Вернее то, что от них осталось. Водитель и сидевший рядом с ним боец после того, как лопнуло пуленепробиваемое стекло, были буквально разрублены пополам автоматными очередями. Охранникам, находившимся в фургоне, повезло чуть больше. Нападавшие не сумели до них добраться. Однако взрывом «камневоз» швырнуло с такой силой, что один охранник расколол себе череп, двое других получили переломы и лишь последний, четвертый, отделался множеством ушибов.

Тем временем, на место событий явился Кравцов, начальник всех вооруженных формирований Хозяина Горы. Личность страшная и очень загадочная. О его прошлом никто толком не знал. Одни говорили, что Кравцов занимал ответственную должность в одном из секретных подразделений России, другие утверждали, будто он возглавлял подготовку террористических отрядов то ли в Сирии, то ли в ДНР, третьи заявляли, что в свое время он был одним из лучших в мире «солдат удачи». После первой беседы с Кравцовым Вадим был готов поверить в то, что верны все три версии. Взгляд Кравцова, казалось, обладал сверхпроникающей способностью, так что беседующий с ним человек сразу же припоминал выражение «видеть насквозь». Вадима не удивило бы, если бы, взглянув на него, Кравцов сообщил не только о том, есть ли у него камни в почках или сахар в моче, но и о том, собирается ли он в ближайшие выходные купить бутылку водки или готов ограничится литром пивка. Знания Кравцова о различных видах оружия, тактике и прочих разделов военного искусства, конечно, имели границы, но никто еще к этим границам и близко не подбирался. Вадим ни разу не сталкивался с Кравцовым в тире или на стрельбище, но старые боевики часто повторяли, что у пули, выпущенной их шефом, есть глаза.

Кравцов внимательно выслушал сбивчивый рассказ Вадима и после небольшой паузы сказал:

– Да ты просто герой… И Михалыч молодец, что «тачку» тебе дал. Надо будет ему другую купить, лучше прежней.

Герой. Нет, Вадим не чувствовал себя героем. В данный момент он вообще никак себя не чувствовал. То есть были, конечно, отдельные разрозненные ощущения, но они упорно не желали складываться в одно целое. В голове сплошной хаос, ничуть не меньше того, что господствовал во вселенной незадолго до Сотворения Мира. И, положа руку на сердце, надо признать, что подлинно героическими у Вадима сегодня можно считать всего две-три секунды, когда он, вместо того, чтобы тихонечко смыться, принял решение ввязаться в схватку с куда более сильным противником. Затем все шло на автопилоте. Его действиями руководил не разум, а инстинкт самосохранения и (вот парадокс!) рефлексы сторожевого пса, охраняющего добро хозяина, многократно усиленные упорными тренировками. А когда все закончилось, разум отказывался воспринимать реальность происшедшего. И не мудрено. Все годы службы Вадиму доводилось стрелять только по мишеням.. Жизнь текла спокойно, размеренно и даже немного тягуче, словно пищеварение у коровы. И мир вокруг был устойчив, как пирамида Хеопса. Сегодняшнее нападение в корне меняло сложившуюся ситуацию. Нет, это не было случайной вылазкой одуревших от близости несметных сокровищ дилетантов, а являлось прелюдией к грядущей какофонии грабежей, убийств, взрывов. Вадим буквально физически ощущал, что вскоре у него будет возможность сколько угодно практиковаться в стрельбе по живым мишеням. И уже знал, что готов к такому повороту событий.

– Само приползло. Ну разве что пришлось чуть-чуть помочь, – Дьяконов торжествующе поглядывал на Третьего Нефтяного Барона, который смущенно топтался у входа в комнату. Что ж, поначалу все предатели чувствуют себя неловко.

– Да ты не робей, Аркадий Петрович, если нужна моя помощь – говори, не стесняйся, чем могу – помогу.

– Не то, чтобы помощь, а скорее дельный совет. Вы же знаете, от затеи Хомутова сильнее всех пострадал я, – Аркадий Петрович Бугров неожиданно даже для самого себя стал обращаться к Железному Королю на «вы», словно признавая этим его безоговорочное лидерство. – И так в этом году терплю одни убытки, а тут новая беда. И какая! Вы в курсе?

Дьяконов согласно кивнул головой. Еще бы ему не быть в курсе. Ведь это он через надежного человека передал уркам план завода с резервным хранилищем, в котором находилось несколько миллионов тонн нефти. Расчет был прост: Бугров наполовину отошел от своего лидера и, понеся в результате начатой Хомутовым войны невосполнимые потери, должен был, по логике событий, окончательно перейти в лагерь противников. Похоже, так оно и случилось.

– Еще одного такого удара я не перенесу. Как вы думаете, нельзя ли остановить это безобразие?

– Ты знаешь, Аркадий Петрович, мы с тобой одинаково мыслим. Правда, я к тому же еще и действую. Нашел возможность переговорить с паханами, передал их условия Хомутову. Но Егор Афанасьевич уперся рогом. Не согласен ни на какие компромиссы. Как говорится, за войну до победного конца, или мир без аннексий и контрибуций. А оно нам надо? Короче, есть у меня один планчик, но требуется твоя помощь.

Дьяконов умышленно сделал паузу. Третий Нефтяной Барон недоумевающе посмотрел на него.

– Понимаешь, нужно отдать уркам Юрия. Как только Хомутов узнает, в чьих лапах оказался его любимый сыночек, он мигом станет сговорчивее. А ведь ты в курсе, где сейчас околачивается Юрий, не так ли?

– А почему не Василия? – выдавил из себя фальцетом Третий Нефтяной Барон.

Василий был старшим, но явно неудавшимся сыном Хомутова. Он не унаследовал отцовской хватки, жестокости, решительности. Будто спеша исправит свою ошибку, природа щедро оделила этими качествами младшего – Юрия. Именно поэтому Дьяконов решил, что наследником Хомутова должен стать Василий. Но Бугрову об этом говорить пока рановато.

– Василий – паршивая овца. Не думаю, чтобы папаша даже пальцем шевельнул ради его спасения. Наоборот, будет рад, если его пристукнут ненароком и таким образом решат все вопросы по наследству. А вот ради Юрика он в лепешку расшибется. Можно будет не только конфликт уладить, но и кое-какие проблемы решить.

– Это в смысле вашего проекта? – робко поинтересовался Третий Нефтяной Барон.

– Это в смысле нашей общей власти над миром! – отчеканил Железный Король. – Мы предложим людям товар, от которого большинство из них будет не в силах отказаться. А кто обладает монополией на такой товар, то и правит миром. Я надеюсь не надо объяснять – почему? Нет? Ну и отлично. Так где же Юрий свет Егорович?

– Он сейчас на даче начальника КББ Северо-Западного округа. На самой даче его не достать, полно охраны. Но он довольно часто выезжает охотиться. Вот тогда и можно его схватить.

– Ну и отлично! – несмотря на многолетнее общение, Дьяконов сейчас не мог ответить на довольно простой вопрос: дурак Бугров или прикидывается? Неужели он не понимает, что с сыном Хомутова не будут церемониться. Пристрелят – и все дела. – Теперь, Аркадий Петрович, можешь быть спокоен, больше никаких посягательств на твое имущество не предвидится.

Он встал, протянул руку, давая понять, что разговор окончен. Бугров руку пожал, потянулся прочь, и вдруг обронил на ходу:

– А все-таки жаль Егора. Впрочем, он сам виноват. Хоть иногда, но к чужому мнению прислушиваться надо.

– Нет, он не дурак, просто сволочь еще та. Хотя в нашем деле без этого далеко не уйдешь. – Дьяконов мягко тронул кнопку селектора. – Любушка, солнышко, гость явился?

– Ждет, Арсений Викторович, – голосок был чист и свеж, словно легкий ветерок с моря.

– Уже дождался. Будь добра, проводи его ко мне. – Дьяконов глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

Встреча обещала быть непростой. Недавно его люди сумели выйти на Котла – одного из самых авторитетных российских паханов. Заметим, что Железный Король терпеть не мог, когда бывшую уголовную шушеру величали мафией, а ее вожаков – «крестными отцами». Слишком мало времени прошло (в историческом плане, разумеется), с тех пор, как они повылазили из лагерей, камер и подворотен и стали открыто грабить простой народ. Да и ухватки их, несмотря на то, что миновало уже столько лет, остались прежними. Хорош «крестный отец», который на званном обеде ковыряется в носу, да так энергично, словно хочет провести себе лоботомию неизвестным медицине способом, или другой, во время торжественного приема меланхолично почесывающийся ниже спины.

Так вот, люди Дьяконова добились от Котла согласия посетить резиденцию Железного Короля, чтобы обсудить возникшие разногласия. Вернее, Арсений Викторович собирался убедить пахана, что никаких разногласий у них нет, а есть общий враг, с которым нужно покончить объединенными силами и как можно скорее.

– Здорово, хозяин, – Котел протянул Арсению Викторовичу свою кургузую лапу, расплылся в многообещающей улыбке.

Было, было в нем какое-то неуловимое сходство с одним из давно вымерших динозавров. Может быть, игуанодоном, а скорее всего тиранозавром: такая же, ощущаемая даже на расстоянии, неконтролируемая злоба, на удивление короткие передние конечности и безобразно маленькая для огромного туловища голова, наводящая на мысль о том, что у Котла, как это было принято у динозавров, где-то в области крестца расположен второй, главный мозг.

– Ну, здравствуй. Очень рад, что ты так быстро откликнулся на мою просьбу о встрече.

– А что еще оставалось делать, когда твои костоломы наставили свои пушки? Ума не приложу, как они сумели до меня добраться. Может откроешь секрет?

– Я? – Арсений Викторович удивленно посмотрел на Котла, всем своим видом давая понять, что такие мелочи его не касаются. – Надеюсь, они вели себя достаточно вежливо.

– Со мной-то да, но пока до меня добрались, четверых быков на тот свет отправили.

– Работа такая. Да я тебе ущерб возмещу, если сумеем понять друг друга. Видишь ли, пока дело не зашло слишком далеко, надо уладить одно недоразумение. Постреляли, пожгли – и хватит.

– Нечего было волну гнать. К вам человек обратился с просьбой, а вы, вместо того, чтобы помочь ему, стали форс давить, издеваться. Мы таких всегда мочили, и будем мочить. – Котел возбужденно засипел.

– Сначала разобраться надо, а потом мочить. Ты в курсе, кто конкретно отказал Саиду?

– Вроде, Хомут. А какая разница? У вас же давно одна кодла.

– А вот тут ты не прав. Дело в том, что Хомутов отказал Хайдарову даже не спросив нас, по собственной инициативе. Скажу больше – в последнее время у нас с Хомутовым возникли серьезные разногласия. Настолько серьезные, что я готов помочь вашим людям убрать его сына.

– Ишь ты, и у вас разборки. Кто бы мог подумать… А почему сына, а не самого папашу?

– До папаши вам не добраться. Им мы займемся сами, когда придет время.

Котел надолго задумался. В предложении Железного Короля имелся какой-то подвох, искусно скрытая ловушка, и пахан усердно пытался обнаружить ее и, если удастся, загнать туда своего противника.

– Странно это, – наконец заявил он. – Почему бы вам самим не замочить сынишку?

– Не доверяешь? – Дьяконов едва заметно улыбнулся. – И правильно делаешь. Если бы ты прямо сейчас согласился с моим предложением, я бы решил, что ты задумал нас пробросить. А теперь слушай сюда. Когда вы войну с нами начали, вам, считай, ничего не обломилось. В мой банк полезли, а там химзащита сработала, шесть жлобов копыта отбросили. К Сидорову сунулись, а он десантную роту успел вызвать. То, что от ваших людей осталось, даже в фильме ужасов показать страшно. О Хомутове молчу – вы к нему и близко подобраться не сумели.

– А Бугор! – Котел, явно гордился этим наглядным свидетельством стратегических талантов корешей.

– Да, Бугров, конечно, особый случай. Ты вот что, поинтересуйся у своих приятелей, может они расскажут, как пришел к ним незнакомый человечек и принес бумажку. А в той бумажке и план завода, и посты охраны, и пути подхода, и даже время, когда удобнее всего начинать заварушку. А от себя могу добавить: тот, кто послал этого человечка, отлично понимал, что Хомутов вам не по зубам, зато Бугров – не только его компаньон, но и лучший приятель. И еще. Этот человечек попросил, чтобы о его существовании знали только самые надежные люди. Мало ли, вдруг снова пригодится.

Вновь зависло молчание. Дьяконов понимал: авторитету нужно время, чтобы как следует усвоить информацию.

– Я пошепчусь с кем надо, – подвел итог услышанному Котел. – Но все равно не понимаю, почему бы вам самим не замочить обоих?

– Во-первых, хватит с нас того, что мы берем на себя старшего. Во-вторых, вы начали эту войну, вам и карты в руки. И, в-третьих, ликвидировать надо Юрия. Ни в коем случае не трогайте Василия.

– А какая разница?

– Василий – хороший человек, мягкий, отзывчивый, не злопамятный. Когда станет у руля, будет прислушиваться к нашим пожеланиям. А Юрий – весь в своего родителя, такой же осел упрямый. Чего с ним церемониться!

– Сделаем, без вопросов. Был Юрик – станет жмурик, – Котел загоготал, как гусь, радуясь собственной шутке.

– Ну, кретин! – оценил его остроумие Арсений Викторович. Мысленно, разумеется. А вслух сказал. – Надеюсь, после сегодняшнего разговора мы с друзьями можем не опасаться новых нападений?

– Я своих ребят попридержу, а остальные вряд ли. Вот если пришьете Хомута – тогда другое дело, можно будет мириться. Правда, люди недовольны, говорят, зазнались вы, нет от вас никакой поддержки.

– Это все Хомутов. Он не только вас – нас в последнее время стал пробрасывать. Совсем к старости мозгами тронулся, ведет себя, как удельный князь. Ну, ничего, мы ему с вашей помощью рога-то пообломаем, – говорил Дьяконов, одновременно думая, что есть несколько способов убедить Хомутова, что его сына убили уголовники, но самый лучший – когда Юрия прикончат сами уголовники. Возможно, жажда мести заставит Егора Афанасьевича на время забыть о собственной безопасности.

Личный адвокат Шлицев был предельно краток:

– Я подтверждаю, что этот человек является законным наследником Удо Шлица. А его поразительная осведомленность о личной жизни вашей семьи подтверждает, что он был близким другом покойного, хотя вы пытаетесь это отрицать.

Выступление представителя арбитражной коллегии оказалось еще короче. Он просто утвердительно кивнул головой.

– Ничего не понимаю, – сын Удо ошарашенно окидывал взглядом собравшихся. – Нет, я не спорю, мы почти два часа засыпали его вопросами, иногда даже переходя грань приличия, и получили безукоризненные, исчерпывающие ответы. Но готов поклясться чем угодно, что я ни разу в жизни не видел этого человека.

– Да что тут думать. Они похитили отца, выпытали у него все до мельчайших подробностей о нашей жизни, после чего заставили написать это завещание, – высказала предположение дочь покойного.

– Осмелюсь напомнить, что завещание было написано господином Шлицем в этом доме, где, насколько я понимаю, он был надежно защищен от всякого насилия, – замурлыкал адвокат, словно кот, обожравшийся сметаной.

Несмотря на знаменитую фразу одного римского императора, он явственно чуял запах денег. Огромных денег, которые осядут на его банковском счете во время грядущей битвы за наследство умершего миллиардера.

– Мама, ну почему ты все время молчишь? Разве в том, что отец достиг такого благополучия, совсем нет твоей заслуги? Я не понимаю, как можно безропотно уступать какому-то проходимцу.

И тут, ни на кого не глядя, фрау Шлиц тихо, но очень твердо сказала:

– Пожалуйста, оставьте нас с молодым человеком.

Просьба была настолько неожиданной, что никто даже не шевельнулся. Тогда женщина встала, подошла к двери, распахнула ее настежь и еще раз, уже громче повторила: «Прошу вас».

После того, как все вышли, она закрыла дверь, подошла к столу, и, посмотрев в чужое лицо, спросила:

– Удо, а как же я?

Незнакомец вздрогнул, словно от внезапного удара. Прошла минута, прежде чем раздался его дрожащий голос.

– Как ты догадалась, Илона?

– Не знаю. Видимо, мы слишком много лет провели вместе, чтобы ты мог спрятаться от меня. Даже в чужом теле. Но ты не ответил на мой вопрос: как ты собираешься поступить со старухой-женой?

Удо неловко заерзал на стуле. Сейчас он испытывал к Илоне смешанное чувство нежности и отвращения. Воспоминания рисовали идиллические картины давно минувших лет, но взгляд постоянно натыкался на морщинистую кожу, пожухлые глаза, изуродованные временем черты лица. Когда Шлиц находился в старом теле, все это казалось совершенно нормальным, но сейчас свежие гормоны и тонус двадцатилетнего тела возобладал над восьмидесятилетним сознанием, заставляя предъявлять куда более серьезные требования к представительницам прекрасного пола. Такая Илона его совсем не устраивала.

– Тебе подберут новое тело. Ты станешь прекрасней, чем в молодости, – наконец выговорил Шлиц.

– И по чьему же вкусу будут подбирать это тело. Моему, твоему или кого-то еще?

– Илона, милая Илона, ты сейчас не в том состоянии, чтобы обсуждать эти вопросы. Тебе надо прийти в себя, хорошенько все обдумать, и тогда мы продолжим разговор и вместе примем решение.

– А дети? Ты забыл о своих детях. Рано или поздно им придется сказать правду, и вряд ли она им понравиться.

– Ты хочешь сказать, что мертвый отец для них лучше, чем живой?

– Я хочу сказать, что у тебя есть внуки, у которых когда-нибудь появятся свои внуки, и каждый из них будет зависеть от тебя, твоих денег и ни разу за всю жизнь не ощутит той свободы, которая и делает человека человеком.

– Зато я знаю, как вести дела, поэтому моим предприятиям не будет грозить разорение, а детям и внукам – нищета. Если же кто-нибудь из них решит начать свой бизнес – возражать не стану, наоборот, помогу и советом, и деньгами. К тому же, надеюсь, мои наследники поостерегутся бездумно размножаться, потому что даже при моих капиталах бессмертия на всех может и не хватить. Считаю, каждая пара должна будет ограничиться одним ребенком.

Илона хотела возразить, но передумала. Уж она-то знала: если ее муж что-то решил – спорить бесполезно.

А Удо, покончив с делами семейными, тоном, не терпящим возражений, приказал:

– Позвонишь Кречмеру. Под любым предлогом уговори его в ближайшие дни приехать сюда.

– Все, Матвеич, мы отчаливаем, – Юрий Хомутов обратился к своему собеседнику с легким оттенком пренебрежения, хотя тот был заметно старше и носил погоны с двумя генеральскими звездами…

– У меня дела серьезные назревают, – сообщил ему неделю назад отец. – Чтоб под ногами не путался, съездишь к одному моему другу.

Да какой к черту друг, если господин генерал, разговаривая с отцом по телефону, вытягивается в струнку, будто на том конце провода, как минимум, начальник Генштаба. Так, холуй, правда, обладающий немалой властью. Наверняка, благодаря его, Юрия, родителю.

Хомутов-младший нырнул в армейский джип, где уже находились оба его телохранителя, шофер и офицер по особым поручениям.

– Поехали, – хлопнул он по водительскому плечу. – Не то косолапый, чего доброго, смоется в Финляндию.

Несмотря на показную браваду, настроение у Юрия вот уже неделю оставляло желать много лучшего. Никогда в течение последних семи-восьми лет, отец не отстранял его от дел. Вот Василия – да, того на пушечный выстрел не подпускал к участию в управлении отцовской империей. Как иногда в сердцах бросал сам Егор Афанасьевич, у его старшего сына с детства хорошо получалось только одно дело – ковыряться в носу. Все же остальные начинания Василия неизменно заканчивались крахом. В свои пятьдесят с хвостиком старший сын номинально являлся владельцем одного из множества отцовских заводов, но в действительности им руководил поставленный лично Первым Нефтяным Бароном управляющий. Так что у Василия хватало времени на общение с молодой красавицей-женой и очень полюбившееся ему в последнее время разведение аквариумных рыбок.