел себя за свою глупость, которая позволила ему допустить всё это.

Кровь стекала по его щеке из рассечённой раны на лбу. Лицо горело, несмотря на холод. Колени затекли. Руки были связаны за спиной хитрым узлом, который не позволял сделать даже малой попытки освободиться. В противном случае удавка, накинутая на шею, начинала сжиматься и дышать становилось труднее.

Рядом на земле лежал Король. Он был связан и находился без сознания.

«Ловушка, хитрая ловушка, ложь, усыпившая нашу бдительность. Эта сказка о мире! О, как же он мог купиться на всё это? – думал Таф. – Я догадывался, что тут что-то не так, я знал!»

– Сенатор Таф! – услышал он знакомый голос. – Как вам мой мир?

Сенатор поднял голову. Прямо перед ним стоял Аискон. Он опирался на внушительных размерах посох из ветви дерева Уру, настолько прямого, что все математики Королевства единогласно соглашались в его идеальной симметрии.

– Ты обманул нас! – крикнул Таф, словно в очередной раз утверждая и без того очевидный факт.

– Ваша догадливость поражает, – усмехнулся Аискон. – Признаться, у меня были некоторые сомнения в отношении вас, сенатор. О вашем выдающемся уме и прозорливости ходят легенды. Я был уверен, что вы без труда сможете раскусить нашу уловку.

– Вашу? – с удивлением спросил Таф.

Аискон улыбнулся, если это можно было назвать улыбкой. Его кривые почерневшие зубы высунулись из исказившегося рта.

– Это заслуга моего Господина. Он очень умён, силён и не терпит слабостей. Но у него безграничное терпение и масса амбиций. Это он дал мне то, чем я сейчас обладаю. Это он научил меня, как забрать у вас то, что вам не принадлежит. Мы никогда бы не смогли победить ваши технологии своими силами. Мой народ владеет лишь тем, что дал нам мир, но и это вы отняли у нас. Да-да, я говорю о том, что именно вы забрали. Вы забрали у нас наше бытие, образ жизни, земли и воды. Я заберу это у вас обратно. Поскольку весь этот мир всегда по праву принадлежал моему повелителю ещё задолго до того, как мы и вы появились здесь.

Таф слушал Аискона и его глаза наполнялись ужасом от осознания, что именно они натворили, доверившись этому монстру.

– Кто твой повелитель, глупец? Кому ты отдал свою жизнь? Это твой так называемый единый милосердный Бог? Тот, кто пришлёт сюда сына своего спасать вас всех от смерти?

Аискон наклонился к сенатору Тафу и едва слышно шепнул:

– Этого ты никогда не узнаешь, старый дурак.

Он резко развернулся и в одно мгновение в его руке мелькнул старый, покрытый ржавчиной кривой клинок. Молниеносным ударом Аискон срубил сенатору Тафу голову.

Последняя мысль, мелькнувшая в сознании умирающего, была о раненом воине, которому он успел вручить бляшку с камзола Короля. Таф умер с надеждой, что тому хватит сил и знаний, чтобы донести до молодого принца истину.