Глава 5. На страже закона

Учитывая мою известность среди местного населения, меня всё чаще меня стали привлекать к обязанностям участкового, попутно присвоив чин капрала. Так что теперь я сам или с напарниками обходил свой участок ответственности, знакомясь с горожанами. При обходе опрашивал жильцов, которые выглядели поадекватнее, узнавая о соседях: кто буйный, кто тихий, кто пьёт, кто гоняет жену, а кто занимается тайными делишками. Всё записывалось мной в блокнот, а в участке составлялась "социальная карта" нескольких кварталов, относящихся к моей юрисдикции.

Затем с напарником обходили неблагополучные дома или квартиры, знакомились лично, а при необходимости, реально помогая. С одними разговаривал, других мог арестовать на несколько суток, которые они проводили, выполняя общественные работы, кому-то давал личные деньги на еду, а иных даже лечил, благо опыта у меня было много. Сейчас химических лекарств было мало, врачи получали образование, основанное на народной медицине, леча народ настойками, отварами или мазями из трав, так что люди нормально выздоравливали.

Сегодня мы были на дежурстве с Маккензи. Вдруг услышали крики соседей.

– Что случилось?

Доброхоты подсказали.

– Бонд опять напился и бьёт жену.

Мы зашли в дом, увидев, как пьяный мужик бьёт жену и подростка. Буян сразу получил от меня «в дыню». Свалившись и немного полежав, он пополз по полу, исчезнув во дворе. Я занялся помощью избитым, а Маккензи достал бумагу и перо, собираясь описать ситуацию.

– Как вас зовут?

– Инди Бонд.

– Часто такое бывает?

– Часто.

– Будем забирать вашего боксёра. Его осудят, он проведёт пару лет в колонии. Там перестанет пить, глядишь, ваша жизнь изменится к лучшему.

– А как же мы жить будем? Он работает, а я нет.

– Парень взрослый, устроится на его место или пойдёт подмастерьем. Я решу это с заводчиками. А иначе он вас убьёт или искалечит.

– Убьёт… Как выпьет, так разум и теряет.

Тут открылась дверь, и в комнату ворвался мужик с топором.

– Всех порешу!

– Твою ж мать!

Вскочив, я схватил стул и встал, закрыв собой семью мужика и Маккензи.

– Убью!

С этим криком он замахнулся топором и ринулся на меня. Встретив пьяного ножками стула, я блокировал его руку с топором, а затем разворотом стула завалил мужика на пол. Отобрав топор, скрутил ему руки и надел наручники.

– Всё, миссис Бонд, доигрался ваш бывший муж. Ищите себе нормального, а этот лет десять в колонии гнить будет. Маккензи, оформляй нападение на полицейского.

Затем обратился к сыну.

– Теперь ты главный мужчина в семье. Приходи завтра в участок, подумаем, куда тебя пристроить. Как зовут, сколько лет?

– Джо Бонд, 15 лет.

– Джозеф, значит, к тому же, пока несовершеннолетний.

Парня пристроили на завод, где я подрабатывал грузчиком в цех покраски. Узнав об этом, Маккензи поинтересовался у меня.

– Мик, ты со всеми так возишься?

– Со всеми нормальными. Можешь помочь – помоги. В данном случае я мог помочь. А дальше парень сам выберет свою дорогу.

Пришла пора боя с «Бешеным Бизоном» Робинсоном. На поединок отправилась вся моя группа поддержки плюс полицейские, которые у меня тренировались. Пресса подогревала бой тем, что оба обещали съесть друг друга на ринге, правда, о том, что я такое обещал, сам узнал из газет. Всё же сейчас было время боев "до смерти", когда правила очень вольно трактовались бойцами и рефери. Например, никаких стоячих нокдаунов не было, упал – бой остановили, нет – получай ещё, пока не свалишься. Так что побеждал тот, кто выстоит. Тем более профи дрались за деньги. А когда на кону стояли большие по тем временам суммы, ради победы в ход шли любые грязные приёмы. Публике нравилось море крови и убийственные падения бойцов на деревянный настил ринга.

Меня напутствовал секундант в лице Паркса, и его слова воспринимались нормально и привычно.

– Мик, будь осторожен! Убей его первым.

– Стив, с ринга на своих ногах уйдёт только один – я.

В углу моего противника были аналогичные напутствия. Наш бой был завершающим, так что являлся кульминацией вечера. Я стоял спокойно, слушая своё представление, а Бешеный рыл землю копытом, то есть подпрыгивал, пробивал двоечки по воздуху, всем своим видом показывая, как он заряжен.

Ринг-анонсер зычным голосом огласил регалии Голландца, затем Бизона, которые оказались гораздо скромнее моих, потому что сейчас он не дрался со всякими отморозками из городских микрорайонов. Представление бойцов ведущий закончил словами "победит сильнейший".

Бой. С первых секунд пошла настоящая заруба. Бизон отжимал меня к канатам, пытаясь попасть мне в лицо, а его кулаки так и свистели над моей головой. Он попал мне в плечо, отчего меня развернуло, а плечо онемело. Отскочив, я обратился к судье.

– Рефери, у него в руке свинец.

– Все чисто, Голландец, я проверял.

Было ясно, что рефери в курсе того, что Бизон "заряжен", получив мзду, поэтому мне ничего не оставалось делать, как драться дальше. В конце концов, я не мальчик для битья, и в моих кулаках достаточно сил, чтобы свернуть ему челюсть. Бизон оскаливается, идя на сшибку. Я отскакиваю в правую от Бизона сторону – очень неудобное для правши направление и атакую серией. Такой приём часто использует великолепный боксёр Александр Усик. Голова Робинсона болтается от жестоких ударов. Он отступает, и я провожу апперкот, от которого у соперника вылетает каучуковый загубник, но я не останавливаюсь, а бью дальше, выбивая ему зубы. Рефери разводит нас по углам. Кровь хлещет изо рта «Бизона», который очухавшись, снова прёт на меня, как настоящий бизон. Встречаю его мощными прямыми, он бьёт в ответ, попадая мне в бровь – сильное рассечение, глаз начинает заплывать гематомой. Мы в клинче, он бьёт меня головой, разбивая мне губы. Я убираю голову, вырываюсь и ставлю локоть. Он натыкается на него зубами и тут же ему прилетает апперкот. Парень лежит на полу. Судья в ринге смотрит на судей и тут же звучит гонг. Боксёру помогают подняться секунданты и ведут в угол, усадив на стульчик. Начинают хлопотать врачи, Любомирофф возле меня, а другой врач над лицом моего оппонента.

Меня мажут вазелином, забивая кровь.

– Мик, как ты пропустил этот удар?

Пот в глаза попал, моргнул и получил. Он очень грязно боксирует.

– Мы подадим апелляцию за свинец.

– Он слабее ирландца, я побью его. Всё норма.

– Бизон, убей его, что ты церемонишься с ним.

– Не могу попасть в него, никогда не видел такую защиту.

– Применяй любые приёмы, но выиграй бой.

– Понял, тренер.

Снова бой и я обстреливаю противника с дистанции. О рвётся в клинч, но я двигаюсь, постоянно тыкая ему в лицо джеббом, а следом пробиваю тяжёлые прямые. Парень снова «поплыл», его глаза приобрели бессмысленное выражение, и я добиваю его. Снова рефери суетится, изображая бурную деятельность. Я быстро ухожу в угол. Только после 10 секунд суеты он начинает считать. Я тоже отдыхаю, пока Бизон лежит на настиле ринга. Он встаёт, я атакую, и парень вновь падает на колено от очередного хука. Он отступает, я прижимаю его в угол и расстреливаю на выбор – голова, грудь, печень или селезёнка. Гонг и Бизон очень тяжело бредёт к своему углу.

– Я не могу больше…

– Бизон, ты выйдешь в ринг и будешь драться. Или может больше в зал не приходить. Слюнтяи тут не нужны!

Он снова в центре ринга, я двигаюсь вокруг него, нанося несильные, но неприятные удары. Он ловит все их своим лицом. Затем он взрывается, накидываясь на меня, но получает прямой в челюсть, отчего обнимает меня в клинче. Я бью из-под его рук серией по животу и вовремя наклоняю лоб. Он ударяет меня своим лбом, целясь в нос, но попадает в мою лобовую кость – нам обоим очень больно.

Я отталкиваю парня и бью апперкот и прямой. Публика беснуется, видя тяжёлые удары, от которых сотрясается голова боксёра. От этих ударов парень с грохотом падает на настил, раскинув руки. Его уносят с ринга, а рефери поднимает мою руку вверх.

Я снова стою перед мистером Миллсом и его компаньонами.

– Хороший бой, Голландец. Ты не балерина, как о тебе пишут газеты, ты настоящая кувалда. Ты не разочаровал меня, и я сделал на тебе хорошие деньги, Мик Кирк. Готов ли ты встретиться с чемпионом?

– Без проблем, когда бой и, каков мой гонорар?

– Через две недели. Если победишь, будет матч-реванш. Проиграешь… Лучше не проигрывай, потому что ты мне понравился. Чемпион бил обоих твоих соперников, так что готовься к хорошей драке.

Меня поздравила моя группа болельщиков, а вся команда получила тысячу долларов за бой. На тотализаторе ставки были 1 к 3 против меня, так что я, поставив 5 тысяч, увеличил свой банковский счёт на 15 тысяч долларов. Боб и Пит также ставили на меня свои карманные деньги, которые я платил им за помощь в спаррингах и работе секундантами. Лучше пусть таким способом зарабатывают деньги, чем просто просят их у меня. Они также знают, что я оплачиваю их труд, пусть и спортивный. Так что оба пацана сняли с тотализатора по сотне долларов.

У меня брали интервью спортивные репортёры.

– Мистер Кирк, как вам бой?

– Рыжий ирландец мне показался боксёром с более крепким подбородком, чем Бизон. Но в любом случае, бой был тяжёлый и более кровавый. Сегодня я одержал победу над очень сильным и опасным соперником. Я рад, что победил.

– Ваши бои очень зрелищны, много крови и ударов. К тому же все ваши финты, когда соперник промахивается, очень эффектно смотрятся.

– Я стараюсь, чтобы мои бои нравились публике. К сожалению, сейчас бокс только в стадии формирования, поэтому много излишней жестокости. Нужно, чтобы были доработаны правила, нужны перчатки на руки, защитные шлемы на голову. Все это снизит риск травм.

После репортёров ко мне подошёл какой-то клерк.

– Мистер Кирк, вас приглашает за свой столик мистер Резерфорд.

– Кто это?

– Миллионер.

Мы прошли к столику, за которым сидели деловые люди и «дорогие» дамы.

– Моё почтение, леди и джентльмены. Вы хотели меня видеть?

Меня стала ощупывать дама средних лет, трогая за руки и проведя рукой по кубикам пресса.

– Какое мужественное лицо, какие бицепсы! Я напишу ваш портрет, мистер Кирк.

– Благодарю вас, леди…

– Миссис Хант, я художница, у меня на Бродвее картинная галерея. Но иногда я пишу картины для души.

– Весьма польщён, миссис Хант.

– Мистер Кирк, меня зовут Брайан Резерфорд, я содержу атлетический клуб. Я хотел бы, чтобы вы перешли тренироваться в него и выступать за мою команду.

– Весьма лестное предложение тренироваться в зале на Манхэттене. Мистер Резерфорд, дело в том, что мне почти сорок лет. Всю жизнь я дерусь на ринге и сейчас я просто устал. Я проведу два боя с чемпионом и завершу карьеру боксёра.

– Вы собираетесь закончить боксировать? А чем планируете заниматься дальше?

– Сейчас я зарабатываю деньги для своих планов, а затем буду их реализовывать. Планирую заняться мелким бизнесом. Мистер Резерфорд, я собираюсь провести бой с чемпионом, но если мне придётся подраться ещё с кем-то, на кого мне укажут, то я буду выступать за вас. Только решите этот вопрос с моим промоутером.

– Значит, это ваши последние бои… Я хочу, чтобы вы провели один бой в моем зале с моим чемпионом.

– Через субботу у меня бой с Гризли, поэтому мне надо восстановиться. После этого, если я буду вам ещё интересен, мистер Резерфорд, обговорим ваше предложение.

– Мистер Кирк, вы помните о моем пожелании? Скажем, встретимся в эту субботу?

Я повернулся к даме, напомнившей о себе.

– В субботу у меня домашние дела, миссис Хант, а в воскресенье я буду у вас, если вы свободны.

– Вы ставите мне условия! Хорошо, в воскресенье к 12 на Бродвее в моей галерее.

– Я буду. До свидания, леди и джентльмены.

Я вернулся к своим друзьям.

– Чего от тебя хотели эти господа?

– Здесь есть какой-то бизнесмен с фамилией Резерфорд. У него атлетический клуб на Манхэттене. Он предложил перейти в него.

– Резерфорд – известный в спортивном мире меценат. Ты уйдёшь к нему?

– Нет, Стив, я подумываю о завершении карьеры боксёра. Я устал от драк и стал бояться травм. Но если что, то реши с ним этот вопрос с учётом своего интереса.

– Мы стали зарабатывать хорошие деньги, Мик.

– Если я проиграю, то мы потеряем хорошие деньги. Помни об этом! Пока я выигрываю у более молодых и сильных «на классе», но ведь могу попасться под один удар и тогда всё.

– А что это была за дама?

– Художница, Дженни, у неё галерея на Бродвее. Она решила написать мой «портрэт маслом». Кора, тебе будет интересно посмотреть на картины великих художников, так что идёшь со мной. Дженни, ты так же составишь Коре компанию. А сейчас, коллектив, пора домой!

Мы взяли извозчиков и катили домой с ветерком.

На наших субботних посиделках я стал рассказывать о Севере, пересказывая ещё ненаписанные рассказы Джека Лондона. Народ зачарованно слушал о сильных людях и суровом крае. После гостей ко мне подошла Мади.

– Мик, изменились твои рассказы. Что ты задумал?

– Скоро мы уедем отсюда, все или я один.

– У нас есть куча денег, и мы можем спокойно жить. Стоит ли что-то менять?

– Если есть возможность жить лучше, надо ею воспользоваться.

Вечером мы сидели с Дженни под яблоней. Она прильнула ко мне.

– Мик, обними меня.

– Наверное, пришло время, Дженни.

– Время чего?

– Время любви.

Я обнял её, и мы отправились в кроватку, где занялись ночными шалостями. Дамам пришлось соблюдать постельную очередь.

В воскресенье я поехал на Бродвей. Мне даром не нужна была эта картина, но раз дал обещание, пришлось ехать. Пока ехали, я рассмеялся: «Будет смешно, Дженни, если я заявлюсь, а мне заявят, мол, мистер Кирк, вы шуток не понимаете».

Вместе с Корой и Дженни мы приехали пораньше, чтобы погулять по галерее. В ней была выставлена весьма неплохая коллекция европейских мастеров живописи, а так же неизвестных мне американских живописцев, включая картины самой миссис Хант. Я ходил, рассказывая девушкам о жизни известных мне художников и стилях написания картин. Периодически посматривал на часы, чтобы не опоздать подойти к дежурному, стоящему в зале, чтобы он меня отвёл, куда следует. Однако в зале к нам сама подошла хозяйка галерее.

– Мистер Кирк, вы не один?

– Да, с дочерью и женой. Дочь занимается живописью с преподавателем, поэтому решил показать ей картины мастеров прошлого и нынешнего века.

От этих слов Дженни вспыхнула и улыбнулась. Раньше я никогда так её не называл.

– Очень приятно, но дочь не похожа на вашу супругу.

– У неё другая мама.

– Что же, мистер Кирк, не будем отвлекать ваших родных от созерцания картин. Если им надоест гулять по залам, напротив есть очень симпатичное кафе. Дамы, я похищу у вас Мика на пару часов.

– Вы напишите его портрет за два часа?

– Нет, милая леди, я лишь сделаю общие наброски сюжета будущей картины.

Я отправился вслед за леди, а девушки продолжили осмотр галереи. Поднявшись на второй этаж, я оказался в жилых апартаментах. Богатое убранство комнат бросалось в глаза. Пройдя через зал, а затем по очередному коридору, мы оказались в мастерской. На мольберте уже находился подготовленный чистый холст, а рядом лежали пастели и карандаши. У соседнего мольберта с пейзажем находились разведённые краски.

– Красиво.

– Я люблю пейзажи. Мик, снимите, пожалуйста, пиджак и рубашку, я хотела бы изобразить вас на ринге.

Скинув верхнюю одежду, я оказался готовым к позированию. Женщина поставила меня в центре комнаты, чтобы я был под светом лучей солнца, пробивающихся через занавески, и приступила к работе. Во время работы мы разговаривали о живописи, о политической жизни города, даже о светских сплетнях, когда, слушая её рассказы, давал комментарии поступкам героинь этих сплетен.

– Мик, поразительно. Я ожидала встретить примитивного дикаря, а общаюсь с аристократом. Скажите, вы не беглец из аристократического дома Европы, скрывающийся под маской простолюдина?