Глава 4

Допрос был без пристрастия, так, для галочки, сплошной процедуры ради.

А ещë как будто Сашка хотел сказать мне то, что сказал, и потому искал для этого причину.

– Тебя подбросить? – спросила Нина. Весь допрос лицо у неё было постным, еë выдернули ради этой бестолковой процедуры в выходной. Я посмотрел на психолога, в голове сошлись две мысли.

Первая – стоит мне оказаться на пассажирском, как Нина захочет повторить случившуюся меж нами в кабинете интрижку. Без обязательств, но чтобы также хорошо. Вторая – взамен того, что займусь с ней любовью, она совершит тоже самое с моим мозгом.

Возможно, даже во всех извращëнных формах.

Хотелось согласиться и забыться в еë объятиях на пару часов, но в кармане затрезвонил телефон. Глянул на экран смарта… А вот это было неожиданно.

– Нет, я прогуляюсь малость.

Нина, кажется, расстроилась.

– Слушаю, – ответил сразу же, едва она спряталась в салоне автомобиля. У Романа вновь был хриплый голос. Ну если он и сейчас потребует от меня рвануть в самую гущу неприятностей…

Не потребовал.

– Пиццерия через две улицы от вас. "Толстый кот". Жду.

Стоило отдать ему должное, наглости и минимализма он не растерял. Я хмыкнул за миг до того, как он сбросил звонок. Что ж, пиццерия так пиццерия…

На вывеске закусочной красовался рыжий, пушистый, очерченный светодиодной проволокой котяра. Механический маятник мерно поднимал и опускал играющий всеми цветами радуги хвост.

Внутри пахло мучным, вкусным и лишними калориями. Желудок урчанием намекнул, что Оксанкины блинчики отпад, но он не против, если я запихну в него ещë какую-нибудь дрянь.

Роман выглядел здоровым, уж не знаю, благодаря чему, то ли врождëнной живучести, то ли румянам. Здравый смысл подсказывал, что второе.

Официантка, скучающая одинокая девочка за двадцать с кривыми ногами, встретила меня усталым взглядом. Под таким в самую пору валить в бездну и никогда не возвращаться.

– Что будете заказывать? – спросила, как плюнула, когда сел за один столик с детективом.

– Повежливей с ним, Оля. Это я его позвал. Среднюю мясную с грибами и томатами. За мой счëт.

Знать бы, с чего такая щедрость? За то, что приволок его израненную тушку в депо? Царапина на животе напомнила, что меня же за это чуть было не подстрелили.

– Когда это ты успел заделаться моим начальником? – не стал ходить вокруг да около. – Звонишь, требуешь являться по первому зову.

– С тебя сняли обвинения? – он спросил так, словно был к этому причастен. А ведь ещë вчерашней ночью он и двух слов из-за болей связать не мог.

Да здравствует современная медицина!

– Сняли. Как узнал?

– Догадался. А ещë прочитал сводку утренних новостей.

– Любопытно. А следователь сказал, что про это ни словом не обмолвились.

Роман кивнул.

– И не солгал. Но у меня своя сводка новостей. Твой следователь участвовал в штурме одного… нехорошего дома. Штурмовая группа понесла потери. В основном ребята без боевого опыта. А ещë навëл их на этот склад с дерьмом посторонний человек. Сложил два и два.

– Ну ты же меня не заради того позвал, чтобы хвастаться успехами в математике. Вчера что это такое вообще было? Хочу объяснений.

Детектив кивнул, признавая справедливость требований. С кухни вдруг запахло пиццей, той самой, почти из детства, которой угощали друзья…

– 3Д, – Роман обошëлся без лишних вступлений, разом перейдя к делу. – Дмитрий Дедов. Ловкий, способный уйти от следствия сукин сын.

– Те ребята со склада, кхм, с дерьмом его выкормыши?

– Если и так, они никогда в том не сознаются. Как и он сам. Денег он не берëт, но пользуется административным ресурсом. Потому сложно уличить хоть в чëм. Он никому не платил, ну а услуги… Кто докажет, что это он уговорил прокурора дать заднюю?

– Прокурор тоже под ним?

– Много кто ему должен, Алексей.

– И этого всë равно не хватило, чтобы запугать "Айм-мит", несмотря на то, что ребята, желавшие Антону смерти, вооружены этой же корпорацией?

– Алексей, один вопрос. Ваш следователь подозревает "Айм-мит"?

Я вскинул руки.

– Шерлок, но как?!

– Простая логика. Должен признать, что и меня всё чаще посещают те же мысли, но я всё ещё хочу поймать логику своих нанимателей. Либо они настолько отчаялись, что верили, будто я не смогу выйти на те же следы, что и полиция, либо же решили таскать нас носом совсем уж по ложному следу.

– Это ещё зачем?

– А вы не догадываетесь? Если им предъявят обвинения, простым штрафом тут не отделаешься. Копать будут глубоко, и полетит слишком много голов. Моё расследование может быть всего лишь прикрытием тылов. Другой вариант, другой подозреваемый, всё другое.

– Но подозреваемый-то у вас тот же самый, что и с полицией!

Он закивал, кисло поморщившись. Впервые видел его таким. Былая уверенность сменилась тяжкими сомнениями; даже не думал, что он на них способен.

– А этот самый Дедов? – спросил я, – Что он из себя представляет, кроме того описания, что ты уже дал?

Роман пожал плечами, словно ему совершенно нечего мне рассказать. Поймал в себе какое-то грязное желание схватить его за грудки и вытрясти правду. Было бы актуально, да он ведь передо мной не темнил…

– Читали “Двенадцать стульев”, Алексей?

– Книги – не мой конёк.

– Остап Бендер когда-то говорил, что он из тех людей, чьему лицу лучше не светиться лишний раз на фотографиях. Дедов взял это за правило, он старается не попадаться в объективы ни теле, ни фотокамер.

– Я не про лицо его спрашивал.

– Образно, Алексей, – выдохнул на мою непонятливость детектив. – Я хотел сказать, что он не светится, старается оставаться в тени. Как видите, он до сих пор жив.

Как жутко звучало это его "до сих пор"! Точно также в своё время отвечал Антоха. а я и не подозревал, сколько смысла в этом "пока что". Каждый день на острие бритвы, меняя одну войну на другую.

– Так и как нам теперь его искать? Имя есть, но не будем же шастать по злачным районам, спрашивая, где он сейчас?

– Не лишено смысла, – кивнул Роман. Знать бы ещё, шутит он или всерьёз. – Пока план дальнейших действий такой. Ждать.

– Охеренный план! Надёжен, как швейцарские часы! – вскинул руками прямо у него перед носом. Роман не оценил и нахмурился. Интересно, чего он ждал в ответ? Простого кивка?

– Единственно верный, который можем сейчас сделать(осуществить). Нам нельзя его спугнуть, он убежит из города туда, где мы его уже не достанем.

– А без него у нас оборвутся единственные ниточки?

– Если только версия официальной полиции. Она ведь вас не устраивает?

Я откинулся на спинку стула. Интересно, скажи мне кто в самом деле прямо и без обиняков, что убийцы из "Айм-мит", а всё происходящее злонамеренный фарс, как бы отреагировал? Кивнул, принял за правду, успокоился? Хотелось принять на веру что-то простое, доступное и недалёкое. Но я сам подписал себе приговор сегодняшними словами: ”Если сделать вид, что ничего не произошло, реальность не изменится под тебя”.

Мне хотелось не ответа.

Мне хотелось правды…

– Я так и думал, – Роман умело истолковал повисшую меж нами тишину.

– Будем ждать очередной его шаг? Может, спровоцировать, как сейчас?

– Второго нападения мы можем и не пережить. Не знаю, сколько в вас военных имплантов, а во мне ни одного, – он словно укорял меня в эгоизме. – Мы ждём не хода, мы ждём, когда он начнёт прятаться и бежать.

– Ты же только что сказал, что если он убежит…

– Он не побежит далеко. Сначала он попытается прикрыть свой промах. Договором, обещаниями, услугами. Ему в самом деле есть что предложить даже крупным корпорациям.

– Где-то я уже это слышал…

Он пропустил мою подколку мимо ушей, а я вздохнул. Он вчера объяснял, почему повторного нападения не будет, если не провоцировать. Теперь же мне казалось, что вчера его слова звучали бредом. Переспросил, а Роман пожал плечами.

– Что даст моя смерть? Я уже знаю, кого искать и с кого спрашивать. И никто не знает, кому я успел рассказать.

– А ты рассказал?

Роман решил, что имеет право не отвечать на этот вопрос. Тактично. Я вытер вспотевшие ладони о штанины.

– Дело не в этом. Ему не с руки гоняться сейчас за мной, будут иные проблемы. С него начнут спрашивать. Время упущено, знавший о том, кого искать, всë ещë на ногах и прекрасно себя чувствует…

Сарказм решил отыграться на его теле, напомнив о вчерашних ранах. Роман скривил неприязненную(страдальческую) рожу, покачал головой, словно так можно было прогнать боль. Я его не торопил, хотя и желал как можно скорее вернуться домой. Оксанке требовались объяснения. Вот бы ещë их отыскать…

– Неважно, – наконец, справившись с собой, заговорил детектив. – Важно то, что он единственная ведущая к заказчикам ниточка. Мы это знаем, он это знает, заказчик это знает.

– И что это даëт в общей сумме?

– Заказчик достаточно могущественен, чтобы добраться до него даже в другом городе. А потому он прекрасно осознаëт, что если окажется за чертой города, можно считать, что он умер.

– Ты же только что говорил, “попытается бежать из города”.

– Если его на это спровоцировать. Тогда мы потеряем ниточку расследования, но "Айм-мит" расследование не бросит, а продолжит. Говорю же, им необходимо прикрыть себя. И лучше это сделать с живым исполнителем.

Я закрыл лицо руками, тяжко выдохнул. Сказать, что запутался в его витиеватых объяснениях – не сказать ровным счëтом ничего. Контрастировало с его вчерашними объяснениями(выкладками). Кажется, он понял, что я в растерянности, и сделал вид, что впустую тратит на меня своё терпение.

Вздохнул.

– Алексей, даже если убийцы из "Айм-мит", а всë это один большой спектакль-представление, он нужен им живым. Тогда Дедов в изначальной безопасности. Ему не надо прятаться, они сами вывезут его из города. Но я проверил по своим каналам, он лëг на дно, прячется на "матрасах". Значит, ему и правда угрожают смертью. Наша задача выяснить, кто.

– Так почему бы не пойти и не спросить у Дедова напрямую? – кажется, уже предлагал ему подобное, но в другом ключе. Детектив пожал плечами.

– Пока я не знаю, где он. И не думаю, что знают те, кто хоть как-то с ним связан.

– А ждëм-то мы чего? Когда кто-нибудь нам позвонит и скажет, я знаю где Дедов? Или когда он сам выпрыгнет на нас чëртиком из табакерки? – чуть было не упрекнул его в том, что он получает деньги за сидение на пятой точке.

– Ждëм, когда улицы заполонит стрельба.

– Не понял.