Сергей Свидерский

Родился 28 ноября 1965 года в г. Комсомольское Донецкой области УССР. Закончил Эльдиканскую среднюю школу в ЯАССР. Сейчас проживаю в Якутии, в г. Якутске. Писатель. Есть вдохновение, пишу стихи. Написал три пьесы, один сценарий детского мультфильма полный метр. Сейчас работаю над сценарием художественного полнометражного фильма.

Сирота

Детская площадка чувствовала себя обиженной, одинокой и покинутой.

С наступлением холодов она опустела. Исчезли с неё детишки, будто развеялись налетевшим ветром флёры цветов; перестали звучать, как молитва, звонкие и радостные мальчишечьи и девчоночьи голоса. Словно позаброшенные стоят качели, толстым слоем снега покрыты лавки, мохнатой белой шапкой набекрень висит снег на горке. Нет никого на детской площадке. Ушли куда – то даже тени недавнего присутствия детей. Только ветер пролетит над нею, окинув печальным взглядом, да вслед за ним умчится вдаль вуаль снега, поднятая его могучими прозрачными крылами. Только солнечный луч скользнёт по её грустному челу. И только взгляд унылый Луны ненадолго задержится на ней, полный иррационального сопереживания и абстрактного сочувствия.

А ведь были дни, когда она жила яркой, насыщенной жизнью, когда в песочнице яблоку негде было упасть от детишек и на лавках не хватало места их мамашам. Но это было летом… Оно прошло…

Вся в заснеженных руинах забвения, сейчас детская площадка стоит всеми покинутая, всеми заброшенная и неожиданно осиротевшая…

г. Якутск. 25 ноября 2018г.

Сосулька

Если привести в действие механизм мышления и постараться сосредоточиться расслабленно – раскрепощённым сознанием на этом увлекательном процессе, то сам факт появления сосульки в несвойственное для неё время не будет явлением экстраординарным, всего лишь обычным недоразумением.

И это только первый шаг к расширению границ воображения.

Вторым, не менее значительным шагом будет открытие межвременного портала нефизического закона, например, положительного воздействия на нечто окружающей среды. Из него следует вывод, что чудес как таковых априори не бывает, есть рациональное объяснение.

Из последних слов вытекает третий аккумуляционно – энтропийный сиречь заключительный шаг. Его пространственная реализация сводится к тому, что отметивший очередной день рождения дворник Антон Карпыч наведался в гости к своему закадычному другу кочегару районной котельной Харитону Ерофеичу, он ежедневно тяжко страдал жутким синдромом посталкогольного похмелья. Как водится, Антон Карпыч пришёл не с пустыми руками.

Не столько визиту друга обрадовался кочегар Ерофеич, сколько желанной бутылке с вожделенной лечебно – горячительной влагой, дабы вовремя поправить своё пошатнувшееся затяжным запоем здоровье, что и было его конечной целью.

Кто хоть когда – то в своём счастливо – изнурительном далёком детстве бывал в старых котельных, топившихся исключительно дровами и углём, тот в курсе того, какая жуткая адская жара стоит в помещении.

Итак, после поспешных – трубы горят, время не ждёт – вспомогательных терапевтических процедур разморенные теплом алкоголя изнутри и утомившиеся жарой снаружи, наши добрые старые друзья решили открыть дверь проветрить помещение от табачного дыма – накурили, хоть топор вешай – и освежить застоявшийся воздух.

Ошалевшей лавой раскалённые частицы воздуха в едином порыве познать позабытую сладость свободы устремились атомы кислорода и водорода из котельной прочь, на улицу!

Разгорячённые непрерывной топкой печи языки расплавленного воздуха помещения жадно лизали наружный пломбир атмосферы, щедро насыщенный морозным ароматизатором, а также старались добраться до всего, до чего хватало собственной длины, в том числе и до огромной шапки снега, прочно уместившейся на жестяном козырьке над входом.

Тонкие струи растопленной воды потекли в обе стороны козырька, имевшего форму низкого конуса.

Капля за каплей стекала вода по металлу. Она тут же схватывалась крепким морозом.

Набегая, друг на дружку, капли застывали в причудливо – фантастических наплывах, поражая взор и воображение.

В итоге, некое время спустя, с правой стороны козырька свисала застывшая конструкция удивительной архитектурно – художественной формы. Это была обычная сосулька. Ей была совершенно безразлична метафизическая причина её появления, как и тот факт, что она немного преждевременно поторопилась заявить о себе миру. Но она, сосулька, существовала, и это было бесспорным доказательством опровержения существующих канонов и законов о невозможности существования существующего.

А наутро к чёрному закопченному входу котельной сбежалась вся детвора, живущая в соседних домах, поглазеть на чудо. Сколько криков выражения радости и искренности чувств ощущалось в словах и смотрелось в чистых детских взорах! Они неподдельно радовались этому весеннему подарку, который им преподнесла зимой природа.

г. Якутск. 25 ноября 2018г.

Фонарик

Жила в лесу белка. Прыгала по соснам – елям, с ветки на ветку. Грызла шишки, лузгала орешки. Что весной, что осенью вела себя она одинаково. Прыгала, грызла, с подругами ссорилась и мирилась.

Прошло лето. Наступила осень. Зарядили дожди. Они вскоре закончились и на смену им пришли с севера холода. Выпал в лесу снег, украсил деревья волшебным убранством. Белка по неопытности удивилась бескрайней красоте. Прыгнула она с ветки на ветку… Понравилось ей пуще прежнего скакать по веткам с дерева на дерево наперегонки с подругами. Приволье – то какое!.. Раздолье – то!…

Однажды в погожий денёк, когда она устала скакать беззаботно по деревьям, ветви напрасно тревожить, решила вернуться в своё дупло.

Попрощалась с подругами и айда домой!

Прыг – скок с ветки на ветку! А за нею – то снежный шлейф да как царственно стелется!

Прыг – скок с ветки на ветку! Снега – снежинки алмазами – жемчугами на свету да на солнечном светом дивным переливаются!

Прыг – скок! прыг – скок! Неугомонна белка. Смотри того и выскачет в даль снежную, морозом зарумяненную!..

Стелется шлейф, ветром разносится.

Увлеклась белка прыжками. Забыла, что домой спешила. Прыгает себе и скачет с ветки на ветку. В один момент внезапно зацепилась она хвостом за ветку и повисла вниз головой. Висит, качается и думает, мол, на кого я сейчас похожа.

Белка думала, что говорит про себя, а оказалось – вслух!

Услышала её ворона и каркнула в ответ:

– Не знаю, как другие думают, а по мне так игрушка новогодняя.

И загорелась, засверкала, засияла изнутри белка. Сбежались на чудо это посмотреть звери лесные из дальних краёв.

Охали и ахали и говорили, мол, как же здорово белка придумала устроить им праздник в лесу.

Долго ещё в лесу качался на ветру фонарик, даря радость и веселье.

Якутск, 23 января 2016г.

Федя, дедушка и февраль

Не смотря на все ухищрения дедушки Степана Григорьевича, пятилетний внучок Федя засыпать, не хотел. Никакие аргументы, что время детское вышло и пора спать, на него не действовали. Он вертелся юлой под одеялом и, высовываясь из – под него, строил деду смешные рожицы. Угроза утром не получить заветную шоколадку не возымела успеха.

– И без шоколадки обойдусь! – завил маленький пройдоха.

Внутреннее чутьё подсказывало Степану Григорьевичу, что с мечтой посидеть возле телевизора за полночь, посмотреть любимые телепередачи придётся расстаться. А ведь какая вышла оказия: супруга ушла к сестре с ночёвкой помогать со стряпнёй на день рождения. Но позвонил сын и упросил взять внука, у них с женой тоже возникла, говоря военным языком, внештатная, однако же, приятная, ситуация – друзья решили отметить годовщину свадьбы. «Папа, Федя стал намного послушнее, дисциплинированнее, – клятвенно заверил сын. – Хлопот не доставит. Вот увидишь, как он изменился!» Очень скоро Степан Григорьевич увидел и убедился. Внук в первые же минуты пребывания в дедовом доме навёл свой порядок. Степан Григорьевич успокаивал себя, мол, дети есть дети, и сквозь пальцы смотрел на шалости внука. Когда возникло подозрение, что кое – чем придётся пожертвовать, равновесие душевное немного всколыхнулось.

– Хорошо, – сказал дедушка, – на нет и суда нет. – И пошёл из спальни.

Едва дошёл до двери, внук подал голос.

– Деда – а… – просительно протянул он.

– Что? – не оборачиваясь, спросил Степан Григорьевич.

– Вот если расскажешь что – нибудь интересное, честное – пречестное слово, усну обязательно.

Дедушка повернулся и строго сказал:

– Сказки, полагаю, тебе уже не столь интересны?

Федя промолчал, поводил глазами плутовато.

– Конечно…

Степан Григорьевич вернулся и сел на кровать рядом с внуком.

– Давай вместе подумаем, что тебя может заинтересовать, – внутренний метроном вещал, время в запасе есть.

Минут пять дедушка, и внук сидели в полном молчании. В установившейся тишине громко тикал будильник; медленно передвигалась стрелка, секундная всё куда – то спешила, оставляя позади бег мгновений. Также слышался шум вечернего города за окном: пели на все голоса клаксоны автомашин, урчали двигатели, шумел в ветках февральский ветер, внезапно сильно задувший с севера.

Первым нарушил затянувшееся молчание внук.

– Деда, вот так и будем сидеть, соревноваться, кто кого перемолчит, – сказал не вопросительно, и не утвердительно Федя.

– Да, с вариантами для беседы что – то у нас напряжённо, – отозвался дедушка и посмотрел на внука. Что ни говори, Федя подрос. Чуб посветлел. Из платинового блондина становится совсем уж платиновым с оттенками зрелой золотистой пшеницы. Вон как чистый волос в свете ночника блестит. И подумал внезапно, а что, если и в самом деле, плюнуть на всё и вместе с внуком просидеть всю ночь до утра, смотря передачи. В глазах внука усталости напрочь не было. Как был светел взор, так и остался. «Чего его зря заставлять спать, – засомневался Степан Григорьевич в своём решении уложить спать внука. – Когда ещё выпадет такая возможность с внуком, не следя за временем, посидеть вдвоём. Детство проходит быстро. Не успеешь оглянуться, он уже вырос». Из задумчивости вывел внук.

– Деда, ты не знаешь, почему февраль февралём назвали?

Вопрос поставил Степана Григорьевича в тупик. «В самом деле, почему?» В голове что – то очень отдалённо начало складываться в затейливую мозаику. Что – то всколыхнуло сонную гладь пруда памяти. Устремились к поверхности воспоминания. Знания, когда – то почерпнутые из книг и благополучно отодвинутые за ненадобностью в самый удалённый уголок памяти, заворошились. Пришли в движение. И Степан Григорьевич заговорил.

– Февраль… – сказал и умолк, сделал театральную паузу, посмотрел на внука, который к этому времени изготовился очень внимательно слушать дедушку. – Так называли этот месяц древние римляне: месяц Фебрууса, очистительный месяц. В нашем, русском языке и родственных славянских странах, у него было название сечень. В народе говорили, наступил вьюговей или пришёл снежень, или лютый. Слово февраль пришло в русский язык из церковнославянского февруарь, который заимствован (Степан Григорьевич удивлялся себе всё более и более, откуда такая говорливость и плавность речи?) из латыни. В старину именовали феврарь, феуларь. Название лютый до сих пор сохранилось в украинском и польском языках и означает ужасный, безжалостный.

Тихое сопение заставило замолчать и посмотреть на внука. Федя сладко дремал на правом боку, положив под щёку сложенные лодочкой ладошки, и чему – то во сне улыбался.

Якутск. 1 февраля 2016г.

Цветы рассвета

Предрассветная полумгла. Ночь на исходе. Лиловеют утренние сумерки. Медленно идёт снег, привнося в знакомую картину окружающего мира нотку лёгкой ностальгической романтики. Прозрачная, зыбкая дымка сокрыла привычные очертания домов в белых пушистых шапках. Размыла угадывающиеся с трудом контуры деревьев в снежном искристом убранстве, только пристальный взгляд рассмотрит их по едва заметным графическим штрихам чернеющих стволов и веток. Стёрла до неузнаваемости скрюченные морозом старческие пальцы фонарей, вяло сражающиеся с ночной тьмой тускло – жёлтыми клинками света.

Острые углы улиц сглажены плавностью линий наметённых недавней метелью сугробов.

Морозный воздух свеж и тих.

Ни шороха. Ни звука. Ни скрипа. Не возмущается под ветром сдержанным ворчанием старая ставня. Не вздрогнет под тяжестью снега верхушка сосны и не взмахнёт печально мохнатой лапой ель. Не хлопнет разболтанная дверь, простужено хрипя промёрзшими петлями, побеспокоенная неожиданным движением выскользнувшего наружу серого призрака.

Полная иллюзия неподвижности: кружащиеся снежинки, притягивая взор, смотрятся частью затейливого узора дивного полотна, вытканного талантливым ткачом.

Где – то далеко, за пределами зрения, мчатся сквозь зимнее пространство редкие автомобили, словно фантомы не приснившихся снов, рассекая неоновым светом фар фиолетово – снежные завесы.