4.

Невидимые глазу светильники рассеивали по комнате неяркий, приглушённый свет. Повинуясь музыке света, предметы теряли свои привычные, резкие очертания, и выглядели нечёткими, словно на картинах ранних импрессионистов. Невыносимо порочный, хрипловатый голос певички, льющийся из динамиков, искусно выводил какую – то незнакомую мне мелодию. От выпитого мною спиртного, голова несильно кружилась, в висках ощущалось слабое покалывание. Я пресыщенно поглядел на упругие ягодицы лежавшей рядом женщины. Да! Сорок восемь лет, это вам не хрен собачий, а собачачий! Помнится мне, что в мою первую брачную ночь я осчастливил свою жену девять раз, а на утро поехал на улицу Радио, играть в футбол с однокурсниками. Быстрее меня по футбольному полю не летал в тот день никто. А теперь… для подзарядки мне требуется время, и ещё кое – что… Будто бы прочитав мои мысли, женщина повернулась на левый бок, позволяя мне получить тот высший вид эстетического наслаждения, который доступен мужчине – наслаждение, получаемое от созерцания обнажённого женского тела. Она погладила мои рельефные грудные, и промурлыкала, – милый, я тебе хочу одну штучку предложить… только ты не сердись, и не отвергай идею сразу, обещаешь?

Я насмешливо приподнял правую бровь, – секс втроём? Карлики? Золотой дождь? Гэнг – бэнг? Чем ты пытаешься меня удивить? Я уже всё испробовал…

– Не то. Один мой знакомый… ну, почти знакомый… снимается в порно…

– Таак. Ну – ну…

– Дослушай, пожалуйста. Ты обещал.

– Угу.

– Так вот, у многих актёров возникает проблема с эрекцией, и они научились эту проблему решать. Делают инъекцию прямо в … орудие производства, и… вуаля! Результат превосходит самые смелые ожидания!

Я брезгливо поморщился, – укол прямо в… буэээ!

Она поднесла к моему лицу руку с зажатым в ней небольшим (куба на три) шприцем, – я его очень просила, просто умоляла достать… и вот! Ну? Попробуем?

Я откинулся на спину, – ты… не понимаешь, что это унизительно? Для меня, для мужчины… подожди три минуты,…и я буду готов… без всяких уколов…

–Я в тебе не сомневаюсь, ты в прекрасной форме, просто… ну почему бы не попробовать? Он сказал, что укол не отпускает несколько часов, – её глаза возбуждённо заблестели, – представляешь?

– Представляю. У меня такое было, в молодости. Я так старался, что у меня кожа с члена слезла… Это перед первой моей свадьбой было… Нам в загс надо ехать, а я по дому хожу с членом, засунутым в банку с марганцовкой…Лесик… идиот… снял это на камеру…тайком… и вставил, потом в свадебное видео… Это я ему тогда передние зубы выбил…

– Очень интересно…. ну, что, я уколю?

– Я вообще – то к уколам не очень хорошо отношусь, и потом… я не знаю этого твоего… таинственного друга из порнухи… мало ли чего он в шприц накачал? Сейчас уколешь меня, и мой упругий дружок (я показал пальцем на безжизненно обвисший член) превратится в вяленький цветочек…

– Хуже уже не будет… в смысле… хватит кочевряжиться!

На секунду, на одну маленькую секундочку, я засомневался, а потом… выпитое спиртное, ощущение вальяжности и расслабленности, желание удивить молодую, полную сил женщину своей молодецкой удалью… короче, я махнул рукой, – коли!

Несмотря на свою браваду, я испуганно ойкнул, ощутив, как стальная игла входит в самое нежное место на теле. Шкура уколола меня, и похотливо облизывала губы, не находя себе места от нетерпения. Поначалу, я не почувствовал ничего. Затем, где – то глубоко внутри заработал невидимый мотор, мои нервы будто накручивали на огромный, невидимый барабан, не прошло и нескольких минут, как я воспрял… Мне казалось, что я весь превратился в огромный, напряжённый член, и целью всей моей жизни является необходимость сбросить это чудовищное напряжение. Я тихо засмеялся, и схватил девку за правую грудь, – ну, маленькая красная дырка, сейчас я буду тебя рвать… ты пожалеешь, что вколола мне это дерьмо!

Телефон, лежащий на тумбочке, гулко завибрировал. Девка предостерегающе схватила меня за руку, – не отвечай, потом, давай сначала…

Я отбросил её руку, – не боись, я сегодня так писю помачалю, что мало тебе не покажется!

Я встал с кровати, с удовлетворением отметив, что в зеркале я выгляжу неплохо: подтянутый живот, мускулистые руки, выпуклые грудные, и (самое главное!) внушительный, увеличившийся в размерах, гордо реющий (как мне тогда казалось) член!

– Алло?

– Борис Петрович! Беда! Тут какой – то урод вашу машину зацепил! Он выезжал, а…

– Кто это?

– Это Юрик, охранник со стоянки…здесь эта…

– Юрик мне сейчас не до этого, я завтра разберусь…

– Да здесь гибддшник, вас требует…

– Да не приду я сейчас, денег дай ему…

В трубке послышался незнакомый, строгий голос, – гражданин Борзенков? Немедленно спуститесь на стоянку! Срочно! В вашем автомобиле обнаружены наркотики, и оружие…

– Что? Ты… ты чего несёшь? Какие наркотики? Ка… какое оружие? Ты… если это шутка,…то ты у меня своими яйцами поужинаешь! Вы… там чего… охренели все, что ли?

Одним прыжком я преодолел расстояние между мной, и сейфом, в котором я хранил немного денег для разрешения похожих ситуаций. Не обращая внимания на заинтересованный взгляд лежащей на кровати женщины, я набрал комбинацию цифр, схватил пачку двадцаток (никогда не задумывался о том – а сколько долларов в пачке?), накинул коротенький шёлковый халат, украшенный изображениями немецкой канцлерины, делающей минет Бараку Обаме (купил по случаю в одном гамбургском магазинчике) и побежал к двери.

– Э! Э! Куда? А как же я?

Я остановился, и с тоской посмотрел на такое манящее, соблазнительное женское тело, а затем на свою вздыбленную плоть.

– Начинай без меня, я быстро сбегаю, и приду, закончу… начатое.

Не обращая внимания на протестующие вопли обнажённой самки, я выбежал в коридор, и несколько раз ткнул в кнопку вызова лифта. Ну, где же он? Что за напасть?

Мелодичный сигнал известил меня о том, что лифт прибыл. Я ворвался внутрь, и наткнулся на Викторию Трофимовну. Виктория Трофимовна – старушка божий одуванчик. Небольшого росточка, всегда неестественно прямо держит спину, поблёскивает глазками стального цвета из – под нависающих седых бровок, и радует глаз нежно – фиолетовым цветом своих волос.

– Здравствуйте, Виктория Трофимовна!

Старушка молчала, напряжённо глядя прямо перед собой. Под ногами у неё путался очаровательный белый шпиц. Я вытянул к нему правую руку, – Тошка! Привет!

Всё так же молча, не сводя взгляда с какой – то точки на стене, Виктория Трофимовна присела, подхватила шпица на руки, и засунула себе в левую подмышку (подальше от меня, я стоял справа от неё). Я открыл рот для того, чтобы задать вполне логичный вопрос, и в этот момент увидел своё отражение в зеркале. Стены лифта были зеркальные, и со всех сторон я натыкался на своё изображение. Сперва, я себя не узнал. Из зеркала на меня глядел всклокоченный мужичонка в дурацком, коротеньком халатике, украшенном похабным принтом. Полы халатика разошлись, из – под них, словно выпученный от напряжения глаз циклопа, торчал сизый, налитый дурной кровью, наглый, словно прыщ на кончике носа, эрегированный член. Я попытался плотнее запахнуть полы халата, но он был коротенький, поэтому стянув его вперёд, и прикрыв свой срам спереди, я обнажил зад. Виктория Трофимовна бросила мимолётный взгляд на открывшееся великолепие, перекрестилась, и попыталась плотнее вжаться в дальнюю стенку лифта. Я громко прокашлялся, собираясь принести приличествующие случаю извинения, и в этот момент, лифт остановился. Мы двинулись к выходу одновременно (я хотел поскорее выйти, для того, чтобы не нервировать старушку своим видом, а она, для того, чтобы избавиться от неприятного соседства), и столкнулись в дверях. От неожиданности, я развернулся к старушенции лицом (как вежливый человек, я просто обязан был извиниться!). В ужасе от всей этой сцены, Виктория Трофимовна слабо взмахнула правой рукой, (пытаясь отогнать меня, словно досадное наваждение), и довольно чувствительно задела своими кроваво – красными ногтями моего одноглазого друга. Я замер, испытывая томление во всех (если можно так выразиться) членах. Тошка вырвался из рук хозяйки, и радостно запрыгал по полу, периодически вставая на задние лапы, и пытаясь достать своими лапками до непонятной штуковины, торчащей из – под полы моего халатика. На лице Виктории Трофимовны появилось выражение брезгливости, она раздражённо стегнула ни в чём неповинного пёсика поводком, вытерла влажной салфеткой инфицированную руку, зло плюнула на пол, и вышла из лифта. Я вышел из лифта вслед за ней, и быстро побежал в сторону стоянки. В голове роились бессвязные мысли. Какой смысл в том, чтобы покупать элитное жильё с охраняемой парковкой, если твою машину всё равно задевает какой – то урод? Что за бред нёс этот мент по поводу наркотиков и оружия? Сколько времени продолжается действие препарата?

На стоянке, у своей будки метался испуганный Юрик. Мужику уже за пятьдесят, а его всё Юриком кличут.

– Борис Петрович, я не знаю, как это получилось… я отошёл… буквально на минуту…по нужде… возвращаюсь,… а тут это… я не виноват, Богом клянусь! – он молитвенно сложил красные, обветренные лапы на груди, и звучно выдохнул. Несмотря на то, что я человек привычный ко всему, я еле устоял на ногах. Перегар был такой ядрёный, что у меня защипало в носу.

– Уфф, Юрик, ты меня прямо проспиртовал… можно закусывать…

– Вы… вы, что… Борис… Петрович? У меня диабет, я…ик, не пюу…

– Проехали, потом разберёмся… где этот грёбаный мент?

Откуда – то из темноты выступила мощная фигура в форме, – здесь грёбаный мент, здесь. Документики ваши предъявите, пожалуйста! – последнее слово было произнесено с издевательской интонацией. Я картинно похлопал себя по голым ляжкам, – не захватил, ты меня прямо с женщины снял, мент.

Фигура хрипло расхохоталась (он стоял спиной к свету, и я не видел его лица), – да уж вижу!

– Чего ты там по телефону нёс? Какое оружие? Какие наркотики?

Он сделал приглашающий жест рукой, – пошли, покажу.

Мы прошли метров пятьдесят, и я не смог сдержать эмоций при виде того, что осталось от моей машины. У меня большой автомобильный парк, но к бабам я езжу на маленьком Фиате – пунто нежно розового цвета. Увидев то, что от него осталось, я схватил Юрика за рукав, и сильно дёрнул, – слышь, ты, дятел! Здесь что, кто – то танк припарковал? Это по – твоему называется «зацепил»?

Правая часть машины просто отсутствовала, складывалось ощущение, что её оторвало своими когтями какое – то чудовище, наподобие годзиллы. Или (как вариант) её оторвало ковшом экскаватора. В воздухе стоял устойчивый запах горелого металла. Из раскуроченного, полуоткрытого багажника торчал погнутый ствол автомата Калашникова. На бетонном полу виднелась насыпанная чьей – то щедрой рукой дорожка из белого, мучнистого порошка. Это было настолько нелепо, что я не смог сдержать короткий, злобный смешок. Гибддшник участливо спросил, – что, такая хорошая дурь, что до сих пор не отпускает? Плющит тебя?

– Да, штырит вовсю, видишь, аж балда встала! – я продемонстрировал ему торчащий из – под халата член.