Автомобиль повернулся и начал вклиниваться в чащу молодого терновника и клёна. Ветки захрустели под колёсами внедорожника и через мгновение он оказался в лесу. Кустарники как ни в чём не бывало сомкнули свою стену позади путника, а впереди рассекала лес тонкая, поросшая бурьяном, дорога.

– Боже, куда меня несёт? – произнёс парень и надавил на газ.

За свою карьеру он повидал не мало заброшенных мест, но здесь, ещё не добравшись до цели, ему стало неуютно, именно ощущение тревоги убеждало что он движется в верном направлении. Проехав несколько километров, он попал в небольшую деревушку. Здесь было около дюжины домов, все они были заброшены и изрядно обветшали. Сказать, что это была улица, нет, скорее группа домов, разбросанных по окрестности. Парень всматривался то в один, то во второй двор, вечер подкрался совсем близко и ему нужно было поспешить, чтобы за видна выбраться из этих жутких лесов. В самом краю деревни он увидел большой ухоженный дом, около аккуратно выкрашенного забора росли яблони и груши, на которых дозревали большие плоды. За домом виднелся ухоженный огород, подле которого, лениво, греблись куры. Мысль о том, что деревня не заброшена расстроила путника, так как род его деятельности, некоторые, могут принять за мародёрство, а реакция на такие действия редко бывает одобрительна.

Авто остановилось, и парень ступил на землю наступив при этом на огромную лягушку.

– Вот блин, – отдёрнул ногу парень. – Прости зелёная.

Парень думал, что раздавил её, но она как ни в чём не бывало продолжила свой путь.

– Хозяева! Ау! Есть кто дома?! – прокричал он, подойдя к забору. – Хозяева!

– Неужели заблудился, милок? – прозвучал приятный, глубокий, грудной голос.

Андрей обернулся и увидел перед собой, лет тридцати, может меньше, девушку. Среднего роста, стройная, одета в длинную, белую, посеревшую от времени, ночную рубаху. Длинные, каштановые волосы толстыми прядями спадали ей на плечи, а ярко выраженные серые глаза подчёркивали светлокожее, миловидное лицо. В руках её была корзина, наполненная фруктами.

– Почему сразу заблудился, – сглотнув слюну, ответил парень и глаза его оценивающе поползли вниз, пока не опустились к босым ногам.

– А какими тогда к нам путями, сюда только потерявшиеся и забредают. – вновь зазвучал голос красавицы, который лился словно нектар. – Может ты вор какой? Дык вынуждена огорчить, воровать здесь давно нечего.

– Почему же сразу вор? – пытаясь сделать обиженный голос ответил он. – Торговец я, антиквар. Старину по миру ищу, и меняю её на деньги.

– Ну здесь я тебе не помощник. – пожала плечами незнакомка и поставила корзину у ног. – Всё что тебя интересует пропало, либо продано, либо выброшено. Так что максимум чем я могу помочь, это напоить чаем с дороги.

Девушка шагнула вперёд по узенькой тропке и войдя в калитку проговорила: – Корзину не забудь.

Гость, повинуясь, поднял корзину с земли и шагнул следом за хозяйкой. Они вошли во двор, босые ноги девушки лёгкой поступью порхали, казалось, над землёй, словно им и не нужно прикасаться к ней, и парень не мог заставить себя оторвать от них взгляд.

– Плетёнку поставь у входа в сарай, – сказала девушка и поднялась по деревянным ступеням в дом.

Во дворе было четыре хозпостройки, находившиеся по бокам впереди дома, между ними и образовывался просторный двор с небольшой беседкой. Оставив фрукты у понравившейся ему двери, антиквар последовал за хозяйкой. Разувшись у порога, он ступил по стареньким, вытканным вручную, дорожкам и из коридора попал в кухню. Слева был широкий дверной проём, который вёл в гостиную, в стене на против была приоткрыта дверь чулана. Вся мебель была старой и простой, без какого-либо шика. Он вошёл в гостиную, где, у камина, сидела хозяйка и подкидывала дрова, аккуратно сложенные рядом, чтобы разогреть висящий, изрядно закопченный сажей чайник. Как только парень вошёл в комнату как его взор тут же был прикован к старинным часам, висящим над камином. Он не видел ни двух дверей, что были по правую руку от него, ни убранства и чистоты этого дома, он не ощущал приятный аромат, который царил здесь, лишь стрелки, застывшие стрелки на циферблате очаровывали его. Часы были древними, но хорошо сохранившимися. Хорошо сохранившиеся… Здесь, чёрт побери, всё древнее и хорошо сохранившееся. Это словосочетание даже немного взбесило парня, так как именно эта фраза в десятый раз скользнула у него в голове.

– А что насчёт этих часов? – спросил он хозяйку.

– Нет. – коротко отрезала она. – Они не продаются.

– Но почему, всё равно ведь сломаны.

– Я уже ответила, – слегка раздражаясь проговорила дева. – Они дороги мне как память.

– Жаль, очень жаль…

– Мирра.

– Что? – переспросил парень.

– Меня зовут, говорю, Мирра.

– А, ну да. Кстати, только хотел спросить. А я Андрей.

Они молча дождались пока чайник вскипел, сидя за круглым столом, на твёрдых, ничем не оббитых, табуретах. Мирра забрала чайник и уже через минуту вернулась с двумя глиняными кружками, в которых был отвар из каких-то трав. Потом она принесла мисочку с мёдом, пару деревянных ложек и тарелку с пряниками.

– Зачем ты этим занимаешься? – спросила хозяйка, присаживаясь за стол. – Старые вещи редко несут в себе что-то хорошее.

– Ну не знаю, это моя работа. Мой заработок. А вот часы – это моя слабость, моё личное увлечение. У меня, если интересно, не плохая коллекция. С них в общем всё и начиналось. Они… Завораживают. Понимаешь? Есть в них какая-то сила над нами.

– Да, тяжело не согласиться. А знаешь, я быть может, смогу тебе помочь. Я знаю где ты сможешь найти то, что ищешь. Если ты проедешь мельницы, знаешь где это?

– Да, там не далеко посёлок… Ячневое… Или Пшеничное. – оживился гость.

– Именно. Километрах в тридцати на восток, где речка сливается с озером, есть деревня. В конце этой деревни, если перейти через мосток, там одна дорога, не заблудишься, то попадёшь в старый парк. О нём давно позабыли, и его уже не отличить от какого ни будь бора, не тронутого рукой. Конечно, если хорошенько присмотреться, под листвой, можно найти мощёные камнем тропинки, но это если очень хорошо искать. Вот там, в глуши, среди терновника, дубов и клёнов затерялся дом.

– А хозяева? – спросил парень и откусил мучное.

– Хозяин умер, родственники не нашлись.

– Пустое дело, давно растянули всё, и фундамента не осталось.

– Как знать, – не согласилась девушка.

Они выпили по несколько кружек чая ведя весьма добрую беседу, в процессе которой их взгляды попеременно падали на циферблат часов. Стрелки не шевелились, и Андрей совсем потерял счёт времени, не заметив, как за окном нависла вечерняя серость.

– Что ж, – проговорил он как-то не уверенно, глядя в глаза Мирре. – Пора бы и честь знать.

– Торопишься? – расстроенно спросила она, прикоснувшись пальцами к тыльной стороне ладони парня.

– Не хочу показаться невежей.

– Я понимаю. Можно попросить тебя об услуге?

– Выполню. – ответил гость не раздумывая. – Если только это в моих силах.

– Останься. Знаю звучит дико, но… Как видишь, электричества нет, а значит ни телевизора, ни интернета, ни даже радио. Я уже и не помню, когда вот так с кем-то разговаривала, просто так, ни о чём.

– Да уж, с ума сойти можно. Признаюсь, у меня у самого нет желания куда-либо ехать.

– Вот и славно. – улыбнулась она. – Есть хочешь?

– Я перекусил в дороге. Разве что бутерброд какой.

– Это можно.

Через несколько минут на столе лежал нарезанный домашний хлеб, отварное мясо, сыр и фрукты. Дополняла эту картину зелёная, из мутного стекла, бутылка с вином внутри. Дрова легли на угли и камин заполнил комнату мерцающим светом. Слушая треск сгорающих поленьев и речи друг друга, пара скоротала несколько часов, а когда содержимое тарелок и бутылки иссякло, Мирра зажгла свечу. Камин лишь обозначал своё местонахождение тусклым, красным свечением, а маленькое пламя свечи словно играло у хозяйки в руках.

– Подожди. – произнесла она и вместе с подсвечником вышла в соседнюю комнату. Свет не ровным размытым прямоугольником лёг, через дверной проём, на стену. Послышались звуки воды, переливающейся из ведра в таз. Андрей пытался вглядеться в очертания старинных часов, но его взгляд украла тень, появившаяся в том самом не ровном прямоугольнике. Тень остановилась, приподняла руки обрезая саму себя стала на много тоньше, изящнее. Парень облизнул губы и, словно одурманенный, часто моргая, не отрывал глаз от стены. Тень повернулась боком, рисуя размытые, но такие соблазнительные формы что взволнованное сердце готово было выскочить из груди. Силуэт потянулся, в руке его появился черпак, после чего содержимое его полилось на плечи. Вторая рука сливалась с туловищем, не спеша помогая воде выполнять свою работу. Это действие повторилось несколько раз, вода вновь и вновь издавала мучительно манящие звуки, которые смешивались вместе с мерцающими картинками в слегка захмелевшем разуме. Черпак исчез и в руках появился кусок материи портящий, своей грубостью, красоту и плавность линий. Тень наклонилась, она вновь стала шире и сдвинулась в сторону став недоступной для взора. Вновь послышались звуки переливающейся воды и уже через мгновение девушка зашла в комнату. На ней была та же рубаха и лишь слегка намокшие кончики волос напоминали о танце линий так поразившем гостя. Дева поставила на стол свечу и вновь вышла. Вернулась она с деревянным тазом, наполненным водой, и поставила его у ног парня. Он с недоумением смотрел на неё, а она села перед ним на колени.

– Встань, – еле слышно прозвучал её голос, и парень не смог, да и не хотел, ей возразить. Мирра расстегнула пуговку на его штанах и спустив их вновь скомандовала:

– Садись.

Андрей сел, и она сняла с него джинсы, следом она начала снимать носки и тут он возразил:

– Я сам.

– Т-с-с-с, – оборвала его попытку она. – Так учила меня моя бабушка. Сними майку.

Сняв с него носки и подвинув таз, девушка поставила его ноги внутрь. Вода была прохладной что должно было слегка остудить его пыл, но это только ещё больше подстёгивало парня. Мирра достала из воды кусок материи и, слегка его выжав, принялась обтирать им мужское тело. Влажная прохлада прошлась сначала по шее, потом по рукам, начиная от плеча и до самых пальцев. Она вновь и вновь мочила тряпку стирая ею пот и усталость, накопившуюся за день. Его спортивное тело то и дело слегка выгибалось, подчиняясь прохладе её рук. Проведя рукой по спине, Мирра увидела армию, бегущую за лоскутом, армию вздыбленных волосков, почти доводящих тело до дрожи. Она вытерла ему грудь, живот, и был бы он юным мальчишкой он обязательно попытался бы прикрыть рукой последствия своего возбуждения, но он давно уже не мальчишка. Она вытерла ему ноги после чего скомандовала:

– Подымись.

Парень подчинился, девушка взмахнула рукой и то ли от потока воздух, то ли от капли воды, слетевшей с пальцев красавицы, то ли от чего-то третьего, но свеча погасла. Во тьме Андрей лишился последнего атрибута своей одежды. Мокрая материя поползла в верх по ноге, и он упёрся рукой о стол, потому как ему было чертовски сложно держать равновесие. Он и сам слегка растерялся от такого состояния, да он был крайне возбуждён, но это волнение было преодолено много лет назад, вино было лёгким, как ему показалось, да и выпили они совсем не много чтобы захмелеть не в меру. Он не понимал причину такого своего состояния, и не хотел понимать, ему было хорошо. Прохлада проскакивала у парня между ног, он пошатнулся, поймав взглядом лёгкий блик на циферблате и тяжёлый вздох нарушил мёртвую тишину. Дева, не подымаясь с колен, произнесла:

– Ты чего-то хочешь?

Андрей не ответил, лишь смял рукой её волосы, положив большой палец на ухо, а остальные на затылок.

– Хорошо, – проговорила она, и через миг его охлаждённая плоть оказалась в горячем плену.

Когда она поднялась он одним махом стянул с неё одежду и, прижав к себе, подхватил на руки. Её ноги лежали у него на предплечьях, а ладони его упали на ягодицы. Он целовал ей губы, шею, приподымал её чтоб припасть к её роскошной груди, наслаждаясь восхитительным ароматом её тела, который смешал в себе запахи трав, воска, и чего-то такого знакомого, но, увы, не объяснимого. Она резко выпрямила руки упираясь ему в плечи и произнесла, переводя дыхание:

– Первая дверь, отнеси меня на кровать.

Гость, не теряя ни доли мгновенья, направился к двери, оставляя на полу мокрые отпечатки своих ступней…

Проснулся Андрей через пару часов, ещё была ночь, но выбравшаяся из-за горизонта луна заливала комнату своим светом. Какое-то время он пролежал не подвижно, думая о происходящем. Мирра мирно спала на краю, совсем тихонько посапывая. Поднявшись, пытаясь не разбудить хозяйку, он вышел в гостиную и тихонько притворил за собой дверь. Он подошёл к камину и с интересом всматривался в столь интересующий его предмет. Отведя средним пальцем маленький крючок, Андрей открыл застеклённую дверцу часов. Он хотел уже было снять стрелки дабы снять циферблат, но взор его лёг на одну из тоненьких цепочек, на которых висели грузы. Одна из них, под стенкой, висела как-то не ровно, и парень повёл по ней пальцем. В дальней стенке, совсем не заметно, был вбит малюсенький гвоздик, за который и зацепилась цепочка. Лёгкое усилие двух пальцев и груз двинулся с места.

– Ну просыпайтесь, – довольно произнёс он и, закрыв дверцу, направился назад в комнату, чтоб порадовать хозяйку. Как только он оказался около кровати и хотел было потянуть руку к Мирре, как часы, в соседней комнате, издали громкий бой. Дон. Дон. Девушка тут же проснулась и вскочив на ноги уставилась на парня.

– Что ты натворил… – произнесла она и прядь её волос, свисающая со лба, окрасилась в белый цвет.

Парень с недоумением смотрел на происходящее, девушка опустила глаза наблюдая как кожа на её руках стала дрябнуть, быстро потолстевшие ногти посерели и выросли на пару сантиметров. Щёки её обвисли, лоб, одна за одной, словно по росчерку пера, рассекали глубокие морщины. Описать что стало с её, когда-то роскошной грудью невозможно, но Андрею от этого вида стало дурно. Она сгорбилась, суставы задрожали, а полностью поседевшие волосы начали слетать с её головы под повторяющиеся удары. Дон. Дон. Преодолев приступ немоты и попятившись назад с его уст, слетело:

– Чё за х..ня?

В ответ она захрипела и подняла на него глаза, наполненные злобой и диким ужасом. Старуха взмахнула рукой, пытаясь ударить горе вестника, но ноги не послушались её, и она свалилась на пол. Дон. Дон. Хрипы постепенно превратились в стон и тут же стихли. Дыхание оборвалось, и она начала рассыпаться словно сгоревшая, не развеянная, бумага. Через мгновенье от неё осталась только кучка праха, быстро впитывающаяся в пол.

Он выскочил из комнаты, чуть не снеся двери. Он был готов выпрыгнуть в окно, лишь бы побыстрей покинуть это злосчастное место, но здравый разум напомнил ему что он голый. Не одевая трусы, он спешно натянул джинсы, и застёгивая молнию закусил себе самое чувствительное место.

– Млять!!!! – крикнул он и натянул майку.

Оставлять здесь что-либо своё он не хотел и поэтому тельное и носки он распихивал по карманам и в этот момент его взор вновь упал на стрелки. Через минуту нива, с часами на заднем сиденье, на всех порах, летела по узкой лесной дороге, но как только она вырвалась из зелёного плена тут же замерла среди поля. Её водитель спешно открыл дверь и его стошнило.

***

Прошло уже три дня после той злосчастной ночи, когда ни в чём не повинный парень стал жертвой не внимательного мотоциклиста. День был пасмурным, вот-вот должен был пойти дождь. Погода своей серостью, казалось, вторила сердцам, наполненным грустью. Здесь около неизвестной деревушки, на окраине, располагалось кладбище. Было не понятно, толи оно вросло в лес, толи лес поглощал его, но то, что они стали одни целым это факт.

Сегодня около двадцати человек собрались здесь чтобы проститься со своим товарищем. Гроб стоял около ямы, и батюшка, перекрестившись, произнёс:

– Желающие проститься, прошу.

Батюшка был обычным, ничем не отличающимся от рядового служителя церкви, разве что лёгким амбре перегара, смешанного с ладаном, дак кто сейчас за это осудит. Некоторое время никто не выходил, так часто бывает на похоронах, момент непринятия того, что сейчас ты увидишь это лицо в последний раз. Шаг вперёд, и вот девушка в ярком жёлтом платье, осмелилась быть первой.

– А это кто? – чуть слышно зазвучал мужской шёпот в толпе под звук начинающегося дождя.

– Баба его. – ответил второй.

– Девушка что ли?

– Ну да. Это ж он у неё комнату снимал. Ну та которую по пьяни чуть не подстрелил.

– Да, да, да… Вспомнил, никогда её не видел.

– Не знакомил он её ни с кем. Ревновал очень, даже после того, как расстались.

Девушка остановилась около покойника и произнесла:

– Помнишь его, твоё любимое платье… Ты не сердись на меня, пожалуйста. – она наклонилась и поцеловав бумажную полоску отошла в сторону.