Цитаты из книг автора «Александр Оришев»

Остальные ходили в сапогах. Как ни в чем не бывало молодой человек, взял билет, подготовился, и уже было собрался начать доклад по билету, как его прервал грубый голос В. И. Виткевича: «Молодой человек! Кого Вы хотели обмануть? Эти туфли мне сегодня уже раз сдавали!» Гроб в подарок За свою строгость экзаменатор В. И. Виткевич однажды поплатился. Жил он в районе метро Новослободская, о чем узнали пострадавшие на экзамене студенты и организовали профессору «сюрприз». Курьер доставил ему странную объемную посылку. В ней оказался гроб и венок с соболезнованиями. Как говорится «получите и распишитесь». После случившегося Витольд Игнатьевич еще долго не мог прийти в себя.

Неудачный прогноз погоды Витольд Игнатьевич Виткевич – русский учёный-метеоролог, профессор, доктор физико-математических наук возглавлял кафедру метеорологии на протяжении 37 лет. История его появления в академии заслуживает особого упоминания. Было время, когда по метеорологическим прогнозам этого неординарного ученого жила вся столица. И как-то раз на 1 мая он предсказал безоблачную погоду. Однако в этот злополучный день пошел дождь со снегом. Стоявший на мавзолее И. В. Сталин был крайне недоволен, в сердцах приказав «убрать этого метеоролога». Л. П. Берия был готов выполнить указание вождя буквально. И только после разъяснений со стороны остывшего Иосифа Виссарионовича было решено просто освободить незадачливого метеоролога от работы. Новым местом трудовой карьеры В. И. Виткевича стала Тимирязевская академия. В. И. Виткевич и странные туфли под столом Витольд Игнатьевич Виткевич, безусловно, был крупным ученым. Однако со студентами был строг, успешно сдать ему экзамен считалось подвигом. Слушая экзаменуемого, профессор никогда не смотрел тому в лицо, предпочитая разглядывать ноги или мебель в аудитории. И однажды произошел курьезный случай. Среди студентов нашелся один, который очень неплохо знал метеорологию и сдал ее на «отлично». Тут же подошли товарищи и предложили сдать еще раз, только теперь за них. Благо, что профессор на лицо не смотрит. Однако упустили

Сталинская премия за первые гербициды Понятие гербициды (герба – трава, цадо – убиваю) прочно вошло в нашу жизнь. И благодарить за это стоит Тимирязевскую академию. Тимирязевцы первыми в СССР начали применять гербициды для борьбы с сорными травами. В 1947 г. лабораторией химических средств защиты растений был положительно решен вопрос о возможности обработки посевов злаковых культур гербицидами. Лабораторией были предложены способы применения гербицидов 2,4-ДУ и 2М-4Х. Эти химические вещества действовали избирательно: вызывали гибель большинства сорных растений и вместе с тем не повреждали злаковые культуры. Такое свойство гербицидов позволило применять их в посевах хлебов. Гербициды обладали высокой биологической активностью – легко передвигались внутри растений, проникая в корни, что делало их пригодными для борьбы с многолетними сорняками. Причем всего 0,5—1 килограмма этих веществ было достаточно для уничтожения сорняков на целом гектаре.

Охота на ведьм началась Сразу после августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г. чиновники от науки принялись ревностно выполнять ее решения. Как это часто было при социализме, «перестарались»: были составлены списки, по которым так называемых морганистов следовало уволить из сельскохозяйственных вузов. Сторонники морганизма и даже другие биологи, которые ею не занимались, вызывались на собрания партийных организаций. Им предлагалось отказаться от своих убеждений в области генетики. Все это было похоже на средневековую охоту на ведьм. Те, кто отказывался отречься, увольнялись со своих должностей, а отрекшиеся должны были сменить тематику научной работы.

Август – 1948 Пожалуй, самое печальное событие в послевоенной истории академии – августовская сессия ВАСХНИЛ, на которой после ожесточенной дискуссии генетика была объявлена реакционной, буржуазной наукой, а сами генетики преданы анафеме. На долгие годы в биологической науке установилась диктатура Т. Д. Лысенко. Поменялось и руководство академией. От должности ректора был освобожден В. С. Немчинов. Контрнаступление «мичуринцев» Широко распространен миф о том, что августовская сессия ВАСХНИЛ готовилась как акция по уничтожению генетиков. Скорее напротив, «мичуринцы», как тогда называли сторонников Т. Д. Лысенко, готовились к обороне. Позиции «народного академика», каким представлялся тогда Трофим Денисович, были не такими уж крепкими. Говоря военным языком, сторонники Т. Д. Лысенко уже в ходе самой сессии организовали удачное контрнаступление, применив «тяжелую артиллерию», т.е. призвав на помощь первое лицо государства. Прием, которым и сейчас пользуются в России весьма успешно. Публичные раскаяния На августовской сессии одним первых, кто пытался защитить генетику, был профессор Петр Михайлович Жуковский. Он выступил достаточно убедительно, привел конкретные примеры. Но на заключительном заседании сессии 6 августа, после того как Т. Д. Лысенко информировал участников о том, что его доклад, развенчивающий генетику, был одобрен Центральным Комитетом ВКП (б), П. М. Жуковский снова взял слово. Профессор объявил о том, что он понял свои ошибки и будет в дальнейшем работать для развития «мичуринской биологии». Двое других ученых – С. И. Алиханян и И. М. Поляков, в прошлом критиковавшие Т. Д. Лысенко, также публично «раскаялись». Покаяние С. И. Алиханяна, четыре года сражавшегося на фронте, инвалида Великой Отечественной войны, вызвало жидкие аплодисменты, а покаяние И. М. Полякова – никаких. Так была дана оценка значимости перехода на сторону Т. Д. Лысенко каждого из этих трех ученых.

Подвиг вавиловцев В годы Великой Отечественной войны одной из героических страниц стал подвиг учеников и сотрудников Всесоюзного института растениеводства (ВИРа) – организации, которой в довоенное время руководил Николай Иванович Вавилов – выдающийся российский ученый-генетик. В блокадном Ленинграде люди умирали от голода, но «вировцы» не притронулись ни к одному зернышку мировой коллекции, чтобы хоть как-то облегчить свои страдания. Ценой тяжелейших жертв и потерь сотрудники ВИРа спасли огромный генофонд. После пожара на Бадаевских складах в ВИРе началось нашествие крыс. Двухкилограммовые жестяные коробки с семенами крысы сталкивали с полок и накидывались на просыпавшиеся семена. Надо было спасать семенной фонд. И выход был найден: вировцы достали тонкий трос, связали коробки по четыре, чтобы крысам было не под силу их сбросить. Ослабевшие от голода люди провели колоссальную работу: 14 человек перевязали 200 000 коробок! Ещё страшнее оказался слух о том, что город сдадут, и глава этих 14 человек подготовил распоряжение смешать коллекцию, чтобы не досталась врагу. Сотрудник ВИРа Николай Родионович Иванов, который был тогда председателем месткома, послал в Москву телеграмму, на которую последовал ответ: город сдан врагу не будет. Сохранённая ценой жизни семерых из 14, коллекция не была смешана41. В спасенной коллекции особенно ценными были образцы картофеля. Из Боливии и Перу Николай Иванович и его соратники привезли разнообразные дикие образцы, устойчивые к болезням, – это привело к революции в способах выращивания картофеля. Впоследствии американские учёные установили памятный знак в честь героизма вавиловцев в защите этой всемирно известной коллекции.

Тимирязевский призыв В первые дни войны были призваны в Красную Армию около 200 тимирязевцев, в том числе доцент кафедры организации сельского хозяйства П. А. Кудрин, ассистент Н. С. Касьян, доцент кафедры физики В. В. Масленников, доцент кафедры агрохимии И. И. Гунар, аспирант С. С. Сергеев, ассистент кафедры агрохимии Ф. Х. Юдин, доцент кафедры мелиорации А. А. Спиридонов, научный сотрудник кафедры почвоведения Н. Н. Саввинов, научный сотрудник Почвенно-агрономической станции А. П. Шурыгин, научный сотрудник И. Д. Громыко, аспиранты И. С. Кауричев, В. Б. Богаев, Х. К. Асаров, Г. А. Семчеков, Е. В. Кулаков, И. П. Гречин, начальник автогаража А. П. Жуков, шофер Р. М. Перекаятьский, грузчик О. О. Омаров, заведующий теплоцентралью С. М. Филатов, шофер А. И. Аронов, техник-электрик Б. К. Кондрашов, электромонтер А. С. Аксенов, старший лаборант кафедры геодезии Е. М. Смирнов, рабочий мебельной мастерской Н. С. Кулишев, художник Б. М. Уланов, студенты: И. П. Голодко, К. А. Борин, Г. С. Груздев, Г. В. Устименко, Г. И. Тараканов, И. А. Прохоров и другие. Более 300 преподавателей, аспирантов, рабочих, служащих и студентов ушли добровольцами на фронт. Тимирязевский райком партии, который был создан в 1940 г., и райвоенкомат в последних числах июня 1941 г. объявили набор добровольцев в первый коммунистический отряд, в который было зачислено около 150 коммунистов района. В их числе было много тимирязевцев. В июле 1941 г. в Москве и Московской области было сформировано несколько истребительных батальонов. В состав истребительных батальонов Тимирязевского района Москвы вошли добровольцы из рабочих и служащих заводов и учреждений, профессорско-преподавательского состава сельхозакадемии имени К. А. Тимирязева и других учебных и научных учреждений района.

Научная работа в условиях военного времени Несмотря на лишения, работа ученых не останавливалась. Академик П. И. Лисицын вывел новый сорт клевера – №216, академик М. П. Жуковский – сорта пшеницы ТСХА № I, Шаровидная, Грибобойная. Выпускник Тимирязевки, академик ВАСХНИЛ А. Г. Трутнев во время войны издал брошюру «Дикая флора Ленинграда, пригодная для питания», которая помогла многим ленинградцам выстоять в дни блокады. Коктейли Молотова В годы войны на территории академии были проведены работы, имеющие военное значение. В короткие сроки удалось организовать мастерскую по производству противотанковых бутылок с зажигательной смесью – знаменитых коктейлей Молотова. Также велись работы по световой сигнализации, по теории обстрела движущихся целей. Для того чтобы они велись централизованно было принято решение объединить Тимирязевскую академию с Институтом механизации и электрификации, Гидромелиоративным институтом, Мясомолочным институтом и Ветеринарной академией. Директором этой организации был назначен М. М. Соколов. Спецлаборатория В 1942 г. в академии была организована специальная химическая лаборатория, которую возглавил доцент Ф. П. Платонов. Эта лаборатория оказала большую помощь фронту. В ее работе приняли участие И. Н. Заозерский, В. А. Полосин, П. И. Процеров, И. Ф. Недорезов, А. И. Денисова, E.A. Виноградова, Е. Г. Яворская, Т. П. Шитт. Лаборатория занималась поиском вещества, способного заменить гремучую ртуть во взрывчатке. Была разработана и передана для использования специальная аппаратура, в том числе запал для мин замедленного действия, универсальный воспламенитель бикфордова шнура, петарды для демаскировки врага, капсюли-взрыватели нажимного действия. Одновременно было организовано производство боеприпасов, которыми снабжались партизаны. В этом важном деле принимали участие и сами партизаны. Приказом Народного Комиссара Обороны СССР от 24 октября 1942 г. и приказом начальника инженерных войск Красной Армии от 28 октября 1942 г, «За плодотворную изобретательскую и рационализаторскую работу по созданию новых и усовершенствованию существующих образцов вооружения и снабжения Красной Армии» доцент Ф. П. Платонов, доцент В. А. Полосин, бригадир Е. Г. Яворская и И. Ф. Недорезов были награждены медалями. Им также была вручена благодарность от партизан Московской области.

Гибель архива В условиях, когда вермахт вплотную приблизился к Москве, было принято решение уничтожить архив академии. Важные документы, проливавшие свет на историю вуза сгорели в огне. Тогда это казалось оправданным шагом. Сохранились лишь только документы, переданные в свое время в Центральный государственный архив. После войны не раз приходилось сожалеть о содеянном. В исследованиях возникли белые пятна, стереть которые не представлялось возможным. Осталось доверять воспоминаниям, которые порой не столько раскрывали тайны Тимирязевки, а сколько порождали новые мифы об истории вуза.

«Нам бы картошки…» Первые полгода жизни в Самарканде трудно было с продовольствием и в семье Прянишниковых. За хлебом, который выдавался по карточкам, надо было становиться в очередь с двух часов ночи. Вскоре привыкли к хлопковому или кунжутному маслу. Норма сахара была мала – на большую семью не хватало. Кто—то без ведома Дмитрия Николаевича дал знать в ЦК Узбекистана о трудном быте семейства ученого. Из Ташкента позвонили в Самаркандский обком партии и строго спросили: «там у вас живет академик Прянишников. Что вы для него сделали?» И вскоре сотрудники обкома нанесли визит в семью академика: «Что вам нужно? Скажите!» Зоя Дмитриевна, дочь ученого, робко сказала: «Нам бы картошки…» И действительно обкомовцы не заставили себя долго ждать, привезли картошку, сахар, мясо. Жизнь семьи постепенно налаживалась. А как же студенты? Если о профессорах более или менее заботилось руководство республики, то о студентах не думал никто, кроме преподавателей, которые сами подкармливали молодёжь. Но, несмотря на тяжелейшие бытовые условия и голод уже в декабре 1941 г. в Самарканде были начаты учебные занятия. Студенты вечером учились, а днём работали, прилагая все усилия, чтобы помочь сельскому хозяйству, накормить себя, армию и тыл.