Цитаты из книги «Американ Босс»

Обойдя с чайной милостью Игоря и маму, я подхожу к стулу Кэпа и невольно морщусь, потому что терпкий запах грейпфрута ударяет в ноздри, а во рту начинается необратимый процесс слюноотделения. Сделав мысленную пометку не забыть купить в аптеке витамин С, я придвигаю чашку, начинаю лить в неё дымящийся отвар и едва не расплёскиваю кипяток на скатерть, потому что в этом момент здоровая ручища выныривает из-под стола и, обхватив колено, бесцеремонно скользит мне под юбку. – Тони послал Кэпу сигнал о помощи, – доносится низкое урчание. – Не могу оставить друга в беде. Забыв, как дышать, я перевожу ошарашенный взгляд вниз и шумно сглатываю, потому что говнюк бесстыдно заглядывает мне в глаза и гладит мою ногу в критической близости от белья. К счастью, оцепенение отпускает меня уже через секунду и, переместив носик чайника на джинсовые колени, я с садистской улыбкой опрокидываю на них хорошую порцию кипятка. Лицо говнюка болезненно морщится, но перед тем, как меня отпустить, его рука успевает сжать мою ягодицу. Терминатор какой-то, ей-богу. Вернув заварочный чайник на столешницу, я возвращаюсь на свой стул с пульсом, как у колибри-сердечника, и машинально утыкаюсь в телефон, чтобы скрыть своё замешательство. Жму пальцем на значок нового сообщения и едва не рычу от негодования. «Передай Тони, что я зайду в гости позже»

Лицо красавчика-шефа резко становится серьёзным, и он, привалившись задом к своему рабочему столу, смотрит на меня уже без тени улыбки. – Ни-ка, давай сразу кое-что проясним. – Вот вроде и голос не повышает, а как-то не по себе становится. – Эта фирма – дело моего отца, которого я люблю, уважаю и стараюсь делать всё, чтобы он мог мной гордиться. О твоей стажировке меня попросил дед, но даже этот факт не помешает мне пнуть тебя под твой милый зад, если ты не начнёшь относиться к работе с должной серьёзностью. Кофе мне варит секретарша, а враньё и опоздания я не люблю. Он замолкает и сверлит меня тяжёлым взглядом, от которого потеют ладони. Чёрт. Ответила бы что-нибудь язвительное, вот только красноречие меня покинуло, потому что я знаю: он прав. – Я тебя услышала, Максим, – цежу сквозь зубы. Ох, как непросто, когда тебя как неразумную малолетку отчитывают. Особенно тот, кто ненамного тебя и старше. – Вот и прекрасно, – заключает чёртов Гасович и, оторвав свой супергеройский зад от стола, возвращается в кресло. – И кстати, аналитику будешь предоставлять лично мне, а не Стасу.

Одного у него, конечно, не отнять: говнюк хорош собой. Глаза как два зелёных фонаря, фигура как у Тора (до последних «Мстителей», конечно), и задница как у Капитана Америки. И характер Дэдпула. Ох, нужно что-то делать с этой моей одержимостью комиксами.

Ко мне вдруг приходит осознание, что мы стоим слишком близко, поэтому я выдёргиваю каблук из его ноги и начинаю пятиться назад. Едва делаю шаг, огромная ручища ловит меня за талию, а лицо обдувают хриплые грейпфрутовые вибрации: – У тебя линзы? Меня парализует от этого беспардонного жеста, а рот сам раскрывается, чтобы сказать: – Какие, на фиг, линзы. Всё натуральное. После этого зелёные глаза захватчика, как по команде, соскальзывают к моей груди. Ох ты ж, кобелюга. – Руки убери, Максим Гасович, – рычу ему в лицо. – А то отпинаю тебя по чекушке.

Я запинаюсь, так как в этот момент он придвигается ближе, и мне невольно приходится задрать голову вверх. Этот русско-американский орангутанг чертовски высокий. Его дыхание доносит запах грейпфрутовой терпкости, и в этот момент я некстати думаю, что хочу грейпфрут. Только плёнки нужно не забыть снять, чтобы не горчили. – Я видел тебя в баре, Бэмби. Пьёшь как заправская ковбойша, а танцуешь… – говорит он и снова делает паузу, окидывая меня взглядом, от которого кожа моментально начинает зудеть как от ожогов крапивы, – словно не вылезаешь из клубов. Добавим сюда грязный язык и то, как ты выразительно тёрлась об меня задом, и получим совсем не тот образ, с которым ты пришла на стажировку в мою фирму.

Ох ты ж чёрт. Вот это ты, Ники, попала. Двойная эпическая лажа. Потереться о стояк смазливого бабуина, который оказался моим временным шефом, и тут же роль блеющей скромницы провалить. Так и знала, что после второй текилы мой гадский темперамент даст о себе знать. Так, стоп, соберись. Ещё не всё потеряно. Глаза в пол, робкая улыбка и голос понежнее. С румянцем смущения на лице и так порядок. Ну а кто бы на моём месте не покраснел? Этот орангутанг двухметровый меня через джинсы едва не поимел. Что у него там запрятано, кстати, вообще? Свёрнутый шланг пожарный?

Родственница выпрямляется и несколько секунд глазеет мне в грудь, после чего задирает нос выше, и мы встречаемся глазами. Ух, бля-я-я. Вот это глазищи. Словно «Блю Кюрасао» заморозили в лёд и раскололи. Ярко-голубые с серебряными прожилками. А ещё аккуратный нос с россыпью веснушек и крохотное колечко в нём.

– Пусть приходит в понедельник к восьми. Отстажирую, как следует. – Я тебе, на хрен, отстажирую! – рявкает дед так громко, что у меня на пару секунд закладывает уши. – Пальцем не смей трогать её, плейбой заграничный. Не посмотрю, что ты мой наследник – ноги твои долговязые вместе с кроссовками вырву. Она родственница твоя, понял? Тётя, можно сказать, младшая. Терпеливо дожидаюсь, пока дед перестанет орать, и, успокаивающе хлопнув его по плечу, поясняю: – Я персонал не е… Не трогаю. Так что за честь моей так называемой тёти вы с новой бабулей можете точно не волноваться. Имя-то у родственницы есть?

Мой личный вклад в благотворительный проект «Чистые простыни».

А как ты поняла, мам? – Я по-кошачьи жмурюсь, потому что ласковые руки начинают гладить меня по волосам. – Мы вроде ничем себя не выдали. – Материнское сердце не обманешь, Никуш. Почувствовала я. А, ну и ещё застукала вас в твоей кровати. Ты же вечно себя кондиционером морозишь, думаю, дай позабочусь о дочке и выключу. Захожу, а вы там, голубки, в обнимку спите. От неожиданности я даже голову поднимаю. Вот это палево. Надеюсь, Максим свой бидон не засветил моей маме, а то он обожает скинуть одеяло. Спрашивать о таком я, разумеется, не решаюсь – скромно краснею и ложусь обратно на мамины колени.