«Обратный отсчет времени», – с огромным трудом разобрала Аня, правда, чтобы эта фраза прозвучала полностью, потребовалось несколько минут, и было вообще непонятно, как девушка смогла понять смысл произнесенного. Как только отзвучали последние звуки фразы, образовалась огромная черная дыра, правда чернота ее была относительно, поскольку где-то в глубине этой дыры что-то белело, пульсировало и шевелилось, правда, что это было, Аня не смогла разобрать. Одновременно возник сильнейший вертикальный поток воздуха который начал непреодолимо затягивать Аню в эту дыру, как совсем недавно затягивало в окно дисперсный туман.

«Что же это такое, – заволновалась девушка, – я туда не хочу, там темно и страшно»!

Аня судорожно начала хвататься за стенки одной из ячеек ангара, в которой она оказалась в конце сражения, затем, сама не зная зачем, рванула на себя огромный вертикальный блок, из которого состояла одна из стен ячейки, и как ни странно, блок этот поддался и Аня извлекла его целиком – огромную толстую плиту, во много раз больше самой девушки – которую, тем не менее она без труда удерживала в руках, и с силой запустила ее в сторону дыры. Неожиданно ее несознательный поступок возымел действие, значительная часть дыры оказалась перекрыта плитой, и вертикальный поток, грозивший засосать внутрь заметно ослаб.

«Какая же я сильная! – мелькнула у Ани горделивая мысль, – однако же, легкая, надо эту дыру полностью перекрыть».

И она послала вслед за первой еще несколько плит, которые тут же прилипли к потолку и полностью перекрыли дыру. Только тогда Аня вдруг поняла, что такое белое шевелилось в глубине черной дыры: это был громадный, пульсирующий человеческий зародыш…

Аня никак эмоционально не успела отреагировать на эту жуткую догадку, поскольку в этот момент помещение, напоминающее церковный неф, разлетелось на миллион осколков, и девушка погрузилась в небытие…

Очнувшись, Аня обнаружила себя сидящей на кресле, а так же тот факт, что обычный мир, в котором она прожила свои девятнадцать лет, вернулся на свое место. Правда, что-то было не так. В кабинете (тут она вспомнила, что находится на приеме у доктора Левина и он только что погружал ее в гипнотический сон) отчетливо пахло горелой бумагой и было достаточно дымно, а на полу валялось несколько книг, нефритовые китайские палочки для еды и странной формы курительная трубка в перьях, подобная тем, которые на экране курили индейцы во время собраний, передавая друг другу – то есть небезызвестная трубка мира. Когда же Аня повернулась, чтобы определить источник задымления, то оказалось, что обои помещения у самого потолка основательно тлеют и дымят, издавая противный запах. Вопрос о том, куда подевался хозяин кабинета, она не успела себе задать, поскольку в этот момент дверь распахнулась и в комнату вбежал возбужденный доктор с пульверизатором для полива комнатных цветов, и тут же начал пшикать на стену с тлеющими обоями. Пламя зашипело и погасло, дым так же вскоре перестал идти, правда красивые, дорогие (явно не из бюджета диспансера) обои у потолка были безнадежно испорчены. Тут только доктор перевел взгляд на Аню и понял, что та пришла в себя, при этом лицо его отразило сложную гамму испуга и любопытства. Какое-то время оба молчали, наконец Аня первая нарушила молчание:

– Что это тут произошло, – спросила она несколько осипшим от дыма голосом, – короткое замыкание случилось?

– Что произошло… – рассеянно пробормотал доктор, – что произошло… по-моему не ко мне вопрос. – Тут он словно бы пришел в себя и речь его приняла более уверенные оттенки. – Без малого тридцать лет работаю, но никогда ничего подобного не видел, так что это скорее к тебе вопрос, что произошло. Только что и эта трубка индейцев Чероки, и эти книги по психологии летали по воздуху и врезались в потолок. Что же касается огня, то проводка совсем не там проходит, так что к самовозгоранию она не имеет никакого отношения. В общем – классический полтергейст, о котором я много читал и слышал, но воочию наблюдать пришлось впервые. Если сопоставить сбивчивые рассказы твоего брата о том, что где-то там на даче в твоем присутствии тоже полтергейст происходил, то остается предположить, что ты к нему самое прямое отношение имеешь, правда, что такое во время гипноза может происходить, я никогда не слышал. Может, объяснишь? Хотя, чего я спрашиваю, если что и было, то ты этого не должна помнить.

– Ну, почему же, – пожала плечами Аня, – я все прекрасно помню, только ведь, как я понимаю, это обычный сон был… ах. Ну да, не совсем обычный, вернее, совсем необычный, я же под гипнозом была. Так что, весь этот тарарам я что ли устроила? Но как я могла, ведь я же спала, да у меня и спичек с собой нет, я некурящая». – (В этот момент она еще плохо соображала и не поняла слов доктора по поводу полтергейста и отнюдь не физического участия Ани в учиненном беспорядке).

Доктор Левин удивленно уставился на Аню, затем рассмеялся, правда несколько натянуто.

– Да нет, девочка, я не то имел в виду. Ты думала, что в состоянии гипноза бегала по кабинету и швырялась книгами. А затем залезла на стену и подожгла обои? Кстати, спичками бы у тебя это вряд ли получилось. Нет, нет, в это время ты преспокойно спала в кресле, а минут через пять, когда я ввел тебя в сомнамбулическую фазу и дал установку на обратное путешествие во времени, вплоть до твоего утробного состояния, и начался весь этот тарарам. Вначале сам по себе начал звонить этот китайский звоночек для разгона злых духов над дверями, потом спорхнула с книжной полки индейская трубка мира и начала в воздухе пируэты выписывать, затем к ней присоединились нефритовые палочки для еды. Было впечатление, что они фехтуют друг с другом. Потом загорелись обои под потолком и напоследок из полки сами собой начали вылетать книги и лупить в потолок. Что было еще, я не знаю, поскольку побежал за водой, а когда вернулся, то ты уже пришла в себя, хотя по всем законам должна была спать, пока я не позволю тебе проснуться. Ну а ты что помнишь?

– Ах вот оно что было, – тут только в Аниной голове начали сцепляться звенья ее недавнего, но совершенно живого и реального сна и того тарарама, который царил в кабинете Льва Матвеевича после ее пробуждения. – Значит это на самом деле произошло! – и Аня во всех подробностях, правда, слегка смазав пикантные подробности внешнего вида нападавших на нее сладострастников, рассказала о том, что с ней произошло после того, как она погрузилась в гипнотический транс, благо все недавние события словно бы стояли у нее перед глазами. – Выходит, – закончила она свою историю, – те трубы были звоночком от злых духов, а та огромная труба, которой я сексуального маньяка лупила, на самом деле была трубкой мира? А те плиты были книгами? Но почему же все это казалось мне таким огромным? Эти книжные полки мне привиделись строящимися небоскребами, люстра – вообще Бог знает чем, а до пола, как мне показалось, было метров триста или больше. Выходит, я в Дюймовочку превратилась? Но ведь я все время на кресле сидела, как же такое может быть? И еще, теперь мне понятно, почему я этот жуткий зародыш увидела: это на самом деле была я сама 19 лет назад у мамы в животике!

– Да, дела, – только и сумел пробормотать Лев Матвеевич, – вот и мне на старости лет посчастливилось с настоящим чудом столкнуться! Никогда не предполагал, что эта обычная, современная симпатичная девушка на самом деле – сильнейший медиум. Юра мне, конечно, рассказывал о всяких давних чудесах, связанных с тобой, но какая-то наша часть никогда подобные вещи за чистую монету не принимает, пока сама не убедится. Как говорил апостол Павел, а может Петр или Иоанн: пока не узрите чудес и знамений, не уверуете. Выходит, за всем этим и правда что-то стоит, и не просто, а что-то очень серьезное. Ну что ж, – словно бы стряхнул доктор Левин оцепенение, – попробуем подвести итоги. Судя по всему, мне удалось разворошить не такой уж невинный пчелиный улей в твоей душе, и во что это в конечном счете выльется совершенно не понятно. Я с подобными вещами никогда не сталкивался, хоть сам слегка и занимаюсь проблемами экстрасенсорики, а посему и прогнозы какие-то строить не могу. Ты сама-то что можешь после всего произошедшего сказать? В прошлое, судя по всему, мне тебя отправить не удалось, ты, похоже, сама почему-то воспротивилась, поэтому по поводу возврата памяти сомневаюсь…

Аня постаралась к себе прислушаться, но ничего нового не услышала – никаких новых фактов своей биографии припомнить она не могла, а то, что с ней только что происходило – вроде бы было и не с ней вовсе, и чего-то такого, подтверждающего, что в ней и вправду пробудились неведомые парапсихологические возможности, она не ощутила. А впрочем, все это нужно было еще проверить, но наедине с собой, в другой обстановке.

– Нет, – сказала девушка после некоторого молчания, – кажется, ничего нового не припомню… – она машинально пробежала глазами по стене и висящим там портретам и вдруг опешила: с одного из них на Аню глядел тот самый «порочный бородач», который, в конечном счете обратился в некого аллегорического Луку Мудищева. Разумеется, черты этого портрета уже не сквозили вожделением и тайными пороками, однако лица того и другого были чрезвычайно похожи.

– Кто это? – задала Аня Льву Матвеевичу неожиданный вопрос.

– Ты не знаешь? – удивился психоаналитик, – ну, девочка моя, неприлично культурному человеку не знать это лицо. Это же Зигмунд Фрейд, венский основатель метода психоанализа. А почему ты спрашиваешь?

– Да потому, что тот, в черном костюме на одно с ним лицо! Я абсолютно уверена, что именно он это и был… только несколько карикатурный.

– Час от часу не легче, – сокрушенно покачал головой Лев Матвеевич, – вот уж никогда не думал, что у знаменитого ученого может быть такое специфическое посмертие! Думал, ему все же должны были зачесться его заслуги перед медициной и человечеством в целом. К тому же я считал, что человек излечивший от разнообразных психологических и психических проблем столько людей сам-то мог разобраться со своими тайными пороками и комплексами. Что ж, ты в какой-то мере открыла мне глаза, надо подумать, а может вообще этот портрет отсюда убрать, а вдруг он не очень хорошо на моих пациентов действует… впрочем, мне всегда ближе был Карл Юнг.

– А что, – недоуменно посмотрела на доктора Аня, – портрет может как-то действовать? Он же не живой, фотобумага засвеченная! Я еще понимаю, биополя, экстрасенсы и тому подобное. И потом, каким образом портрет может быть связан с душой умершего? Если, конечно, это была его душа… как-то душу я себе по-другому представляла.

– Не все так просто, – вздохнул доктор Левин, – с точки зрения обычной физической науки, фотография – действительно только засвеченная фотобумага, обработанная определенными ингредиентами и, насколько я знаю, ни один прибор не фиксирует в ней чего-то большего. Кстати, если говорить о биополях, о которых ты вскользь упомянула, то их тоже невозможно ничем обнаружить, так что с точки зрения официальной науки понятие «биополе» тоже антинаучно. Тем не менее, феномен положительного и отрицательного бесконтактного воздействия на человека известен с допотопных времен, как прямого, так и через предметы с этим человеком связанные, а так же снятие информации об этом человеке с этих предметов. Не знаю, давно ли обнаружен феномен снятия информации о человеке с его фотографии, а так же воздействие на него через оную, сам метод фотографии существует чуть более ста лет, однако в настоящее время почти все сенсы используют метод и лечения и диагностики больного по фото, и в ряде случаев эффект не хуже, чем при работе с оригиналом, все зависит от квалификации самого целителя. Что же касается объяснения, то, как известно, научного объяснения не существует, поскольку приборы данный феномен не фиксируют, ненаучных же немало, и одно из них, наиболее мне близкое, заключается в том, что при фотографировании на фотопленку, а затем на фотобумагу, каким-то образом проецируется информационная голограмма, внепространственно связанная с самим человеком, либо его душой в посмертии. Что-то вроде канала прямой-обратной связи и люди с развитым сверхчувственным восприятием могут эту голограмму просканировать и вытянуть необходимую информацию.

Теперь, по поводу души Зигмунда Фрейда. Я не мгу тебе сказать, видела ли ты ее, либо что-то другое. Тут не все так прямолинейно, во времена массового увлечения спиритизмом тысячи и миллионы людей на спиритических сеансах вызывали в одно и то же время в разных точках земного шара, помимо душ родственников, как правило души одних и тех же исторических лиц: Наполеона, Юлия Цезаря, Шекспира, Пушкина или Лермонтова, и духи этих великих людей послушно являлись одновременно тысячам любопытных, как я сказал, в разных местах. Что это такое, душа дробилась, либо являлись какие-то ее многочисленные отражения и проекции. Я не знаю. Многие феномены парапсихологии и спиритизма не находят рационального объяснения. Так что, сказать наверняка, встречалась ли ты с подлинной душой венского аналитика, либо это было нечто другое, я затрудняюсь.

– Кстати, – вдруг припомнила Аня, – а тот Синеликий, как я сейчас понимаю, тоже их фотографии вышел, интересно, кто это был?

– Ну вот ты посмотри и попробуй сама ответить.

Аня снова внимательно обежала глазами все фотографии и вдруг почувствовала некую связь того образа, который она наблюдала во время гипнотического сна и индуса, которого Лев Матвеевич назвал Сати Саи Бабой, хотя внешне они, казалось, были мало похожи. Тут она вспомнила, что этот Сати Саи вроде бы является аватаром Шивы, и что тот Синеликий человек, вернее, божество, очень напоминал изображение Шивы, которое она видела в каком-то журнале, правда у того рук было несколько, она не помнила, сколько.

– Это он, – уверенно показала Аня на фотографию индийского гуру, – правда выходил он из стены в образе Шивы.

– Вот так, – усмехнулся Лев Матвеевич, – нимало-немного – сам Великий Шива явился на помощь Ане Ромашовой, чтобы решить ее астральные проблемы. Что ж, ты мне еще раз подтвердила, что фотографии работают, и надо быть очень аккуратным в выборе портретов – какие можно вешать на стенку, а какие – нельзя. Для психоаналитика – очень важно, какая атмосфера, вернее – ноосфера устанавливается в его кабинете. Я постарался на собственные средства привести его в согласие с принципами Фен-шуй – китайской наукой о гармонии, однако, по-видимому что-то упустил. Ладно, примем сегодняшний урок к сведению.

На некоторое время в кабинете воцарилось молчание.

– Так что же мне дальше-то делать? – наконец спросила Аня, – вы мне какие-то таблетки пропишете?

– Вот я и думаю, что делать, – задумчиво посмотрел в потолок доктор Левин, – ни один пункт, который я наметил, на сегодня не сработал, картина не только не прояснилась, но в какой-то мере запуталась. Зато возникло несколько неожиданных моментов, которые требуют дополнительного анализа и скорее всего смены тактики нашей работы. Похоже, теперь нужно думать не только о том, как справится с твоей амнезией, но и о многом другом. Мне, по крайней мере, как исследователю и вообще человеку живо интересующемуся эзотерикой и особенно ее практическими аспектами, это чрезвычайно интересно. В любом случае, чтобы сообщить тебе о наших дальнейших планах, мне надо посоветоваться со специалистами из разных сфер деятельности, возможно, в перспективе/ я даже тебя с кем-то из них познакомлю. Так что насчет дальнейшей встречи я позвоню, если не возражаешь, так что запиши свой телефон, думаю, удобней будет общаться минуя Юру в качестве посредника, он ведь человек занятой.

– Значит вы не отказываетесь от меня? – облегченно вздохнула Аня, – а то я думала, после того, что я тут, как выяснилось, натворила, вы от меня откажетесь.

– Что ты, что ты, как можно отказываться от такого интереснейшего случая, тем более, на данный момент я тебе ничем не помог, а это как никак с повестки дня не снимается, надо только какую-то другую тактику выработать, об этом мне и предстоит голову поломать. Ну и, – тут он улыбнулся, посмотрев на обгоревший участок стены, нам надо будет подумать, как обезопаситься от явлений полтергейста и пирокинеза, а то, не ровен час, диспансер подожжем, я ведь не представляю масштаба твоих скрытых возможностей. Хотя из твоего рассказа получается, что по крайней мере за поджег ты ответственности не несешь и все претензии к Саи Бабе или даже к самому Господу Шиве. Интересно, что я в этом случае пожарным объяснять буду? У нас ведь тут не Индия! Хорошо еще, что этот кабинет, мною лично оборудованный, я арендую у диспансера и никто из администрации практически сюда не захаживает, а то были бы серьезные вопросы на тему пожарной безопасности, ну а за пару дней я следы катаклизма уберу. Ну что ж, будем считать, что наш сегодняшний сеанс закончен, а об остальном я тебе через несколько дней сообщу. Ты же пока помедитируй, послушай себя, все твое забытое может позже начать проявляться, уж не знаю – память ли, либо парапсихологические способности. По крайней мере мы выяснили одно: скрытые ресурсы в тебе есть и, судя по всему, немалые, правда ты, по какой-то причине, утратила контроль за всем этим.

– Я медитировать не умею, – пожала Аня плечами, – даже плохо представляю, что это такое, но послушать себя попробую, мне самой очень интересно, что дальше будет. Надо же, жила скучной, неинтересной жизнью, и вдруг такое! Вот только, получается, я кабинету убыток причинила, а у меня совсем денег нет, я с работы уволилась, но в ближайшее время собираюсь устроиться, а пока, думаю, брат не откажется заплатить.

– Ой, какая ерунда, – махнул рукой Лев Матвеевич, – как известно, преступление, совершенное в состоянии беспамятства, таковым не является, поэтому я даже с точки зрения закона не имею права тебе претензии предъявлять. Спишем данный инцидент в разряд издержек профессиональной деятельности, и пусть тебя материальный вопрос не волнует. По крайней мере у меня с Юрой свои взаиморасчеты. Кстати, я бы твоему брату насчет сегодняшнего происшествия особенно не распространялся, я не знаю, как он на это может отреагировать, тем более его именно парапсихологический аспект больше всего и волновал. Я, честно говоря, о его планах не знаю, но, боюсь, он может по своей ретивости в ход событий вмешаться, а сейчас о чем-то конкретном говорить еще рано. Лучше скажи, что лечение требует времени, и ты пока ничего сказать не можешь. А впрочем, смотри сама, я не знаю, насколько вы друг с другом откровенны.

Аня записала доктору Левину свой телефон и в несколько разобранном состоянии вышла из кабинета. До вечера было еще далеко, и она решила прогуляться по ботаническому саду. Который был неподалеку, и обдумать загадочные происшествия последних двух дней. Сидеть дома ей теперь не хотелось, но и видеть кого-то из знакомых она не была еще готова и душа ее требовала одиночества – впрочем, она всегда предпочитала его шумным компаниям.