Цитаты из книг автора «Александр Мень»

Царь поступил правильно, потому что человеческая нужда важнее обрядовых запретов[141].

Только Иисус говорит об Отце, Которого может обрести каждая человеческая душа, если захочет этого. Евангелие приносит людям дар богосыновства. На тех, кто примет его, исполнятся обетования Христа. Они узнают, что с Создателем Вселенной можно говорить один на один, как с «Аввой», как с любящим Отцом, Который ждет ответной любви.

Поэтому каждый властелин Израиля (а иногда и пророк) именовался помазанником, мессией, или по-гречески – Христом. Однако со временем этот титул стали относить лишь к великому Царю грядущего.

Утверждая, что Он пришел исполнить Закон, Христос не имел в виду простое выполнение заповедей. Слово πληρώσαι, употребленное в Евангелии (как и его арамейский эквивалент, происходящий от слова мале́), имеет более емкий смысл: «наполнять», «восполнять», «давать полноту».

Согласно ап. Павлу, старый синайский Закон был дан в виде системы повелений и запретов, поскольку являлся прежде всего воспитательным средством, «детоводителем ко Христу» (Гал 3,24). Закон лишь ставил «преграду» греху, не давая внутренних сил одолеть зло и приблизиться к Богу. Когда же наступил предсказанный Иеремией (гл. 31) Новый Завет, Бог даровал людям спасающую благодать через Иисуса Христа. Христос открыл путь к богосыновству, которого человек не мог достичь одним исполнением заповедей.

Теперь представим себе, что по той или иной причине оказались утраченными и все внеевангельские свидетельства о Христе. Это тоже не доказывало бы правоты мифологистов. Ведь любое широкое духовное движение – будь то конфуцианство, стоицизм или ислам – не возникало без своих вождей-основателей. Почему же исключать из этого правила Церковь, изображая ее начало в виде «самопроизвольного зарождения»?

Своим происхождением мифологическая теория обязана отнюдь не историкам-профессионалам. Впервые ее выдвинули публицисты XVIII века, яростно боровшиеся с христианством. Сначала они пытались изобразить Христа обыкновенным, заурядным человеком, но потом стали замечать, что даже развенчанный и низведенный до простого учителя морали образ Христа сохраняет притягательность. И тогда нашли новое средство борьбы с Ним: Иисус Христос был объявлен никогда не существовавшим.

Пусть, например, было бы доказано, что Платон – миф, а его книги написаны кем-то иным; это не нанесло бы ущерба платонизму как доктрине. Но когда от имени науки говорят, что Иисус Назарянин – вымышленный образ, то тем самым стремятся разрушить все здание Церкви.

Христианство влекло к себе людей, казалось бы, абсолютно непохожих: от рабов Рима до Данте, от Достоевского до африканских пастухов. Оно укрепляло мучеников Колизея и давало силу своим исповедникам в ХХ веке.

Позднее в молодых варварских странах Запада оно стало опорой гуманности и просвещения, заставив грубую силу признать духовный и нравственный авторитет. Постепенно христианская «закваска» превратилась в Европе и Новом Свете в источник динамизма, которого не знали все пятьдесят тысяч лет существования человека.