Девушка смотрела на рыночную площадь и не знала, в каком направлении двинуться. Это ее любимое место. Место успокоения и бегства от собственной реальности. Возможность забыть насущные проблемы и оказаться вовлеченной в обыденную жизнь простого люда.

Едва она ступила на торговую площадь, как ее подхватил людской поток и понес вглубь рынка. Огромная толпа гудела, словно пчелиный рой: кто торговался, возмущался или просто нахваливал свой товар. Здесь царила атмосфера воодушевления. Смесь чужих эмоций затягивала, будила новые – дремлющие. Человеческие чувства, словно большой бурлящий котел, кипели и выплескивались через край – смехом, криками, свистом, воплями. Торговцы, ремесленники, зазывалы, покупатели – все смешались в пестрое скопище людей. Ее тянули то к одному, то к другому лотку, несмотря на скромный внешний вид. Простого покроя платье нельзя было соотнести ни к высшему сословию, ни к простонародью, но это не мешало торговцам влечь ее к сукнам тканей, разнообразной утвари и мешочкам пряностей и нахваливать лучшие качества своего товара. Ей оставалось только улыбаться, отрицательно мотать головой, разводить руками и уходить. Данный жест рассматривался однозначно – расплачиваться нечем. Обычно после этих слов лица завлекающих ее людей менялись, но не до откровенной брезгливости: ее внешний вид явно относили как минимум к обеспеченному сословию.

Не последнюю роль играла ее внешность. Блондинка с миловидными чертами лица и красивой фигурой привлекала мужской взгляд. Темно-зеленые глаза, слегка курносый аккуратный носик и полные губки в форме бантика делали ее похожей на ребенка, только серьезный взгляд сводил этот эффект к минимуму. Кольцо «Принадлежности» к Кошкам, одетое на безымянный палец руки по настоянию отца, отпугивало самых заядлых ухажеров. Отца, которого нет уже месяц, но до сих пор живого в памяти девушки. Она не могла смириться с его уходом, продолжала гнать от себя мысли о его смерти и в очередной раз сбежала в город, чтобы забыться. Снующая разномастная толпа помогала ей отвлечься. Она жила, дышала мыслями и помыслами сновавшего по рынку люда. Прислушивалась к разговорам, крикам и даже шепоту. Сейчас она проживала не свою жизнь, а толпы. Впитывала их эмоции – азарт, возбуждение, радость, смятение, смущение, возмущение, гнев. Лишь бы не быть поглощенной собственным горем и отчаянием. Это превыше ее сил.

Последний близкий ей человек во всем мире ушел из жизни два месяца назад. Отец. Больше никого не осталось. Мать умерла, когда ей было 9 лет, но эта утрата ни шла, ни в какое сравнение с нынешней болью. Папа стал для нее не просто родителем, он стал ее другом, союзником. Все ее шалости он поддерживал, и даже больше – содействовал им, несмотря на занимаемый им пост. Да, он был Главой клана Кошек. Она, дочь своего отца, лишенная всякой магии, а также магии перевоплощения, должна была стать во главе клана. Срок «Темной скорби» еще не истек. Когда настанет время, ей предстоит занять место отца. Пока есть такая возможность, она бежала от этого, как бежала от горечи утраты и скорби. Отец готовил себе замену всю ее подростковую жизнь, после того как мать отошла в мир иной. Она опасалась, что не осилит отведенную ей роль, несмотря на то, что ее обучение проходило семь лет, и многие обязанности она выполняла еще при жизни отца. Скоро ей исполнится девятнадцать лет, и груз ответственности за весь клан ляжет на ее плечи. Возможно, она справится, но еще пока не готова возложить на себя такие обязательства и в очередной раз, одевшись как простолюдинка, бежала от реальности.

Холодок пробежался вдоль позвоночника. Кто-то наблюдал за ней. Чувство слежки не посещало ее с момента гибели отца. Если при его жизни она не воспринимала надзор преследующих ее охранников, то тут было нечто иное. Чужой, холодный взгляд, породил волну мурашек по коже. Он не столько следил, сколько наблюдал и изучал. Это новое ощущение заставляло девушку испытывать дискомфорт. Инстинкт требовало скрыться, спрятаться от навязчивого взора. Слиться с толпой, стать одной из тысячи, а не одной единственной претенденткой на трон клана, преследуемой неизвестным. Она поспешила вперед, но вынуждена была остановиться. Перед ней образовался затор, состоящий из людей. Из массового скопления доносились смешки вперемешку с взрывами хохота. Она влилась в толпу и юркой змейкой устремилась в центр. У лотка с украшениями из камней происходила словесная схватка седовласого ремесленника и молодого мужчины. Они спорили, перебрасываясь шутками, вызывая у окружающих улыбки. Молодой настаивал на продаже некоего изделия за меньшие деньги, старший – доказывал высокое качестве камней и их дорогостоящую обработку.

Умение торговаться являлось искусством. Чем остроумнее звучали реплики покупателя, тем охотнее торговцы и ремесленники сбрасывали явно завышенную цену. Таким умением обладали не многие, тем более таких любили торговцы. Для них это развлечение, разбавляющее уныние однообразных дней на торговой площади. В такие моменты ценилось не столько умение сбыть свой товар, сколько умение покупателя развеселить толпу, тем самым привлекая новых потенциальных клиентов. Чем больше ажиотаж, тем больше возможности приобрести необходимое за меньшую стоимость. Дисскусия разгоралась, спорившие вошли в раж. Подобный торг сродни азартной игре, победителем из которой выйдут обе стороны. Продавец не потеряет с задранной сверх меры цены, а покупатель сбросит ее до нужных ему границы доступных средств. Борьба характеров затянулась на 15 минут. Этап шуток прошел, настал черед напряженного момента. Многочисленная толпа отпускала шутки, кто кого: тут и там раздавались смешки и выкрики. Приподнятое настроение собравшейся публики заражало окружающих. Любопытных влекло – как мух на мед. Девушка, одетая в простое, без изысков, платье, невольно улыбалась. Словно она сама являлась соучастницей происходящего спора. Поток позитивных эмоций, исходящий от окружающих людей, подхватил ее. Она стала частью этого. Не отдельно взятым элементом, а составляющей одного большого организма под названием толпа. Тех, кто живет в тени, кого не осуждают за малейший проступок и не подвергают сомнению каждое их слово. Так хотела жить она. Судьба решила иначе. Вскоре ей предстояло отдавать приказы, нести груз ответственности за жизнь каждого, кто находился на этой площади, и контролировать каждое свое действие. Судить и миловать, наказывать и щадить.

Спор затянулся, толпа затихла, напряжение по коже прошлось покалыванием. Настал пиковый момент. Покупатель сказал свое последнее слово, торговец, молча, раздумывал. Короткий кивок с его стороны и сбившиеся в круг люди зааплодировали. Клиент выиграл, но хитрая ухмылка на лице хозяина лотка говорила об обратном. Дружеские похлопывания по плечам соучастников спора – и товар перекочевал в руки покупателя. Толпа начала расходится, шутки еще звучали. Напряжение сходило, азарт рассеялся. Девушка двинулась дальше в кутерьме снующего народа. Забытый ею поводок наблюдения ослаб, а потом и вовсе пропал. Тем лучше. Самое страшное, что ее могло ожидать на рынке – это украденный кошелек, но она никогда его сюда не брала. Не за покупками она стремилась на торговую площадь и придерживалась принципа – нет кошелька, нет соблазна для воров.

То, что она перестала быть целью наблюдения, позволило ей вздохнуть свободнее. Мало приятного, когда за тобой следят, еще меньше – когда тебя изучают, а этот взгляд, исходящий непонятно от кого, пугал ее. Слежку она ощущала с подросткового возраста, когда тайком сбегала от отца. Так ей на тот момент хотелось надеяться, но как потом выяснилось, за ней всегда следовало отцовское неусыпное око. Изредка ей удавалось вычислить охранников, следовавших за ней, и ускользать от них, за что от отца получала нагоняй.

Глава клана всегда слыл очень строгим правителем, но справедливым. Тогда как ее жутко баловал. Не игрушками, а любовью, которую ему пришлось ей дарить за двоих. За рано покинувшую жену, и за себя. Она не знала отказа ни в чем, но в той атмосфере, что она воспитывалась, самым ценным для нее была любовь. Как бы странно ни звучало, но, потеряв мать, она приобрела самое дорогое – глубоко любящего родителя, который не погряз в своей скорби, а подарил ей отеческую искреннюю любовь. Она не жалела ни о чем в своей жизни: ни о том, что у нее не было ни братьев, ни сестер, ни о том, что рано потеряла мать. Он компенсировал ей всю утраченную родительскую любовь, и даже сверх того. Тем больнее было потерять его. Это было равносильно крушению всего ее мира. Краху ее мироздания, надежд. Через четыре месяца закончится срок «Темной скорби», и ей придет пора взойти на трон Главы клана. Настанет время стать жесткой, либеральной и непредвзятой. Сколько раз она оспаривала решения отца, принятые на суде? Приводила множество аргументов, а он одним неоспоримым фактом сметал все ее доводы. Сможет ли она так, как он, найти правильное решение? Сможет ли быть настолько мудрой? Этот вопрос терзал ее сознание, она вновь бежала из своего места заточения, скопления скорби и утраты в поисках ответов, мучивших ее днем и ночью.

Девушка устремилась дальше. Время близилось к вечеру, народ начал расходится, лотки закрываться. Сожаление настигло ее, толкая на главную площадь. Оттуда можно направиться в любую точку Малазии, города клана Кошек. На площади она полюбовалась детьми, кормящими голубей, и бессознательно двинулась дальше. Только пройдя довольно большое расстояние, поглощенная в свои мысли, она сообразила, что находится в районе «Верхушек», причем в самой дальней ее части. Здесь дома стояли на высоких сваях из дерева, к каждому из которых вела своя собственная лестница, а часть из которых соединялась между собой узкими мостками. Чуть правее от строений виднелось море. Когда начинался прилив, весь берег, а также часть города поглощалась холодными волнами океана. Большая часть населения занималась рыболовным промыслом, поэтому, несмотря на опасность прибрежных вод, они старались селиться на берегу. Чтобы как-то сохранить свою жизнь и свой кров, люди поднимали дома выше уровня прилива. Дальше от побережья, ближе к черте города, находился высокий забор из сруба. Смазанные восковым раствором, плотно подогнанные друг к другу бревна, уходили глубоко в землю и преграждали дорогу приливной волне, ограждая жителей от потопа. В центре этой преграды имелось широкое устье, ведущее в центр города, по всей длине которого с обеих сторон продолжала тянуться деревянная ограда. Вода поднималась по искусственному руслу, достигала возвышенности и медленно отступала. Находиться в этой части города вечером равносильно самоубийству. Прилив сносил все на своем пути и разбивал о деревянную преграду то, что несли его волны, а после уносил в море. Близилось время заката. Необходимость покинуть побережье торопило быстро скатывающееся к горизонту солнце. Девушка преодолела деревню, но предстояло пройти устье забора, куда бил основной приток воды. Более двух верст. Как она прошла такое расстояние, не заметив времени – можно было только ссылаться на ее задумчивость. Она бежала вдоль забора, когда услышала свое имя.

– Госпожа Иелэйн! Что вы там делаете? Бегите быстрее, волна уже на подступах, – услышала она голос одной из служанок, стоящей на одном из балконов-площадок, отстроенных на верхушке забора. Она не ответила и ускорила бег. Страх медленно крался к ее сознанию, но она не позволяла себе скатиться в истерику. Очередной раз оглянувшись, испустила судорожный выдох. Солнце коснулось горизонта, времени у нее почти не осталось. Леденящий ужас холодными пальцами сжал ее сердце. Страх гнал вперед, легкие горели. Узкое платье причиняло неудобство, мешая бежать быстрее. Люди за забором – те, кто не верил в долговечность древесного заслона и не поскупился на сваи для собственного дома, наблюдали за ней, подгоняя криками. Впереди, словно маяк в шторм, маячил высокий фонтан Центральной площади. До конца русла осталось полверсты, но она выбилась из сил. Плеск за спиной вызвал приступ паники. Задрав подол платья до колен, она сорвалась на бег. На одном из балконов впереди она заметила высокого блондина в форме воинов клана Мечей. Он ей махал и кричал. Его слова поглощал звук шумевшей за спиной воды. Она ласково лизнула лодыжки, а в следующее мгновение подхватила ее, принимая в свои ледяные объятия. Ноги оторвались от твердой поверхности, и девушку с бешеной скоростью понесло на стену. Холод воды обжигал, но, несмотря на сведенное судорогой тело, она постаралась сгруппироваться. Когда волна кинула ее на деревянную преграду, она встретила ее ногами и руками и что есть мочи оттолкнулась. Ее швырнуло в центр и закрутило. От ледяных уколов воды тело рвали спазмы. Она широкими гребками рук пыталась выбраться к забору. Чуть выше линии воды находились балконы-площадки. Если она не ухватится за один из них сейчас, уровень воды упадет и ее унесет в открытое море. Там она не проживет и 30 минут. Тело онемеет от холода и камнем уйдет на дно, прежде чем спасательная лодка отойдет от берега. Гребки мало-помалу принесли результат. Она медленно двигалась к забору, стараясь выбраться из закручивающейся в воронку воды в центр устья. Назад тянуло с огромной силой. Ее ног коснулось бревно, кем-то брошенное на берегу и подхваченное волной. Она не раздумывая, вложив весь остаток сил, оттолкнулась от твердой поверхности ногами и достигла забора. Прежде чем она смогла за что-то ухватиться, мужские руки поймали ее за ворот мокрого платья, рывком вытащили из воды и опустили на твердую поверхность деревянной площадки. Ноги отказывались ее слушаться и подгибались. Перед ней стоял блондин, который ей до этого что-то кричал. Он удерживал ее руками, не давая рухнуть на колени. Она хлопала глазами и пыталась осознать, что она жива. Язык словно примерз к небу.

– А ты борец! – уважение проскользнуло в голосе незнакомца. – Только на кой черт тебя потянуло вечером на побережье.

Ее начало колотить, шоковое состояние отступало. Крупная дрожь охватила тело. Попытка выдавить слова благодарности потонули во всхлипах.

– Слишком долго в ледяной воде. У тебя переохлаждение, – констатировал он.

Ее зубы начали выбивать дробь. Мужчина обнял ее и притиснул к груди, растирая спину и руки по всей длине. Иелэйн не отпиралась, его горячее тело обжигало. Она прислонилась к его груди и наслаждалась согревающим теплом, стискивая зубы до боли, чтобы не стучали. Он опустился перед ней на колени, задрал до колен юбку и начал растирать ноги от ступней до бедер. Такого она точно не позволяла ни одному мужчине, но отбивающие дробь зубы велели ей помалкивать. Внятно она мало что могла сказать, не прикусив при этом язык. Он снова поднялся и обнял ее. Руки продолжали растирать ее тело, разгоняя кровь. Она медленно согревалась. Когда он снова опустился на колени, она едва смогла произнести:

– Хватит, п-прошу!

– Уверена?

– Абсолютно. Спасибо!

– Я провожу тебя.

– Благодарю. Нет необходимости.

– Вынужден настаивать. Я спас тебя и надеюсь, что домой ты доберешься в целости.

Она медленно оглядела себя и поразилась. Виран точно будет не в восторге, если она придет в обществе незнакомого мужчины, еще и мокрая, но противиться не стала, только молча кивнула. Он спустился по лестнице по другую сторону от воды забора. Иелэйн последовала за ним, лишний раз радуясь, что платье с узкой юбкой мокрое и липнет к ногам. Она не успела достичь земли, мужчина перехватил ее за талию на уровне своих глаз и поставил рядом.

– Идем?

Девушка кивнула и устремилась вперед. Чтобы согреться, она шла быстрым шагом. Тело с каждым движением становилось послушным, возвращаясь к жизни. Несмотря на очень быструю поступь, блондин с легкостью шел вровень.

– Ты из Мечей? – спросила она.

– Да. А ты?

– Служанка при дворе, – пришлось соврать ей. Кто бы он ни был, ему не стоит знать, что она наследница главы клана. Нет, уже нет. Она преемник на пост Главы клана Кошек. Эта мысль обожгла ее. Горечь снова затопила все мысли и отразилась на лице.

– Все хорошо? – участливо спросил он.

– Да, – коротко ответила она и ускорила шаг.

Они подошли к Палаццо. Девушка обогнула здание по широкой духе и остановилась у входа для челяди.

– Спасибо за все! Мне пора.

– Не за что. Еще увидимся, – многозначительно произнес он и исчез. Одна из способностей клана Мечей.

В свои покои удалось проскользнуть незамеченной. Девушка долго нежилась в ванной, прежде чем спустится к ужину. С некоторого времени все трапезы она теперь делила с Вираном.

– Добрый вечер, Иелэйн!

– Добрый вечер, Виран.

Он отодвинул для нее стул, дождался, когда она присядет и занял свое место за столом. Серьезные темно-карие глаза смуглого темноволосого брюнета внимательно посмотрели на нее.

– У меня плохие новости.

– Говори, – коротко отозвалась она.

– Умерла служанка, присматривающая за порядком в твоих покоях.

Девушка в шоке смотрела на помощника отца.

– Как? – с тревогой спросила она.

– Отравилась. Кто-то напичкал ядом виноград, предназначенный тебе. Она попробовала, пока несла в твои покои. Сейчас идет расследование. Теперь всю твою пищу будет пробовать Отведыватель.

– Кому это надо? – удивилась девушка.

– Не ведаю. Наместников у нас испокон веков не водилось. Соперников у тебя нет. Единственная мысль: чей-то клан хочет убрать Кошек из совета и стереть с лица земли. Если не будет наследника…

– … клан исчезнет. И наши территории под свой контроль возьмет другой, – продолжила Иелэйн мысли мужчины.

– Верно.

– Мы можем назначить наместником тебя. Объявим это во всеуслышание, тогда охота на меня прекратится, естественно и охота на наши земли.

– Если бы я мог перевоплощаться, это было бы законно. В данном случае – нет.

– Но я тоже не могу! – возразила девушка.

– Ты обладаешь правом наследования. А правом наместника может обладать только истинный Кот или Кошка.