– Жаль, очень жаль, – вздохнула Виктория. Похоже, что на нее нахлынули воспоминания о несостоявшемся женихе, отчего настроение у королевы испортилось, и она попросила своего министра проводить ее в каюту.

Вернувшись снова на палубу, Палмерстон стал внимательно рассматривать громады укреплений крепости, прикрывавшей с моря столицу столь ненавистной истинному британцу империи.

«„Ceterum censeo Carthaginem delendam esse“»^[5], – подумал Палмерстон. Как и Катон-старший, Палмерстон считал, что само существование варварской России служит непреодолимым препятствием для Британии в ее попытке добиться мирового господства. И сейчас он направлялся в эту дикую и огромную страну, чтобы попытаться помешать ей разрушить без остатка весь цивилизованный мир, к которому Россия, по его мнению, не принадлежала.

* * *

Все заботы по встрече британской королевы и обеспечение ее безопасности свалились на плечи майора Соколова и подполковника Гаврилова. Олег Щукин находился в командировке в Северной Америке, и потому заниматься оперативной работой пришлось двум представителям спецслужб – Российской империи и России из будущего.

Работа, в общем, была рутинная, и суть ее заключалась в том, чтобы оградить Викторию и ее свиту «от всяческих ей не нужных встреч». Теракты против королевы не предполагались, потому присмотр за ней будет щадящим. Лишь бы английские «секьюрити» под ногами не болтались и не мешали. Что было вполне вероятно. Император, которому майор Соколов доложил свои соображения на сей счет, заявил, что особо церемониться с британцами не стоит.

– Тут им не Индия, и мы им не запуганные индусы. Так что пусть свой гонор они держат при себе, – сказал Николай. – Мы встретим гостей доброжелательно, но без подобострастия.

Исходя из указаний царя, был составлен документ с инструкциями, которые следовало соблюдать всем лицам, задействованным в мероприятиях по охране Виктории. Было сразу решено, что заморским гостям покажут лишь то, что сочтут нужным хозяева. А излишне любопытным могут и прищемить нос.

Английский фрегат, который сопровождал королевскую яхту «Ройал Джордж», вежливо попросили остаться в Кронштадте. Мол, в Санкт-Петербурге царственной гостье ничто не грозит, а вот боевой корабль может сесть на мель в мелководной Невской губе. При неблагоприятных погодных условиях он имеет шанс получить серьезные повреждения корпуса. А такие условия в устье Невы сейчас были вполне вероятны – лед на реке еще не сошел до конца, и льдины могли повредить корпус боевого корабля. Яхту же королевы русские моряки обещали со всем бережением довести до причала на Елагином острове.

Виконт Палмерстон, получив подобное разъяснение, пререкаться не стал, помня, что не стоит начинать судьбоносный визит в русскую столицу со споров и скандалов с этими упрямыми русскими.

В конце концов, он собирался изображать голубя мира с лавровой веткой в клювике, а не рычащего и скалящего зубы льва. Палмерстон знал, что русский император по натуре своей рыцарь и не позволит чего-либо дурного в отношении юной королевы.

Подполковник Гаврилов помогал своему коллеге советами, но главной задачей для себя считал установку в залах и комнатах Елагина дворца, отведенных под размещение британской делегации, соответствующей аппаратуры. Англичане сами попросили установить девайсы, изготовленные технически продвинутыми «атлантами». Но сотрудникам управления «Х» совсем не хотелось, чтобы реальные спецсредства из XXI века попали в руки британцев.

Поэтому, по предложению полковника Щукина и Александра Шумилина были изготовлены некие «чудо-приборы», которые внешне выглядели вполне загадочно для непосвященных. Время от времени они таинственно попискивали и жужжали, а на корпусе их были изображены каббалистические письмена, кои должны подтвердить британцам «атлантическое происхождение» этих приборов. На всякий случай – если вдруг не в меру любопытным гостям захочется поближе познакомиться с изделиями «атлантов» – эти «обманки» были снабжены датчиками, передающими сигнал на другой прибор, который сообщит сотруднику управления «Х» о том, что любопытство англичан зашло слишком далеко.

Настоящую же видеоаппаратуру и скрытые микрофоны тщательно замаскировали. Рядом с Елагиным дворцом, который напоминал итальянскую загородную виллу, в одном из парковых павильонов расположился штаб и пульт, куда должна была стекаться вся информация о происходящем во дворце. Вход посторонних туда уже сейчас был категорически воспрещен. Ну а по прибытии британских гостей Елагин остров окажется полностью изолированным от Петербурга. С севера его омывала Большая Невка, с юга и юго-востока – Средняя Невка, отделявшая Елагин остров от Крестовского и Каменного островов. На западе же он узким мысом выдавался в Финский залив.

Показывая майору Соколову план и фотографии острова и дворца, подполковник Гаврилов неожиданно рассмеялся.

– Дмитрий Григорьевич, – спросил он у майора, – помните, я на днях показывал довольно любопытный фильм, поставленный по роману Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

Соколов кивнул. Действительно, он посмотрел этот фильм, но, сказать по чести, он ему не понравился. Во-первых, майору не совсем была понятна жизнь людей в первой четверти XX века. К тому же, как у человека верующего, трактовка господином Булгаковым Евангелия вызвала у Дмитрия протест. Впрочем, он терпеливо досмотрел фильм, решив про себя, что повторно он его смотреть, скорее всего, не будет.

– А почему вы, Владимир Николаевич, спросили меня об этом фильме? – поинтересовался майор. – Разве он имеет какое-то отношение к тому, о чем мы сегодня разговариваем?

– Имеет, причем самое непосредственное, – улыбнулся Гаврилов. – Помните психиатрическую клинику профессора Стравинского, где находились на излечении поэт Иван Бездомный и Мастер? Так вот, эти сцены снимались в Елагином дворце.

– То-то этот дом скорби мне показался знакомым, – покачал головой Соколов. – Ну, что ж, пусть он побудет какое-то время убежищем для наших британских гостей. У них тоже не все в порядке с мозгами, так что им там самое место…

* * *

Антон Воронин тем временем продолжал колдовать над своим изобретением. Ему удалось уже многое сделать. К примеру, через портал можно было теперь перебрасывать из прошлого в будущее и наоборот крупногабаритные грузы. Причем не только фиксированно из точки «А» в точку «Б», а в любое место по желанию оператора машины времени. Это не только сильно упростило доставку всего необходимого, но и позволило перебрасывать в Русскую Америку людей, пожелавших обосноваться на Аляске или в Калифорнии.

Только Виктор Сергеев попросил не спешить с «массовым пассажиропотоком», потому что людям семейным в новом для них месте обитания надо было построить не временные, а постоянные жилища, распланировать участки, на которых они распашут поля и высадят фруктовые деревья. Все надо делать по уму и не спешить, ибо, как говорил Сергеев: «Спешка нужна лишь в двух случаях – при ловле блох и при поносе».

Антон все прекрасно понимал и не совал свой нос в дела, в которых он разбирался плохо. А вот дальнейшее совершенствование машины времени – это то, на что ему не было жалко ни времени, ни сил.

Его заинтересовал такой вопрос: а почему изначально получилось, что изобретенная им конструкция соединила наше время с 1840 годом? Почему не с 1940-м или не с 1740-м? Толкового объяснения этому феномену он так и не нашел. Можно было лишь предполагать, что существовал какой-то пробой во времени, на который он случайно наткнулся. Но значит ли это, что не существует других таких же межвременных пробоев? И что при соответствующей настройке можно попасть в другие времена?

Пока все это были лишь теоретические выкладки. Антон хотел было проверить их на практике, но побаивался, что можно сбить настройку межвременного канала в XIX век и лишиться уже установленных контактов с людьми из прошлого. Это не говоря о том, что люди из XXI века, находящиеся в прошлом в «служебной командировке», останутся там навечно.

А вот можно ли попасть в будущее? По расчетам Антона получалось, что подобное могло произойти вполне реально. Но тут возникала масса вопросов. И самый главный из них – какое оно, будущее? По мнению оптимистов, будущее должно быть прекрасным и светлым. Ведь потомки наши должны быть умнее нас. Они вполне могли победить доселе неизлечимые болезни, путешествовать на удивительных космических аппаратах к другим звездным системам, словом, построить общество, в котором не было бы войн, болезней и горя.

Пессимисты, к числу которых Антон причислял и себя, наоборот, считали, что, с учетом тенденций развития земной цивилизации, ее в далеком будущем не ждет ничего хорошего. Государства и народы будут по-прежнему воевать между собой, голодный Юг будет ломиться на сытый Север, погрязший в извращениях и идиотизме. Именно поэтому-то Антон с большой осторожностью работал над перенастройкой канала машины времени для попытки заглянуть в далекое будущее. К тому же во время своих первых пробных попыток проникнуть туда, аппарат словно натыкался на некую упругую стену. Она мягко, можно сказать, даже вежливо возвращала не в меру любопытного изобретателя назад. Была ли эта стена рукотворной, или она имела природное происхождение, Антон так и не понял. Но сей феномен дал ему пищу для размышлений.

Для того чтобы обсудить все это с человеком, который, как и он, стоял у истоков межвременных переходов, Антон пригласил на приватную беседу своего старого коллегу Юру Тихонова. Тот окончательно перешел на работу в Управление «Х», где возглавил отдел по обслуживанию машин времени. Работы у него было навалом, и потому друзья виделись нечасто.

Юра с интересом выслушал Антона, пожал плечами, но не смог толком ответить на его вопросы. Похоже, что он и не пытался заглянуть так далеко за горизонт. Его интересовали больше чисто практические дела, коих накопилось много. К тому же, как человека, увлекающегося русской историей, Тихонова больше интересовало прошлое, а не будущее.

Любимым его временем было царствование императрицы Елизаветы Петровны, и между делом он пытался рассчитать параметры экспериментальной установки, с помощью которой можно было бы попасть во вторую половину XVIII века – ведь именно тогда в нашей истории происходили такие интереснейшие события, как Семилетняя война и начало колонизации Русской Америки.

Что же касается будущего, то Тихонов считал попытки попасть туда пока несвоевременными и потому без особого энтузиазма выслушал предложение своего друга совместными усилиями попробовать подобрать ключик к грядущим векам.

Антону ничего не оставалось, как отложить свою идею найти канал, который приведет его в будущее. Как говорится – всему свое время. Видимо, оно еще не подошло. Но его интуиция подсказывала, что у настоящего существует некая связь с будущим. Вот только с каким? Вмешательство людей из XXI века в дела XIX века изменили многое в истории. А не отразится ли случившееся на том, что должно было произойти в настоящем? Ведь люди из прошлого побывали в их времени и, вполне вероятно, внесли некоторые коррективы в развитие событий в XXI веке. Вспомнилась растоптанная бабочка из рассказа «И грянул гром» Рэя Брэдбери. Может быть, люди из прошлого уже успели раздавить не одну такую бабочку, и их история пошла совсем не тем путем, каким она должна идти?

Антон ломал голову, но так ничего не мог придумать. Лишь однажды ему почудилось, что за спиной у него кто-то тихонечко захихикал. Но мало ли что могло почудиться человеку, который и днем и ночью пытается решить проблемы вселенского масштаба…

* * *

После завершения похода на Хиву Владимир Даль откровенно заскучал. Войска генерала Перовского до икоты и холодного пота напугали азиатских деспотов, которые теперь пачками слали свои делегации в Оренбург и изображали полную покорность наместнику Ак-Падишаха. Разодетые в парчу и бархат вельможи бухались на колени перед Перовским и униженно молили пощадить их. При этом они хитро поглядывали на грозного русского генерала, пытаясь понять, подействуют ли их мольбы и причитания на того, кто смешал с песком пустыни доселе непобедимую хивинскую конницу. Рустем-хаджи посмеивался, называя поведение посланцев Хивы и Бухары постановкой «в позу ку». Что он имел в виду, произнося это, и что это за поза такая, почтенный Рустем-хаджи Далю не пояснил.

Но оружие складывать и почивать на лаврах пока было преждевременно. «Большая игра» походом на Хиву еще не закончилась. Англичане продолжали втихаря науськивать вождей кочевых разбойничьих племен на русские селения и караваны. Даже прибытие с дружеским визитом в Санкт-Петербург британской королевы Виктории не остановило работу спецслужб островитян. Даль продолжал внимательно наблюдать за пандитами^[6], которые в составе восточных торговых караванов пытались пробраться в зону влияния России. А почтенный Рустем-ходжа с помощью своих силовиков обезвреживал этих самых пандитов, пополняя скорбный список британских шпионов, безвременно сгинувших в «кровавых застенках русского царя». Учитывая, что при их поимке использовались некоторые технические устройства из будущего, все больше и больше британских «рыцарей плаща и кинжала» под конвоем отправлялись в далекую Сибирь.

Довольно занятный диалог завязался у графа Перовского с афганцами, которые активно воевали с вторгшимися в их страну англичанами. Бывший эмир Дост Мухаммед готовился свергнуть с трона в Кабуле своего младшего брата Шах Шурджа, который считался послушной марионеткой британцев. Дост Мухаммед рассчитывал на поддержку Российской империи. Император Николай долго колебался перед тем, как решить – передать оружие бывшему эмиру или нет. Шах Шурджа, хоть и английская марионетка, но все же правящий монарх. И негоже царю вооружать мятежников.

А вот граф Перовский, наоборот, считал, что оружие Дост Мухамеду предоставить следует. Ведь разгром англичан в Афганистане будет только на руку России. Шумилин в данном случае был скорее на стороне Перовского, чем императора, однако он считал, что русскую помощь афганцам не следует афишировать и все надо сделать тайно. Как именно, Перовскому и должен был конкретно разъяснить капитан Султанов. В XXI веке соответствующие службы неплохо знали способы переброски вооружения тому, кто в нем нуждался, причем найти потом того, кто именно это оружие продал, было весьма затруднительно.

В общем, Владимиру Далю и Рустему Султанову в Оренбурге скучать не приходилось. «Большая игра» шла своим чередом, и англичане, несмотря на красивые слова виконта Палмерстона, которые он собирался произнести в Петербурге во время визита королевы, отнюдь не собирались уступать «русским варварам». Но и русские, в свою очередь, не желали, чтобы шайки кочевых разбойников, как и прежде, арканили людей у самых стен Оренбурга и продавали их на невольничьих рынках. Главная схватка за власть в Средней Азии была еще впереди.

Немного легче в Оренбурге стало дышать после того, как его покинул генерал Леонтий Дубельт. Императору изрядно поднадоела его подозрительная возня с иностранцами. В конце концов, Николай решил отправить окончательно скомпрометировавшего себя жандарма в отставку. При этом Дубельту откровенно намекнули, что его постоянное проживание в Петербурге нежелательно. Тот правильно все понял и укатил в имение своей супруги в Тверскую губернию.