Цитаты из книги «Ты изменил мою жизнь»

Город, улицы и свобода еще не считались опасными. Иногда по пути вам попадался какой-нибудь пьянчужка, но на него никто не обращал внимания: если он ведет такой образ жизни – ну, значит, это его устраивает. Никто не мучился от чувства вины, а парой сантимов с ним мог поделиться даже тот, у кого почти не было денег.

у меня уже есть девиз – отныне и на долгие годы: «Упремся – разберемся».

Сначала, пока я еще соглашался слушать, никто мне о них не рассказывал – а потом я уже и не слушал.

Каждый день я пробегал город из конца в конец, квартал за кварталом – мой личный парк развлечений, в котором дозволялось все. Взять все так, чтобы не взяли тебя; вот цель игры.

Месье Поццо – именно так, с заглавных «М» и «П», одна сплошная голова – ум, запертый в мертвом теле, как в сейфе, но пропущенный через достоинство.

не просто странные животные, которых можно с любопытством разглядывать; и, тем более, не стоит прятаться от их ответных взглядов.

понять мораль этой истории: утратить физическую независимость не означает расстаться с жизнью. А инвалиды –

Чтобы побеждать, у каждого должно быть оружие. И чем раньше начнешь, тем лучше.

Всегда найдутся люди, которые меня осудят. И без малейшего колебания вынесут мне приговор. Для них я всегда буду маленьким арабом, который пользуется слабостью парализованного инвалида. Лицемером, невоспитанным типом, не уважающим никого и ничего, тщеславным парнем, который в сорок лет публикует мемуары (как будто мало ему было, что он попал в телевизор). Но мне абсолютно все равно, что обо мне подумают. Я могу просто посмотреть в зеркало.

Я боюсь этой мании, которой подвержены французы: они, ссылаясь на разницу культур, отсутствие образования и тяжелое детство, пытаются все анализировать и прощают даже то, что простить нельзя. У меня не было тяжелого детства, наоборот – я рос, как лев в саванне. Я был королем. Самым сильным, самым умным, самым лучшим. Если я позволял газели пить из ручья, то только потому, что не был голоден; но если я хотел есть, то набрасывался на нее. Когда я был ребенком, меня редко упрекали в том, что я жесток, – ведь львенка не попрекают его охотничьими инстинктами. Разве это можно назвать тяжелым детством? Это было просто детство, но никто вокруг не думал о том, что ребенку придется вырасти. Я не отдавал себе в этом отчет, и мои родители тоже. Винить некого.