–Суровая ты, конечно, женщина.

–С детьми только так, иначе неженками вырастут. Я и тебя порола, и отца твоего, и деда, никому спуску не давала.

–И меня тоже?

–А как же. Тебя хлебом не корми, дай набедокурить. С нежных лет, я приучала тебя к ответственности. Домой поздно вернулся, будь добр, в угол, или ремнём по филейной части. Я держала Вас в ежовых рукавицах. Помню, я тебя из шланга ледяной водой окатила. Ты яблоки у соседки повадился воровать. Она пожаловалась на тебя, мол, ты воровством занялся. И что мне оставалось делать, надо было тебя хорошенько проучить. Сперва яблоки, а потом что? В квартиру чужую влезешь? Нет… Бандитов, мне в доме не хватало. Обиделся, ты на меня, правда. Неделями не разговаривал. Но ничего, зато какого гражданина я воспитала, умного, честного, порядочного во всех смыслах. Тебе бы невесту в довесок найти и правнуков мне родить.

Знакомство Витасика с Любовь Никитишной, случилось при весьма интересных обстоятельствах.

***

Знакомство

В то утро Витасик понял, что он всем сердцем жаждет наводнить полости рта молоком, смочить пересохшее горло, вдоволь насытить урчащий желудок влагой и набить порожнее пузо до самого отказа. Он только и делал, что с самого утра сновал по квартирам и находился в поисках гранёного стакан, чайной кружки, тарелки, либо блюдца, первое, что попадётся на руку и плевать чего именно, хоть вазу, но главное полную до краёв молока. В холодильники Витасик заглянуть не решался, он воровством не промышляет, и наживаться на хозяев дома, не в его правилах. Безусловно, подчас Витасик, нет, да закрывал глаза на многое и отворял настежь дверцы холодильников, да брал еду первой необходимости, колбасу там, творог, или котлет, но исключительно для благих намерений. Кота накормить там, собаку или программисту со второго этажа подбросить, в противном случае, не за горами тот день, когда горе-компьютерщик загнётся от химикатов и прочей дряни.

С животными дела обстоят на порядок хуже, не все жильцы считают должным накормить домашнего питомца, и зачастую топают на работу, позабыв, о самом главном – о живом существе. И Витасик, по доброте душевной, не давал котам и собакам помереть с голоду.

Больше всего на свете Витасик обожал молоко, покупное, или коровье, не столь важно, главное, что на вкус и цвет, оно просто обязано отвечать установленным стандартам – белый, как снежная метелица ранним утром и слаще сахара. Дай ему волю, то он запросто, в один присест опустошит до дна пять галлонов отборного во всех смыслах молочка.

Сперва Витасик, ненароком набрёл в обиталище художника Яна Микуленко, хотя в глубине души, он понимал, что молока у него отродясь не водилось. Он вдоль и поперёк обшарил напрочь лишённую порядка кухню, заглянул в полупустые чашки и пришёл в отчаянье. Недопитый чай и мёрзлая до основания сталь немытых ложек, вогнала Витасика в уныние. Всю сущность кухни Яна Микуленко можно растолковать в одной фразе – Жалкое зрелище. Немытая посуда, это куда меньше половины всех бед. Кажется, что Ян насовсем позабыл о чистоте. Оно и понятно, человек, как-никак, от зари до зари пашет в три погибели на благо искусства, даёт надежду, что не всё в этом мире потеряно. Тут, как ни крути, но на чистоту и порядок времени не напасёшься.

Витасик отчаянно махнул на художника рукой и ушёл восвояси, искать молоко. Белое, сочное и слаще сахара, он усердно перебирал в голове аппетитные слова и дразнил желудок мыслями о еде. От безысходности, Витасик посетил ненавистную им квартиру господина Штрубеля, но кажется тот, кроме хмельного пива, ничего более не употребляет. Странный он человек, конура Штрубеля пугала Витасика и теперь понятно, отчего вдруг он и поныне остаётся закоренелым холостяком. Думаю, что ни одна женщина, не станет водиться с неряхой, тем более ступать в логово последнего холостяка.

И тогда Витасик по воле случая, набрёл на квартиру Любовь Никитишны. К старухе в те дни, он относился терпимо, живёт, да и ладно. Витасик осторожно шагнул на кухню, старуха может и незрячая, однако меры предосторожности никто не отменял. Тише воды, ниже травы, он вскарабкался на стул и приметил, что ножка стола, малость ходит ходуном, словно намеревается сбежать куда подальше. По этой причине, Витасик молча, выдернул кусок свежей газеты «Городские новости», сложил лист бумаги вчетверо, слегка приподнял стол и протиснул под ножку самодельную подкладку. Стол чист, как поцелуй младенца, ни кружек, ни тарелок, сплошная скатерть и первозданная белизна. Солонка, да перечница, в форме пышных мухоморов, салфетница, разделочная доска, скопом кучковались на закромке скатерти возле стены и пребывали в полном одиночестве.

Кружки, чашки и стаканы аккуратно разложены в шкафу, тарелки сохнут подле умывальника, столовые приборы спрятаны в укромном месте, подальше от домушников. Молока у Любовь Никитишны, надо полагать, не водилось. Витасик преисполненный отчаяньем, надумал развернуться спиной и отчалить в соседнюю квартиру, как на подоконнике он обнаружил весьма занимательную находку – стакан.

Ну, была не была, Витасик соскочил со стола на подоконник и… О чудо!!! Молоко!!! Девственной чистоты напиток, всё это время мерз на подоконнике у окна. Усилия Витасия не были напрасны, он в два счёта опустошил стакан до дна и тщательно облизал молочные губы.

Он посчитал нужным помыть стакан, тем самым облегчить ношу полуслепой старухе, оно, как-никак угостила его молоком. Но подлый ковёр, надо думать, с самого утра, ждал момент, когда, наивная душа, запнётся на ровном месте и размозжит упругую губу в кровь. Витасик носом пропахал грубый ворс и оставил позади себя глубокую рытвину. К счастью, падение обошлось без трагедий, нос цел, губа в порядке, крови не было, разве что осколки мирно распластались на ковре. В общих чертах, смею заявить, что полгоря не горя, могло быть и хуже. Например, осколки битого стекла, некогда цельной чашки, в два счёта могли пронзить крохотную ладонь Витасик и обагрить руки кровью.

–Николя!!!– голосила вовсю Любовь Никитишна.– Это ты!?

–Да.– с дуру ляпнул Витасик.

Он и по сей день не до конца понимал, на кой чёрт его дёрнуло, отвечать Любовь Никитишне взаимностью.

Он и сам до конца не понимает, что за муха его тогда покусала

на кой его дёрнуло, отвечать Любовь Никитишне взаимностью. Молчал бы себе в тряпочку, да помалкивал и о массажах ступней, вспоминал, как о страшном сне. Всё случилось в мгновение ока, Витасик оглянуться не успел, как рот в самоволку сложил воедино две простые буквы – ДА. Но нет бы, ему дать лихого драпу, да смыться с глаз долой, он в довесок ко всему надумал проведать старушку.

–Пойди ко мне непутёвый ты остолоп!– кричать во весь рот Любовь Никитишна.

–Уже иду.– подчинился Витасик и ушёл в гостиную.

И речи быть не может, что дерзал он подсознательно и полный отчёт своим поступкам не давал. Витасик невольно шагнул ей навстречу и протянул одинокой бабушке руку помощи. Он хотел помочь Любовь Никитишне скрасить ей томное одиночество. И надо статься, что внимание он старухе оказал в знал благодарности за чрезмерное великодушие. Любовь Никитишна, пожилая женщина, не поскупилась на стакан молока, хотя имела полное право оставить без внимания малыша Витасика. Она угостила гостя молоком не из корыстных побуждений, и Витасик обязан был отблагодарить Любовь Никитишну, не дав ей помереть со скуки.

***

Открывать завесу тайн Витасик ни в коем случае не собирался. Он навещал старушку на протяжении года и не перестанет навещать Любовь Никитишну Московскую до самой ей кончины… Пока люди в халатах не вынесут тело одинокой старушки вперёд ногами. И не подай он тогда руку помощи, то в одночасье бы перечеркнул все дальнейшие заботы. Но вежливость и понятие чести, держали Витасика в узде. По этой причине массаж ступней стал неотъемлемой частью его однообразных будней.

Любого человека, определяют, совершённые им деяния. И ежели судить человека, не по словам, а по его делам, то ставится предельно ясно, с каких это щей родня Любовь Никитишны покинула отчий дом и на протяжении многих лет боялась сунуть нос в квартиру той чокнутой старушенции. Все они, то бишь родня жила по принципу – не попадайся на глаза сумасбродной старухи. Живее будешь!

Чрезмерная сварливость и суровый нрав, доведут до белого каления кого угодно и родня Любовь Никитишны тому в пример. Нет… Они не бросали старушку на произвол судьбе, они просто напросто сбежали. Все до одного, кроме мужа Любовь Никитишны.

Геворга Палыча, в могилу свела не старость, а родная жёнушка. С утра до ночи она капала бедняжке на мозги и как итог, сердечный приступ. Отмучился старый хитрец! И если при жизни, Любовь Никитишна крыла родного мужа крепким матом, то после кончины Геворга Палыча, она запела куда иначе. Одинокая вдова не упускала случая помянуть любимого добрым словом и отблагодарить Палыча за хорошо проведённые годы в крепком замужестве.

Глава 5

Неудачное знакомство

Покончив, с массажем ступней, Витасик трижды вымыл руки с мылом, докрасна обтёр влажные ладони грубым полотенцем и вернулся обратно в квартиру. Отчий дом, находился в частичном запустении, лишь осенний ветер сновал из комнаты в комнату и разносил лёгкий сквозняк. Хозяева, вероятно на работе, либо осматривают местные достопримечательности. Витасик понятия не имел, какие именно, но он верил, что достопримечательности в городе имеются.

Витасик взобрался на подоконник, облокотился спиной о мёрзлую стену и принялся изучать скудное убранство знакомого двора. Он подолгу мог вот так, сидеть у окна и любоваться пейзажами серых хрущёвок, серых людей и серой дороги. Настала осень и город утратил зелёные тона, вся подноготная всплыла на поверхность, улицы помрачнели, люди приуныли, а золотая пора сошла на нет, и грянула холодная зима, время серых красок и беспросветной тоски.

Люди всецело осунулись, надёжно спрятали красные носы в вязаных шарфах, заточили горячее тело в массивные пуховики, страшились поднять глаза на свинцовое небо и прийти в полное отчаянье. Зимой жители города, впадают в глубокую спячку, словом косолапые медведи, телом они всё же бодры, но вод душа, напрочь скована ледяными оковами.

В отличие от зимы, жаркое лето привносит на улицы города зелёную палитру цветов, делает мир ярче и смывает тёплыми дождями всю скуку с улиц густонаселённого города. Некогда мрачные люди, скидывают с плеч покров минорного настроения и толпами наводняют улицы, дворы, рестораны, прячут, куда подальше ненавистные пуховики, вязаные свитера и многопудовые ботинки, отныне не препятствуют лёгкой и непринуждённой ходьбе. На смену зимней одёжке, приходят летние сарафаны, рубашки и туфли. Лёгкость бытия присутствует во всём, не то, что зимой.

Витасик, как и прежде созерцал окрестности двора и вгонял себя в уныние. Однако Август нагрянул, словно гром средь бела дня.

***

С журналом в руках, Август, неспешно вошёл в комнату и поначалу не обратил внимания на крошечное нечто у окна, впрочем, как и Витасик. Оба с головой, нырнули в размышления, Витасик рассуждало о людской натуре, а очкарик Август усердно штудировал еженедельный выпуск журнала «Композитные миры». От Августа усиленно несло горячей ванной и хозяйственным мылом, капельки тёплой воды вперемешку с пеной юрко сбегались по впалым щекам, кучерявые волосы торчали лохмотьями. Он буквально валился с ног, но ложиться на боковую не торопился, поспать он всегда успеет, а вот начитаться всласть, подобный случай выпадает редко. То матери подсобить надо, то в магазин сбегать жизненно необходимо, с позволения сказать, дел непаханое поле.

Но стоило ему приземлиться кровать, скрипнуть пружинами и оторвать взгляд от «Композитных миров», как мир перед глазами заиграл иными глазками. Их взгляды слились воедино, и в комнате наступила гнетущая тишина. Глянцевый журнал с шестерёнками на обложке, тотчас выскользнул из цепких лап и с грохотом шлёпнулся на пол. Оторопь взяла своё, что один, что другой, потеряли дар речи, языки проглотили, да как Вам будет угодно. Ноги оцепенели, стали ватными, дрожь прояснилась в коленях.

Август осторожно потянулся к ногам, снял левый тапок, правом глазом наметил цель и в мгновение ока запустил в Витасика обувью. Малыш с предельной лёгкость бравировал атаку, ему и не такого рода нападки отражать приходилось. Витасик соскочил на пол и попытался было угомонить юношу, но увы… Август не поддавался уговорам.

С босой ногой, он точно пробка от шампанского, выскочил на кухню и судорожно взялся открывать дверцы шкафчиков. Посуда гремела, тарелки с треском валились на пол, Август обеими руками схватил рукоять чугунной сковороды и помчался обратно в комнату. В это время, Витасик усиленно приводил себя в порядок, прилизал волосы, затянул потуже ширинку, в общих чертах сделался первым красавцем на деревне. Тут уж ничего не попишешь – новый хозяин, новые правила.

Однако Август видимо, не оценил старания Витасика и к внешности отнёсся халатно, ему куда важнее знать, кто он и какова его миссия на земле. Он боевито ринулся в атаку и обрушился на бедолагу нещадными ударами. Однако Витасик тотчас взлетел на подоконник и кроме линолеума, ни одна душе не пострадала. Август, в страхе получить ответный удар, продолжил махать из стороны в сторону чугунной сковородой, и следующий удар, пришёлся точно мимо цели, под горячую руку на сей раз попал подоконник. Глубокая вмятина осталась зиять на полу, и тогда Витасик взобрался на шкаф, тут он его, однозначно не достанет.

Август подскочил к книжной полке, набрал охапку книг и стал швыряться в гада источником знаний.

–Уважаемый, давайте отложим на время все ссоры, и перестанем причинять друг другу боль.– говорил Витасик.

Но Август напрочь оглох и не намеревался вступать в контакт с иноземным существом. Книги летели одна за другой, он швырялся ими вовсю прыть, вкладывал в бросок не дюжую силе. Русская классика изящно мотыляла по комнате, Пушкин, Лермонтов и Толстой, корифеи отечественной литературы их рукописи нещадно бились о стены, вот взмыла над кроватью зарубежная проза, в лице Джека Лондона и вскоре Август нащупал словарь Ожегова.

Многопудовая книга, словно метательное ядро, взмыла над комнатой, обогнула люстру, со свистом пронеслась мимо ушей Витасика, и слегка пробив гипсокартон, она уверенно вошла в стену. Витасик оглядел словарь с ног до головы, прикинул в уме масштабы увесистой книги и на секунду представил, что под удар могла попасть косматая голова.

–Ну ты и зверь… парень… С тобой, очевидно, шутки плохи. Нет, если у тебя каждый разговор начинается похожим образом, то ты скажи, я всё пойму. Просто… Возьми ты чуток правее и соскребал бы я сейчас кровавые ошмётки со стены.

–Ты кто такой будешь!? А!? С какой планеты!?– Август неспешно дал задний ход, он стиснул в кулаках стальную линейку и надеялся дать незнакомцу отпор, если же он, косматое нечто, удумает вступить с ним в схватку.

–Ты чего? Умом тронулся, что ли!? Витасик я, живу здёсь, пёс знает, сколько лет…– Витасик осторожно лишь бы не спугнуть гостя, решительно подступал к юноше.

–Перестань врать! Это мой дом и я здесь живу!– недоумевал Август.

Дрожь в коленях значительно укрупнилась, руки лихорадочно дрожали, холод спину подирал, пот стекал ручьём и в целом он ощущал себя ужасно, казалось, что с минуты на минуту, грянет нечто ужасное.

–Спорить не стану, юридический хозяин здесь ты, но фактический я.– Витасик старался грамотно истолковать юноше, кто он такой.

–Ну, раз так, то вали куда подальше фактический хозяин! По бумагам главный здесь Я..! Ой… Что-то мне совсем плохо.– Август дрожал, как осиновый лист, он боялся незнакомца пуще огня и очевидно, не желал иметь с Витасиком общих дел.

Он усиленно лязгал зубами, рукавом утирал холодный пот со лба и мысленно вымерял, шансы на успех в схватке с Витасиком… Увы, но шансы на успех, более чем, ничтожны. Один рывок, думал Август, лишь один рывок отделяет меня от входной двери. Да кто он такой, всего лишь маленькое создание, вероятно наделённое, космической силой. Один рывок, думал Август, лишь один рывок отделяет меня от входной двери. Необходимо собраться с силами и помчаться без единой оглядки, точно спринтер на короткой дистанции, надо лишь выждать момент и податься в бега.

И если я рвану вовсю прыть – в своих силах Август ни на грамм не сомневался, школьные забеги давались на ура, он раз за разом пересекал финишную черту первым – то ни одна стена меня не остановит. Я буду бежать до тех пор, пока силы меня не покинут, и я не свалюсь на сырую брусчатку, в холодном парке, окружённый деревьями и толпой зевак.. Именно таким образом Август представлял себе побег, но страх связал его по рукам и ногам. Он не в силах был пошевелиться, куда уж там до побега. Словно вкопанный, Август сжался в углу, голова кружилась нещадно, зуб на зуб не попадал, его бросало, то в жар, то в холод, сердцебиение заметно участилось, адреналин зашкаливал.

–Не горячись, парень, умерь пыл. Давай начнём всё с чистого листа, как и полагается. Меня, кстати, Витасиком звать, а тебя?– он находился в шаге от потенциальной жертвы сердечного приступа.

–А-а-а… меня Август…– последняя пара слов далась ему крайне тяжело. Язык окоченел и слова в буквы складываться перестали. Ужас!

Комната пустилась в пляс, пошла кругом, и вскоре он потерял сознание.

***

Очухался Витасик лишь к вечеру. С горем пополам мать перенесла родное чадо с пола на кровать, накрыла одеяльцем, и тщательно взбила подушку. Хоть они и цапались, как кошка с собакой, но семья своих, в беде не бросает. Мать ужаснулась, завидев в комнате сплошной беспорядок. И она, как и любая адекватная домохозяйка, одобряла стремление сына постигать науки, но терпеть не могла хаос в квартире. Бардак в доме, бардак в голове! Нет… Так никуда не годится. Она разложила книги по полочкам и навела в комнате чистоту.

***