Цитаты из книги «Мы живые»

Города растут как леса, расползаются как сорняки. Но Петроград не рос. Он явился в окончательном совершенстве. Петроград не ведает природы. Это творение человеческих рук. Природе свойственно ошибаться и рисковать, она смешивает цвета и не имеет представления о прямых линиях. Петроград был создан человеком, который знал, чего хотел. Величие Петрограда осталось незапятнанным, а убожество — ничем не смягченным. Его линии, ровные и четкие, — свидетельство упорного стремления человека к совершенству.

Раньше это был Санкт-Петербург; война сделала его Петроградом; революция сделала его Ленинградом. Это город из камня. Жители города не воспринимают этот камень как завезенный откуда-то на их землю в виде отесанных глыб, которые затем положили одна на другую и таким образом возвели город. Нет, им представляется одна сплошная гигантская скала, из которой вырублено все — дома, улицы, мосты, — а земля, принесенная в пригорошнях, развеянная вокруг, втоптанная в камень, служит лишь напоминанием, что не из одного камня состоит земля. На фоне сплошного гранита редкие деревья кажутся болезненными чужестранцами, жалкими и ненужными, а парки — неохотной уступкой камня живой природе. Весной сквозь гранитную облицовку набережных иногда пробивается одинокий одуванчик, и прохожие, умиляясь, снисходительно улыбаются его яркой желтой шапочке, словно напроказившему малышу. Весна в город приходит не из земли; первые фиалки, красные тюльпаны и белые гиацинты появляются здесь из рук цветочниц, торгующих ими на улицах.

Петроград не был рожден, он был создан. Человеческие руки и воля воздвигли его там, где люди не селились испокон веков. Честолюбивый царь указал, что здесь, на этом месте быть городу. Люди принесли землю, чтобы засыпать болота, в которых ни одной живой твари, кроме комаров, не водилось. И, словно комары, умирали люди и валились в хлюпающее бездонное чрево болота. Никто по своей воле не шел строить новую столицу. Город поднимался трудом крепостных, тысяч солдат, целых полков, которые, беспрекословно подчиняясь приказу, не могли отказаться иступить в смертный бой — с болотом ли, с вражеской ли ратью. Они гибли без числа, и на их костях вырос город. Коренные его горожане так и говорят: «Петроград стоит на скелетах».

Посмотри на меня! Хорошо посмотри! Я была рождена, и я знала, что я живу, и понимала, чего хочу. Как ты думаешь, что поддерживает во мне жизнь? Почему я живу? Потому, что у меня есть желудок, который я набиваю пищей? Потому, что я дышу и зарабатываю себе на пропитание? Или потому, что я знаю, чего я хочу, — может быть, именно это и есть сама жизнь. И кто в этой проклятой вселенной, кто может сказать мне, почему я должна жить не ради того, чего хочу? Кто членораздельно ответит мне на этот вопрос? Вы пытались дать нам свои установки относительно того, чего нам хотеть, а чего нет. Вы пришли, подобно армии в победном шествии, с миссией построения новой жизни. С корнем вырвав старую жизнь, о которой вы ничего не знали, вы определили критерии новой. Вы влезли во все естество человека, в каждый его час, каждую минуту, каждый нерв, каждую потаенную мысль и заявили, что теперь все обязаны жить иначе. Вы пришли и запретили живым жить. Вы заперли нас в каменном подвале, от ваших тесных оков у нас лопаются вены! И вы с любопытством наблюдаете за тем, что с нами будет. Что ж, смотрите!

Ты любил женщину, а она швырнула твою любовь тебе же в лицо? А в прошлом месяце шахтеры пролетарского Донбасса выдали на гора сто тонн угля! У тебя было два жертвенника, на одном из которых ты вдруг увидел проститутку, а на другом — товарища Морозова? А в прошлом месяце Страна Советов отправила на экспорт десять тысяч тонн зерна. Ты потерпел полное поражение? А пролетарская республика ведет строительство новой гидроэлектростанции на Волге. Почему ты не улыбаешься и не распеваешь хвалебные песни в честь коллективного труда? Твой коллектив все еще ждет тебя. Неужели с тобой что-нибудь случилось? Но ведь это всего лишь личная проблема частной жизни, которая может волновать только представителей доживающего свой век буржуазного общества.

Ты должен до конца разобраться. Никто, кроме меня, не видит этого. Я вижу и ничего не могу поделать. Ты тоже должен прозреть. Понимаешь? Сотни, тысячи, миллионы. Миллионы чего? Желудков, голов, ног, языков и душ. Даже не важно, совместимы они друг с другом или нет. Просто миллионы. Просто плоть. Человеческая плоть. Их регистрируют и считают, как консервные банки на магазинных полках. Интересно, их принимают по количеству или на вес?

Из всех камней вы признаете только булыжники. Алмазы бесполезны, поскольку на солнце они сияют слишком ярко для глаз и слишком тверды для сапог, шагающих к пролетарскому будущему. И улицу алмазами не мостят. Во всем мире им находят достойное применение, однако вы не постигли этого своим умом.

мнения о себе и своей жизни. Знаешь, это редкий дар — уважать себя и свою жизнь, желать самого лучшего, самого высокого в этой жизни только для себя! Представлять себе рай небесный, но не мечтать о нем, а стремиться к нему, требовать!

— Любой бог — какой бы смысл ни вкладывали в это слово — это воплощение того, что человек считает выше себя. А если человек ставит выдумку выше самого себя, значит, он очень низк

Люди мало знают о человеческом духе. Они — всего лишь родовое понятие, часть природы. Человек же — это слово, у которого нет множественного числа. Петроград был создан не людьми, но человеком. О нем не сложено ни легенд, ни сказок; он не воспевается в фольклоре; он не прославляется в безымянных песнях на бесчисленных дорогах России. Этот город стоит особняком, надменный, пугающий, неприступный. Через его гранитные ворота не проходил ни один паломник. Эти ворота никогда не распахивались навстречу кротким, убогим и уродливым, как ворота гостеприимной Москвы. Петрограду не нужна душа, у него есть разум. И может быть, это не просто совпадение, что в русском языке о Москве говорят «она», а о Петрограде — «он». И может быть, это не просто совпадение, что те, кто от имени