5.

Как у всякого честного миллиардера, у меня был заготовлен план отхода – на всякий случай, мало ли что,… Но… всё случившееся навело на меня на мысль, что этот план отхода провален, и мне нужен новый. Учитывая осведомлённость напавших о моей интимной жизни, мне нельзя было ехать ни на одну из моих квартир. Адреса моих бывших жён тоже были доступны, поэтому я отошёл в сторону от Коровинского шоссе, и дворами добрёл до Ховрино. Мокрый после дождя асфальт, маслянисто блестел под ногами. Огни фонарей плясали у меня перед глазами, спотыкаясь на неровном, выщербленном асфальтовом покрытии, я добрался до станции. Здесь, в одном из старых, пятиэтажных домов, жила Она. Мы не виделись лет двадцать, но я знал, что она не замужем, и у неё нет детей. Все эти годы я продолжал следить за её жизнью, тайком, словно вор. Пару раз я посылал ей деньги, таким образом, чтобы она не смогла отследить отправителя. И вот теперь, я стоял перед дверью в её подъезд, ожидая, пока кто – нибудь выйдет – я не знал кода от замка, а телефона у меня с собой не было. Минут через двадцать, дверь в подъезд отворилась, и на крыльцо вышел пузатый мужчина в застиранном халате цвета «отчаянное бордо». Упитанное небритое личико, недобрый взгляд исподлобья – всё говорило о душевной доброте, и отзывчивости. Абориген закурил, и положил пухлую длань на внутреннюю сторону двери, а я попытался прошмыгнуть в подъезд. Обладатель гламурного халата преградил мне путь, выставив поперёк входа толстенькую волосатую ногу в тапочке с изображением Микки – Мауса.

– К кому? – у него оказался удивительно высокий голос для обладателя такого капитального тела.

Я решил идти напролом, и наугад, – а то сам не знаешь?

– Не знаю.

– Ты чего, не мужик что ли? Не знаешь, к кому у вас тут ходят?

Он погано осклабился, – знаю, вот только к ней одни и те же ходят,… а тебя я вижу впервые,… хотя рожа твоя мне, откуда – то знакома…

– Это вряд ли… ногу убери!

Он выдержал паузу, затем убрал ногу, и пропустил меня внутрь. С отчаянно бьющимся сердцем, я взбежал на третий этаж, и позвонил в круглый дверной звонок. Внутри квартиры послышались соловьиные трели, господи, у кого – то ещё остались такие звонки! Послышался скрежет замков, дверь отворилась, и я радостно выдохнул, – привет!

За прошедшие годы она почти не изменилась. Годы добавили ей морщин вокруг глаз, глаза выцвели, и сменили ярко – голубой цвет на водянистый, но фигура осталась прежней – вот что значит нерожавшая! Узкие бёдра, маленькая грудь – всё было также, как и раньше. Некоторое время она смотрела на меня, не узнавая, затем её рот округлился, – ты? Какого чёрта?

– Впусти меня, – я услышал, как толстопузый бегемот в халате, пыхтя, поднимается по лестнице, – внутри поговорим.

Она пропустила меня внутрь, и захлопнула за мной дверь. Я быстро осмотрелся – квартира однокомнатная, крошечный коридор, маленькая кухня, совмещённый санузел.

– Роскошествуешь?

– А то. Твоими молитвами, как столбами подпираюсь, а поскольку молишься ты плохо…

– Я вообще не молюсь.

– Каким ветром тебя занесло ко мне? А впрочем,… всё понятно… я новости смотрела…

– Новости?

– Садись на кухне, чайку попьём… Минут через десять, будет очередной выпуск.

Я плюхнулся на стул, и поморщился от боли – член просто разрывало от напряжения. Ира повернулась к плите, а я расстегнул джинсы, и выставил шершавого наружу. Она повернулась ко мне, увидела набухший от напряжения член, и громко выдохнула, – ты… опупел что ли? Что за шутки?

– Я просто рад тебя видеть.

– Дурак! Убери! Спать с тобой я не буду!

– Да, я и не рассчитывал,… если честно… мне нужна твоя помощь… эта штуковина торчит так уже часа три… ты же медик… помоги!

Она рассержено швырнула блюдца и чашки на стол, – урод! Двадцать семь лет от тебя ни слуху, ни духу! А теперь, ты заявляешься ко мне с каменным стояком, и просишь помощи?

– Я понимаю, как нелепо это выглядит,… но у меня никого кроме тебя нет… в смысле – я никого не могу попросить о помощи!

Она опустилась на стул, и её плечи затряслись от рыданий. Ситуация была нелепая. Я сидел на кухне у чужой мне женщины, выставив отёкшего гунявого, а она рыдала, проклиная меня, мерзавца, сломавшего ей жизнь.

– Какой же ты гад, Борзенков! Какой гад! Ведь с самого начала с тобой всё было понятно… С первого курса… С того момента, как ты подцепил меня в буфете, прогнав вот эту твою туфту (она скривила лицо, и заговорила писклявым голосом, передразнивая меня) – девушка, вы хотите провести время в компании атлетичного, разносторонне развитого блондина? Не гербалайф! И… я тебе поверила… и жила с тобой до того момента, как ты не обрюхатил эту дуру…а потом бегал с зачётками по преподавателям, – поставьте моей жене зачёт, она готовится стать матерью! И мне поставьте, – я готовлюсь стать отцом! Двадцать семь лет от тебя ни одной весточки! И вот ты припёрся… в своём репертуаре, с членом наперевес, словно какой – нибудь питбуль!

Я встал, и нажал кнопку на телевизоре, стоявшем на холодильнике. Бодрый голос ведущего сбивчиво тарахтел:

–…признанный бизнесменом года в две тысячи шестнадцатом году – на экране появилась моя рожа, лоснящаяся от самодовольства.

– … руководитель одного из крупнейших в стране концернов – производителей медицинского оборудования…

– … подозревается в совершении тройного убийства…

Мой рот непроизвольно открылся, – чего? Какого…

– … в интересах следствия, мы не можем показать вам всю плёнку, но и того, что вы увидите, достаточно для того, чтобы с уверенностью утверждать – Борис Борзенков – жестокий и бессердечный убийца!

На экране появилось чёрно – белое изображение с камеры наблюдения на стоянке. В кадре был я, Юрик, и инспектор ГИБДД. Затем, я нанёс инспектору несколько ударов, и он упал, после чего, прошла монтажная склейка, Юрик повалился на меня, оттолкнув его тело, я убежал куда – то в сторону, и исчез из кадра.

–… можно констатировать, что с уважаемым бизнесменом произошло нечто вроде того, что японцы называют термином «кароси» – выгорание на работе. Сошедший с ума от напряжения Борзенков, убил девушку с пониженной социальной ответственностью, затем сотрудника ГИБДД, и работника парковки. Оставив после себя три трупа, убийца скрылся в неизвестном направлении. Главное управление внутренних дел…

Я опустился на стул, и стал хватать воздух ртом – три трупа! Один из них сотрудник… стоп! Я его не убивал! Я вообще никого не убивал! Ни его, ни шлюху, ни Юрика! Меня кто– то подставляет!

–…что тут можно сказать? Богатые тоже мочат! Ха – ха! Не переключайтесь! Впереди новости спорта, и прогноз погоды!

Мать твою! Убийство сотрудника! Всем известно, как поступают менты в случае, когда убит один из них – они стараются завалить убийцу при задержании. Я – труп! Денег нет, документов нет, шансов на то, чтобы спастись – тоже нет. Что делать? Нырнуть с балкона, головой вниз? Третий этаж, вряд ли удастся убиться об асфальт, а вот превратиться в овоща – это вполне вероятно. Лежать на кровати, с трубками, вставленными во все места, пускать слюни, мычать что – то нечленораздельное – заманчивая перспектива. Как говаривал один носатый персонаж: «Но нет! Благодарю!». Другой вариант: рядом железная дорога, голова на рельсах, стопроцентная гарантия успеха, некрологи в газетах: «Борис Борзенков – Анна Каренина XXI века! Смерть от безответной любви к деньгам!». Заманчиво, но… «Нет! Благодарю!». Стоп. А чего это я паникую? Что случилось? Ну, обвиняют меня в тройном убийстве, ну… бывает… Найти меня непросто: по телефону не отследишь, кредиток у меня с собой нет,… Я вспомнил, как полиция объявила в розыск моего соседа по лестничной клетке. Пьяный, он пытался задушить свою жену, она написала на него заявление. Три года он спокойно жил на даче, жена возила ему продукты, а в её отсутствие он вызывал из города веселых девиц… Заманчиво. Очень. Отдохнуть от офисной рутины, всех этих скудоумных приматов, которые окружают меня на работе… Не получится. Я хочу узнать – кто за всем этим стоит. Судя по всему – это спланированная акция, и готовилась она не один день. Подготовка требует времени и денег, а деньги всегда оставляют следы. Отслежу источник их происхождения, и найду того, кто за этим стоит. Паяльник в жопу, и человечек споёт мне круче, чем кастрат Фаринелли. Весь процесс запишу на камеру, и буду просматривать дождливыми осенними вечерами, именно в такое время на меня находит слезливое, ностальгическое настроение. Ира прервала мои радужные мечты какими – то словами, я только сейчас заметил, что она уже давно что – то говорит.

–…лёд попробуем?

– Коктейль? Со льдом? Я не против…

– Приложить лёд к твоему… кхгм. Может отпустит?

– А… это. Ну, давай, – я вспомнил о том, что до сих пор сижу перед институтской подругой в непотребном виде, – слушай, а может ты… мне поможешь по – другому? Закатишь моё солнышко вручную, так сказать?

– Что? – она вспыхнула от негодования, – а не пойти ли тебе…

– Шутю. Неудачно. Был неправ. Компенсирую тебе все издержки,… в том числе моральные. Давай свой лёд.

Я приложил пакет со льдом к своему вспухшему члену, стало немного легче, но эрекция не проходила. Ира села за противоположным концом стола, и сочувственно посмотрела на меня.