Глава 5

Окутанный тишиной своего кабинета я стоял у окна недвижим, словно страж, охраняющий покой этого места. Внизу, во дворе колледжа, жизнь бурлила и била ключом: студенты спешили по своим делам, и до меня сквозь открытые створки доносился гул голосов. И снова, как тень, вернулось это чувство – башне не хватало чего-то важного. Балкона. Как было бы прекрасно выйти на него, вдохнуть свежий воздух и, окидывая взглядом всё происходящее под ногами, чувствовать себя настоящим хранителем этих молодых судеб.

Но отставить пафос! Хотя не скрою, приятное было чувство. Действительно казалось, что для них я делаю что-то очень важное, что-то, что поможет им во взрослой жизни проявить себя, раскрыть свой потенциал и талант.

Я пробежался взглядом по головам и разномастным мантиям всех цветов радуги, пометил мысленно, что надо разработать единую форму и знаки для разных курсов, а то, глядя на них, впечатление, что тут не серьёзное заведение, а карнавал какой-то.

До начала занятий было ещё полчаса, правда, мне торопиться было не нужно, я с группой собирался встретиться ближе к обеду. Поэтому, вернувшись к столу, с долгим вздохом уселся и, наполнив кружку горячим травяным отваром, напоминавшим по вкусу чай из моей прошлой жизни, взялся за разбор корреспонденции.

Накопилось той изрядно и, захрустев печенькой с блюда, принесённого вместе с чайником, я принялся разбирать кто и зачем мне пишет. И ведь надеялся, что основной поток жалоб и предложений будет приходить во дворец, где у меня сидела Сильф, а меня здесь, в колледже, ничего не будет отвлекать от работы. Но нет. Отыскали.

Опять пожалел, что оставил Ланику во дворце. Без её помощи приходилось туго. Но что поделать, девушка переросла положение обычного помощника и, насколько я слышал, вовсю подгребала под себя управленческие функции придворного мага, оставив магистру Торвальду лишь обозначать присутствие при короле. Как я понял, Торвальд был не против. Плюс функционирование гильдии магов Тингланда тоже было на ней.

Вот, кстати, в руки попалось пухлое письмо от неё самой с официальной печатью придворного мага. Распечатав его, я бегло пробежал глазами бумаги, убеждаясь, что это очередной отчёт о проделанной работе, которые она скрупулёзно направляла в мой адрес каждую декаду. Отложил в сторону.

Потянулся за следующим, заполненным твёрдым каллиграфическим почерком.

«Ректору магического колледжа Тингланда…»

«Ого, – подумал я, читая, – не верховному, а именно ректору. Понятно, почему переслали сюда».

Принялся читать дальше.

«Я, маг в третьем поколении, Святовид Рабандон, и со всей твёрдостью и убеждением заявляю, что вы, нелюбезный сударь, худшее, что могло произойти с магическим образованием в стране…»

А вот это было что-то новенькое. Почесав затылок, я продолжил чтение, которое становилось всё интересней и интересней.

«Империя – это образец выверенной и чёткой подготовки будущих магов… Лучшее, что можно было дать одарённым… Ваш популистский подход к обучению погубит нашу молодёжь… Отказ от имперской программы сделает неконкурентными наших выпускников и поставит в положение отстающих…»

И так далее и тому подобное. Я выхватывал глазами отдельные куски длинного письма и всё больше убеждался, что имею дело с махровым консерватором и ретроградом.

Если честно, то казалось, что подобных персонажей я тут не встречу. Большинство из тех, с кем я встречался в столице, были обеими руками за изменения, но тут, похоже, посчастливилось попасть на лицо полностью довольное своим положением.

Маг в третьем поколении означало, что с самого детства этот субъект варился в среде, полностью пропитанной имперской системой, впитавший её, можно сказать, с молоком матери. И вот теперь он, ничуть не смущаясь, бросал в мой адрес обвинения, не забывая пройтись и по моей личности. Мне, верховному магистру Тингланда, главе гильдии и одному из сильнейших огневиков даже не страны, может, даже и мира!

Тут я помотал головой, отгоняя непонятно откуда накативший гнев, застивший разум. На секунду даже захотелось немедленно полететь к этому Святовиду и популярно ему объяснить, что он не прав. Пепел потом только сдуть ветром. Но нет. Раз уж я сам декларировал равенство всех магов, нужно его соблюдать. Магистр или не магистр – всё равно.

Плюнув, небрежно швырнул письмо в сторону, уже более бегло просмотрел остальные. Что удивительно, Рабандон в своём возмущении оказался не одинок, попалось ещё три похожих письма. Тут я задумался, а сколько подобных тогда приходит Ланике? Если досюда доходит лишь малая часть?

Ну, а остальные по большей части оказались обыкновенной рекламой. Сразу с десяток предприимчивых средневековых бизнесменов наперебой предлагали свои услуги для обеспечения меня самыми важными и нужными предметами роскоши и продуктами, как бы сказали в моём мире, премиального сегмента.

Я немедленно вспомнил симпозиум в Итонии, поднялся и, собрав письма в охапку, тут же, не раздумывая, закинул в камин. Отряхнул ладони, наблюдая, как те корчатся и мгновенно чернеют, пожираемые пламенем, тихо буркнул:

– Обойдёмся без свинохренов.

Разобравшись с этим, немного повеселел, ещё немного погрыз печенек, потягивая отвар, наслаждаясь минуткой ничего не делания. Затем дождался прокатившегося по корпусам колледжа гонга, сигнализирующего о начале занятий, и пошел на обход.

События с пропажей гончей показали, что теперь мне придётся контролировать не только свою группу, но и весь колледж. Логично, я всё-таки ректор. Вот только одно дело им считаться, а другое – быть. А это значит держать руку на пульсе и понимать, хотя бы в общем, что происходит на всех курсах. А не как раньше.

Беда была в том, что опыта подобного у меня не было, и приходилось самому учиться на ходу, набивая шишки и совершая ошибки.

Коридоры учебного корпуса были пусты, только из-за дверей аудиторий слышались негромкие голоса преподавателей.

Пару минут постояв под дверью лекционки, где Карен читала общую магию, довольно кивнул. Девушка, хоть и оказалась выбита из колеи поступком своих студентов, быстро оправилась. Говорила уверенно и чётко.

Вышел на площадь, критически оглядывая её. Но, за исключением пары каких-то бумажек, носимых ветром, там было чисто.

Свернув к тренировочной площадке, понаблюдал за носящимися по ней паладинами и издалека помахал рукой жене. Алиса увидела, коротко отмахнулась в ответ, но тут же снова переключилась на своих подопечных, вызывая лёгкое чувство досады. Работа с горцами её так увлекла, что она дневала и ночевала с ними, ко мне заявляясь всего пару раз в декаду исполнить супружеский долг и тут же умчаться обратно. А ещё от её восторгов по поводу того, какие суперсолдаты из них получаются, у меня уже уши вяли.

Как-то даже немного странно получалось. Три жены и четвёртая на подходе, а сплю преимущественно один.

Злотана вечно в Империи, мутит что-то своё с канцелярией, попутно приумножая личный капитал. Вот недавно в письме хвасталась, что на месте сгоревшего особняка Марнгаузе построила элитную гостиницу с игорным салоном для богачей из верхнего города и приезжей аристократии. Надо будет, кстати, поинтересоваться: папа Силланы господин Полдарк зуб не заимел на мою супругу за конкуренцию в бизнесе? Впрочем, его заведение располагалось в Нижнем городе и было рассчитано на горожан среднего достатка, поэтому слишком сильно по его карману это ударить не должно было.

Селестина тоже пропадает чёрт-те где. Но тут понятно, обязанности адмирала и сестры короля с неё никто не снимал, тут я был не в претензии. Так и предполагал, что видеться мы будем раз в полгода, не чаще.

Под такие мысли пошёл обратно, но тут же с удивлением проводил взглядом одного из подсобных рабочих нашего старосты, что взмыленный пробежал мимо меня, таща ведро воды.

«Пожар что ли?» – нахмурился я, поспешив за ним.

Но всё оказалось куда прозаичней. На задней стене учебного корпуса кто-то написал большими красными буквами: «Василен – дуб, к ученью глуп!» И возле сего остроумного пассажа стоял сам Серафим и пара рабочих, пытающихся надпись со стены стереть. Но, судя по всему, получалось у них не очень.

– Господин ректор!

Увидев меня, староста с возмущение потыкал в надпись:

– Поглядите, что творят!

– Нда… – протянул я, изучая дело чьих-то шаловливых рук.

Подойдя, поскрёб ногтями и хмыкнул, надпись сходить не желала. Изучение в магическом зрении догадку подтвердило. Краску не просто нанесли на стену, её ещё и в единый монолит с камнем объединили, упрочив до каменной твёрдости. Интересное решение, и главное, я пока не понимал, как это было сделано. Словно краска впиталась в камень, смешавшись молекулами с ним. Остаточные магические эманации вились в воздухе, но всё, что я пока установил, что применялась магия не земли, как можно было подумать, а воды.

– Тряпка тут не поможет, – вынес вердикт я, – только зубилом вырубать, но будет некрасиво.

– С надписью тоже как-то некрасиво, – буркнул Серафим, – если оставим, студентики этак к концу декады все стены нам распишут всякими непотребствами.

– Тоже верно, – вздохнул я, пытаясь сообразить, как без ущерба для казённого имущества решить проблему.

Спустя пару минут плюнул и закрыл кусок стены иллюзией.

– И поищите автора, – напоследок произнёс я, – скорее всего, это одарённый или одарённая со способностями в магии воды.

На этом обход колледжа я посчитал оконченным и поспешил к своему «Быстролёту», чтобы успеть проверить ещё и за его пределами.

* * *

Амулет заискрился, разряды электричества изломанными дугами хлестнули по земле и следом толстая, с руку, молния выстрелила, впиваясь в границу мертвой зоны. Находясь на безопасном отдалении, я внимательно проследил за работой защитного устройства, ещё раз удостоверяясь, что всё идёт штатно, и граница зоны не увеличивается.

И всё, вроде, было нормально, но меня не покидало тревожное ощущение, какое-то шестое чувство, обострившееся с приходом сюда, но я пока не мог понять, что именно. И это заставляло раз за разом наблюдать за работой нашей линии защиты, ища намёки на сбой. Пока всё было в порядке, но странное чувство всё никак не хотело отпускать.

Ни дуновения ветерка, ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Здесь было, словно преддверие царства мёртвых, и, глядя на чёрную пустошь впереди, я не мог не признать, что аналогия куда как близка. Постояв немного, пошёл обратно к оставленному за деревьями аппарату. Приходилось его бросать за пару сотен метров от амулета, чтобы он случайно, за счёт ядра из кристаллида, не притянул заряд молнии к себе. А затем увидел, что меня там уже ждут.

Опершись о металлический бок аппарата, дожидаясь меня, стояла Фелиция Вэлдис, главная ведьма.

– Старшая сестра, – поприветствовал её.

– Старший брат, – кивнула она мне в ответ.

Смотрела она на меня без улыбки. Впрочем, я и сам не особо фонтанировал жизнерадостностью. Слишком уж давило тут на психику проклятье Икая. Вернее, последствия его разрушительной работы.

Женщина была в строгой чёрной мантии, из-под которой выглядывали такие же чёрные сапоги. Слишком чистые для того, кто гуляет по лесу. Но тайну своих мгновенных перемещений на большие расстояния Орден Бдящих раскрывать не торопился.

«Когда придёт время, ты всё узнаешь», – ответила Фелиция мне однажды.

– Какими судьбами? – поинтересовался я, подходя ближе.

На что женщина только кивнула в сторону мёртвой зоны, спросив:

– Ну как? Держит?

Я кивнул.

– Пока да. Не расширяется. Поэтому время ещё есть.

– Не так много, как ты думаешь, – внезапно произнесла она. – Мы зафиксировали странные данные. Как ты знаешь, у нас остались артефакты слежения…

– Я помню, – перебил я, – магический глаз на орбите.

– Да, – чуть поморщилась главная ведьма, – но не только он. Ещё есть приборы, которые отслеживают стабильность тектонических плит. На основании этих данных производилось прогнозирование землетрясений и фиксировалось применение мощных заклинаний магии земли. Но важно не это. Прибор с некоторых пор ощущает изменение состояния плиты под нами.

– И что это означает?

– Это означает, что проклятие продолжает расширяться, – Фелиция посмотрела на виднеющийся из-за деревьев столб света, – только не вширь, а вглубь.

– Чем это грозит? – я посмотрел вслед за ней.

– Как мне сказали, – задумчиво произнесла женщина, – когда дойдёт до жидкого ядра планеты, последствия могут стать необратимыми. В лучшем случае, прямо на этом месте разверзнется супервулкан, в худшем – вулканы заработают везде.

– Что в таком случае останется от Яола, предсказать сложно, – добавила она.

Я помолчал. Ну, а что тут ещё скажешь. Но в душе внезапно парадоксальным образом почувствовал облегчение. Потому что, наконец, исчезла неопределённость, и ощущение надвигающейся беды, преследовавшее меня всё это время, рассосалось, превратившись в реальность.

Только уточнил:

– Сколько у нас осталось времени?

– Геката, может, чуть больше. И ещё, – привлекла она моё внимание, – ты не забыл, что льды тают?

Я вздохнул ещё сильней.

– Не то что не забыл, но, знаешь, как-то было не до этого.

– Так вот. Они тают. И магический глаз уже заметил несколько групп людей рядом с областью активного таяния. Так что то, что скоро мёртвые земли перестанут быть мёртвыми, думаю, будут знать если не все, то многие.

– Но если мы не решим проблему с проклятием, это тоже будет мало кого волновать, – заметил я.

– Возможно. А может и нет, – произнеся это, Фелиция развернулась, а затем, сделав буквально несколько шагов, исчезла.

Не скрылась под иллюзией или невидимостью, а просто исчезла, оборвав магический след, так и не дав понять, как же она это делает. Постояв с минуту, буравя взглядом то место на земле, где она только что стояла, я смачно сплюнул и залез в Быстролёт. Сроки только что сильно сократились, и нельзя было терять ни минуты.