Вдохнув побольше воздуха полной грудью и выпрямившись на одной из веточек в полный рост, путешественница расставила руки в стороны, подобно крыльям бабочки, и ощущая, как на каждом из них вновь и вновь открывались и закрывались два огромных глаза, два полюса маленького родного мира, который она ощутила целиком как свое собственное тело, сделала легкое движение и в один прыжок оказалась в невесомости – бесконечности, что была за пределом мира, который она знала. Она вновь стала этим пространством, и казалось, что теперь эта непостижимость останется с ней навсегда в виде открытия своей истинной природы, которая сама по себе была совершенно неотличима от самой путешественницы, потому что и была ей же, одной целой и неделимой во веки веков.

11. Путнице так не хотелось, чтобы это закончилось, ведь в подобные волшебные мгновения на несознательном уровне, но, наоборот, где-то глубоко внутри себя, она ощущала, как всё ее тело растворятся, при этом не теряя себя, а, наоборот, находя нечто большее, чем она сама, что обволакивало всё ее существо, зачастую без ее собственного понимания этого процесса. И были это опьяняющие, крепкие объятия, которые становились для ее маленького комочка восприятия всем, что она любила и что было ей дорого.

– Доброе утро, любимая, – проявил себя нежный голос, который окутал девушку с головы до самых пяточек, которые она тут же подобрала под себя, чтобы полностью укрыться в коконе из одеяла, из которого ей все равно предстояло рано или поздно выпорхнуть в новый день.

– Мм, – издала короткий звук девушка, зарывшись поглубже в одеяло, надеясь, что этот незамысловатый фонетический жест будет воспринят не как отторжение, но наоборот, как сигнал о повышенной заботе, которой стоит окружить прибывшую путешественницу из мира грез.

– Как спалось? – все правильно поняв, что было и не удивительно за годы совместной жизни, проговорил мужчина, присев на краешек дивана, боясь потревожить раньше времени еще не до конца сформировавшийся в мягкой «куколке» организм.

– Нормально, – пробубнила, уткнувшись лицом в подушку, девушка, после чего резко повернула свое слегка заплывшее после сна лицо с глазами-щелочками, которые еще не до конца привыкли к утреннему свету, что мягко проникал в помещение сквозь оконное стекло. Мужчина, хотя и знал, чего стоит ожидать, всё же не смог сдержать своей улыбки и, нагнувшись, мягко поцеловал свою невесту в открытый лоб, на котором виднелись красноватые разводы от складок наволочки на подушке, которые, тем не менее, ничуть не портили ее внешний вид, но, наоборот, придавали особое ощущение уюта этой домашней картине утренней встречи двух уже привыкших друг к другу, но оттого не менее заботящихся и влюбленных друг в друга людей.

– Как работа, Кайл? – всё хорошо? – прошептала едва двигающимся спросонья лицом, которое больше напоминало скукожившуюся гримасу, выдавила из себя «куколка», всё же после усердных попыток разомкнувшая один глаз, – чего смеешься?

Кайл, улыбаясь, погладив свою подругу по голове.

– Все хорошо, Вика, операция прошла успешно.

– Слава Богине, – вновь полностью откинувшись на подушку и зажмурив «проснувшийся» глаз, протянула Виктория, – а то я переживала… – протянула она.

– Знаю, знаю, – погладив плечо девушки через одеяло, улыбнулся Кайл, затем, аккуратно привстав с кровати и попытавшись сильно не шумя добраться до зеркальной двери гардероба, что в конечном счете оказалось не таким уж необходимым занятием.

– Можешь так не стараться, – перевернувшись на спину и потянувшись, зевая, более громко проартикулировала девушка, – я все равно уже не засну.

– Вот как… – улыбнулся мужчина, через плечо засмотревшись на пытающуюся пробудиться «бабочку», в то же самое время, не заметив, как приложив уж слишком большое усилие, заставил дверь гардеробной с грохотом удариться об опорную стену.

– Но не так же! – возмущенно бросила Виктория, махнув в сторону Кевина рукой так, как будто бы она могла заглушить дребезжавший звук подобным жестом.

– Прости, прости, – слегка поежился от подобной неуклюжести Кайл, – я же не специально!

– Ох, еще бы, – высвободив руки из-под одеяла и закрыв ими лицо, зевнула девушка, – а не то бы я… – замерла она на полуслове, с замиранием сердца заметив, как электронный браслет на ее тонкой ручке мигает лиловым светом. Легким движением заставив его ожить, Виктория уже впитывала информацию, что неумолимо неслась, транслируясь с записывающего устройства прямо в ее нервную систему, и через пару секунд она уже знала, что именно этого сообщения она с трепетом ждала последние несколько месяцев.

– Кайл! – радостно вскрикнула девушка, сбросив свою «куколку» и за секунду сначала взлетев с кровати, чуть не ударившись об не особо высокий потолок, а затем приземлившись прямо перед слегка ошарашенным таким воодушевлением женихом, – я все же смогла добиться этого! Я лечу на остров Утконоса!

1 12. – Куда, еще раз, ты решил отправиться? – переспросила Гвен на несколько секунд даже отвлекшись от управления транспортным средством, придав тому автоматическое управление, которое, впрочем, сама она не слишком жаловала и доверялась только в крайних случаях, и то на междугородних трассах, – я не ослышалась, Кевин?

– А что такого? – грубее, чем сам того планировал, бросил сидевший рядом с ней на пассажирском сидении мужчина, – я ведь говорил тебе про это приглашение, и довольно давно.

– Да, конечно, но… – не обратив внимания или просто сделав вид, что не заметила грубости в ответе своего жениха, продолжила разговор девушка, – но все-таки это несколько неожиданно… Ведь ты никогда раньше не рассматривал подобные предложения всерьез.

– А теперь, представь себе, рассматриваю, – менее агрессивно, но все еще слегка раздраженно бросил парень, – ты ведь сама мне твердила, что хочешь, чтобы я постоянно развивался, пробуя что-то новое, – усмехнувшись про себя, закончил мысль пассажир.

– Да, конечно, – поменяв управление машиной на ручное и вновь начав следить за дорогой, кивнула девушка, – развитие, познание чего-то нового – это прекрасно! Но только, когда это безопасно. А в данном случае я никак не могу отделаться от мысли, что это весьма рискованная авантюра.

– Правда? – съязвил Кевин, – и что же, позволь мне узнать, в ней такого рискованного?

– Да всё! – не сдержалась и повысила свой голос Гвендолин, – ты сам как будто бы и не слышал все те новости, которые не то что последние годы, но целые десятилетия, даже когда я была маленькой, доходили до наших островов про тот злополучный рассадник шаманов.

– Шаманы – это дело прошлое! Ими теперь только детей пугать! Никогда всерьез в них не верил! Это просто басни, которые придумали высокопоставленные шишки, чтобы отбивать прибыль в своих политических игрищах, ты лучше меня такие вещи знать должна!

– Возможно, но никогда не стоит исключать того, что всё это имеет под собой реальные основания.

– Что ты тогда хочешь? Чтобы я отказался от всего? Отлично, тогда останусь тут из-за твоей паранойи. Я ведь совсем недавно уже был за пределами нашего дорогого островка, так что, действительно, зачем это мне…

– Возьми меня с собой.

– Что? – не поверив своим собственным ушам, переспросил Кевин, вытаращившись на свою подругу, ощущая параллельно, как весь его план идет наперекосяк.

– Возьми меня с собой на остров святого Змея-Утконоса, – глядя прямо в глаза своему жениху, уверенно заявила девушка тоном совершенно ей не свойственным, который не терпел никаких возражений.

13. – Да, решено, – убеждал сам себя Грегори, всё еще стоя на том самом месте, откуда его коммуникатор улетел в далекие края, и куда уже собирался и сам писатель, картинно распростерший свои руки в стороны, подобно крыльям, и представляющий, как волны эфира уносят его далеко за горизонт, что терялся за линией, где океан, сливаясь небесной гладью, вел неизбежно к тем островам, что находились в тысячах километрах от автора, и где его непременно ожидали новые приключения и новая ненаписанная еще удивительнейшая история.

– Грэг? – легкий тон голоса пробудил от мечтательного полета фантазии писателя, который будто бы услыхал свой собственный голос, который за несколько растянувшихся во времени мгновений начал видоизменяться, приобретая тембр и интонацию совершенно отличного от него субъекта, что, в свою очередь, заставило его безотчетно улыбнуться и медленно открыть свои глаза в самую первую секунду своего контакта с «другим», когда еще не ощущалось никакой разницы между собой и стоящим напротив человеком. Ведь тогда не было ни самого Грегори, ни обращающегося к нему, а существовала лишь мысль, идея, полет сознания, что уже рисовал многомерную вселенную, на одной из граней которого расположился мир Грэга, и всё, что он знал о нем, включая и свои собственные фантазии о самом себе, что прямо сейчас стояли напротив него, в то же самое время прикидываясь принципиально отличным от автора индивидуумом, который изо всех сил пытался завязать беседу, суть и форму которой сам Грегори слышал бесчисленное количество раз, стоя на этом самом месте и повторяя самому себе же раз за разом одни и те же слова, что не надоедая, а наоборот, свежайшим нектаром вливались в его уши и мысли, и даже сам контекст их был не важен, ведь, что было по-настоящему будоражащим – так это ощущение хоть чего-то отличного от себя, и, несмотря на сосредоточенность на своем собственном внутреннем восприятии, это было большим открытием – обнаружить внешние проявления этих волн ума, которые уже приняли вид ровесника Грегори, что с неподдельным интересом заглядывал в его глаза.

– О, привет, Марк, что нового? – открыв глаза и не сдержав при этом улыбки, ответил Грегори своему давнему знакомому.

– У меня-то всё хорошо, – качнул тот в ответ головой, внимательно рассматривая расправившего руки Грегори, который, казалось, пытался подняться от земли или же просто стоял парализованный при неудачной попытке потянуться, – а у тебя, я погляжу, всё еще лучше.

Еще некоторое время постояв с серьезным лицом в позе парящей чайки, Грегори расхохотался, обняв Марка, который по-дружески похлопал приятеля по спине, – так всё же что ты тут делаешь?

– Работаю.

– Работаешь? Правда? И каким же образом? – приподнял в удивлении бровь Марк.

– Сочиняю новый высокомаржинальный текст.

– А так можно сказать? Это какой-то неологизм?

– Конечно, я его сейчас сам придумал, – недолго думая, улыбнулся Грегори.

– Ясно, хорошая работа получается, как ни крути, – улыбнулся Марк.

– Не жалуюсь.

– И что, сколько уже придумал, пока тут стоял?

– Я поймал историю за хвост, осталось только аккуратно развернуть ее.

– Развернуть? В каком смысле?

– Ну, чтобы было понятней… – опустив руки и посмотрев на свои ладони, призадумался Грегори.

– Да уж объясни как-нибудь, я же не совсем тупой, – тряхнул головой Маркус.

– В-общем – я сам ничего не сочиняю, но лишь обнажаю уже готовый текст, подобно любовнику, который медленно раздевает свою партнершу от всех ненужных тряпок, что скрывают тело, понимаешь?

– Ну что же тут непонятного? – улыбнулся Марк, – именно это я и хотел услышать от такого человека как ты, после того, как пару лет не виделся с ним, – рассмеялся Марк, – но ты продолжай, продолжай. Мне интересно, правда.

– Так вот, – нисколько не смутившись из-за иронии своего друга, но тем не менее непроизвольно сжав кулаки, продолжил Грегори, – таким образом, выходит, что я сам не создаю заранее эту самую мелодию, эту гармонику, что потом выливается на страницы печатного или электронного текста, вовсе нет, ведь тот, с кем ты хочешь разделить ложе, так же не выращивает из себя все те формы, к которым ты так отчаянно желаешь прильнуть. Она (или он) уже обладает всеми этими качествами и атрибутами еще до того, как ты знал о ее существовании в принципе. Точно так же и с текстом, как и с любым иным явлением в нашей жизни – оно просто ждет подходящего момента, чтобы обнажиться с нужным, а если быть точнее – то через наиболее подходящего для этого человека.

– И на какой же стадии… ммм… раздевания находится твоя дама? Или может кто еще? – решил слегка сбить достаточно напористое и серьезное объяснения Грегори его приятель. – И может даже уже известно имя?

– Если честно, – задумался Грегори, затем подняв взгляд на Марка, –понятия не имею.

– То есть как? Хочешь переспать вслепую, даже еще не представляя, с кем именно?

– Давай лучше назовем это свиданием.

– А, то есть теперь это так называется?

– Да, – не обратив особого внимания на подкол Марка, продолжил Грегори, – и сейчас мне нужно сделать всё, чтобы по-настоящему сблизиться с ней, поскольку я пока лишь слегка коснулся ее платья.

– Платья?.. – слегка удивился собеседник, – но ты ведь говорил, что поймал уже за хвост свою историю, так что же получается, что она выступает и в роли какого-то зверька?

– Если тебе угодно, то считай это такой охотой, где нужно поймать своего внутреннего зверя, и, когда оденешь его, то уже под трофейной шкурой найдешь прекрасную даму, примерно, как в сказке про дракона и принцессу, только вот рыцарь сражается на самом деле не с мифическим чудовищем, а с самой красавицей в бесконечных попытках сблизиться с ней же.

– Ладно, пусть так, я просто уже начинаю немного не успевать следить за твоей мыслью.

– Прости, но я так давно, если честно, не разговаривал ни с кем по душам, что я просто рад тому, что ты так кстати оказался тут.

– Меня, кстати, могло бы тут и не быть, ведь не присмотрись я к тебе более внимательно, то наверняка бы решил, что какой-то чудак поймал «белочку» прямо с самого раннего утра.

– Но, наверняка, иначе и быть просто не могло!

– Это почему же?

– Потому, что мы уже встретились, и этого не изменить.

– Как скажешь, – пожал плечами Маркус, – в общем, я рад, что у тебя получается писать до сих пор, а то я ведь уже давненько не слышал о твоих новых романах.

– В этом-то всё и дело, что я пока только танцую, и танцую вокруг своей истории, и всё никак не могу перейти к решительным действиям, а ведь это – неуловимый момент уверенности в том, что ты делаешь, и есть то единственное, что нужно, чтобы начать раскручивать колесо истории.

– Так, а чего же ты тогда ждешь?

– Если честно, не знаю, может быть я каким-то образом знал, что кто-то появится, и, получается, что ждал-то я именно тебя.

– Знаешь, дружище, это прозвучало немного странно, но, если ты в этом уверен, то я в принципе не против, можешь приезжать ко мне, перекантуешься у меня какое-то время, а потом отправимся на вечеринку к…

– Даже не обсуждается. Я еду.

– Мне нравится твой настрой! Но, чтобы потом ты вновь не предъявлял мне свой «счет», скажи, ты правда считаешь, что напиться до беспамятства в очередной раз, а иначе это просто быть не может, особенно сегодня вечером, это именно то, что поможет тебе при написании книги?

– Нет, я так вовсе не считаю, – отвечая не то Маркусу, не тому кому-то совершенно иному, – просто я уверен, что сегодня найду то, что мне следовало узнать уже давно.

14. – И что именно тебе бы могло там понадобиться? – раздраженно спросил Кевин, даже не глядя на свою подругу, которая только что осложнила и без того непростую ситуацию для них обоих, но в первую очередь, конечно же, непосредственно для самого любовника.

– Что?! – в этот раз не сумев сдержать возмущения, резко бросила Гвен, – что значит, что «именно мне там могло понадобиться»? ТЫ! Ты ведь решил лететь туда, а не я.

– Вот мы и подобрались к ключевому моменту, – вздохнул Кевин, – туда лечу я, а не ты.

– Ты теперь хочешь и это решать за меня?

– Нет, Гвен, – устало откинулся в сиденье Кевин, – нет, я за тебя не решаю ничего, я просто…

– Просто что?

– Боюсь за твою жизнь, – выпалил, не подумав, Кевин, в самую последнюю очередь заботясь о безопасности своей подруги, ведь ему просто нужно было, чтобы она не встретилась с Элен, которая практически наверняка отправится с ним в это маленькое рандеву под предлогом выступления на благотворительном вечере во дворце Вождя лилового трайба.

– Вот как ты в итоге запел! А мне, значит, не стоит переживать за твою, так получается? То есть ты все-таки осознаешь риски, связанные с посещением этой территории, тем более в качестве приглашенной звезды?

– Какой территории? Земля Утконоса точно такая же, как и сотни других островов на этой планете! Так почему же ты так переживаешь именно из-за него?

– А то, что там идет война, тебя не смущает?

– Какая еще война? – протянул Кевин, которому явно была совершенно не интересна эта тема.

– Оккупация Империей всего острова полвека назад! И шлейф тех событий тянется до сегодняшнего дня!

– Никакой там войны нет! – качнул головой Кевин, – ты преувеличиваешь, тем более, даже если какие-то локальные конфликты и существуют, то я уж точно буду под усиленной охраной, что выделит мне Конгресс на время Игр, плюс меня все-таки будет встречать делегация этого самого их вождя, так о чем мне вообще еще беспокоиться? Артисту, которого наверняка эти аборигены никогда даже и не слышали в своей глуши, и где их элита сделает вид еще, что является моими давними поклонниками?

– То есть тебя не смущает бесконечный поток сообщений о похищениях, пытках и …

– Ты побольше читай нашу прессу, – рассмеялся Кевин, – ну какие пытки в наше то время, ты головой-то подумай.

15. – Хватит, хватит, вытаскивай его, – раздался насмешливый голос, в котором угадывались нотки скуки, что неизбежно вытекала вслед за рутинным процессом, который уже порядком поднадоел бессменному наблюдателю истязаний оппонента. Мужчину достали из чана с ледяной водой, после очередного погружения в который он начал отплевываться так, будто бы в нем самом жидкости было ничуть не меньше, чем в злосчастном контейнере, что представлял из себя типовую емкость, залитую обыкновенной водой, что служила источником жизни для человека, но в данном контексте превращалось в орудие страданий, которое накрывало с головой испытуемого, тем самым полностью лишая последнего каких-либо иных внешних стимулов, оставляя пленника наедине лишь с монотонным гулом в голове и осознанием своей полной беспомощности, что произрастало от невозможности сделать самостоятельно хотя бы один глоток.

– Ну как, вспомнил что-нибудь? – слегка наклонил вбок голову мужчина, сидящий в белоснежном смокинге прямо напротив стоящего на коленях брата по острову, которого держали двое вооруженных до зубов людей.

– Опять нет? Или может снова расскажешь, что не знал своего драгоценного Сана? Или, что этот старик уже подох, как все говорят? Не смеши меня! Почему вообще я должен за тебя проговаривать это всё?!

Узник не проронил ни слова и даже, несмотря на отрезвляющие удары, что вновь посыпались на него со всех сторон, снова не проронил ни звука.

– А, я знаю, знаю! – Это пидоры из Конгресса пытались сделать из тебя бабу, которой они сами и являются, все до одного! – удовлетворительно прогоготал поднявшейся «смокинг», достав из-за своей пазухи отливающий фиолетовыми оттенками нож.

– Что ж – тут не Конгресс, мой дорогой, и даже не Империя, и, несмотря на все старания твоих соратников, ты все же попал на родину, дорогой, – присев на корточки и попытавшись заглянуть в заплывшее лиловыми отеками лицо, кивнул «смокинг» своим воинам. Те приподняли пленного и по указу командующего стянули с него пропитанные кровью штаны. Пленный в этот раз все же попробовал пошатнуться, но тут же получил мощный улар, который мгновенно лишил жертву любых сил к сопротивлению.

– О, нет, нет, ты не беспокойся! Хоть я и сказал, что ты баба, но тут, к твоему счастью или сожалению, никто тебе не доставит удовольствия, что испытывают женщины, о, нет, – рассмеялся «белый пиджак», – но тебе все-таки придется заплатить за то, что ты потратил мое драгоценное время в надежде узнать что-то о нашем старом друге, – с этими словами он схватился за нижнюю часть пленника и стал методично резать плоть, подобно тому, как в соседних зданиях спокойно разделывали животных к вечернему торжеству. В следующую минуту стены подпольной тюрьмы огласил крик, который, казалось, звучал абсолютно по-животному и, казалось, был слышен в любой точке мира, хотя на практике совершенно терялся всего через несколько десятков метров за пределами комплекса задний, и уж, тем более, не был слышен за оградой каменного забора, где до проходящих мимо людей долетали лишь звуки проезжающих в паре метров от них машин.

16. – Не знаю даже, плакать или смеяться от такого, – ошарашенно выдохнул Кайл в тот момент, как любимая заключила его в своих объятиях.

– Ты не рад моей командировке?