Отзывы на книги автора «Виктор Мари Гюго»

Этот роман похож на описываемое каменное кресло посреди моря. Во времена штиля события происходят неторопливо, они останавливаются, как воды в заливе. Эти моменты писатель использовал, чтобы ярче показать нам внутренний мир людей на острове Гернзей - ведь им придётся ещё много раз сыграть свои роли перед читателем. В таком кресле безопасно сидеть, пока нет прилива, и волны моря лишь слегка касаются ваших ног. Крики чаек доносятся издалека, вы созерцаете неторопливую жизнь Дюрашетты и её приёмного отца Летьерри; тенью иногда мелькнёт образ Жиллианта, но он не делает ничего плохого, даже птиц не обижает; черным зверем навис над островом технический прогресс в виде парохода Дюранда. Сегодняшнему читателю смешно читать о суевериях островитян по поводу этого парохода. Но тогда было трудно стать владельцем такого бизнеса не только в плане денег - церковь, этот вездесущий монстр, способна была помешать всем благим и не очень начинаниям, за что и не жаловал служителей церкви Летьерри.
Вы уже убаюканы неторопливыми описаниями, уж и не ждёте никакой динамики, книга выпадает из ваших рук, и вы засыпаете в этом самом морском кресле. А между тем прилив начинается, и вода доходит вам до косточки. Вот вы познакомились с Клюбеном, и этот образ ещё больше нагоняет на вас скуку - не может ничего интересного сделать человек такой кристальной честности. Но будьте осторожны - слышите, чайки вам кричат? Они предупреждают о неминуемой гибели, а читатель пока не знает, как коварны бывают волны морские и книжные события.
Впрочем, будет событие, от которого вы встрепенётесь и вцепитесь глазами в книгу - гибель парохода. Но и оно не заставит вас заметить, что прилив уже в полном праве забирает у вас каменное кресло вместе с вами. События, описанные в главе "Подвиг Жиллианта", полностью поглощают ваше внимание, а тем временем вода поднимается, и вы рискуете утонуть в этой книге, как некоторые неосторожные утонули в морском каменном кресле, поддавшись усыпляющей магии моря. И читателя очень легко можно понять - как не поддаться на музыку морской бури, талантливо и точно положенную на букву в бумаге:

Морская буря имеет свою гамму, страшное "crescendo": туча, шквал, вихрь, гроза, буря, шторм, смерч - семь струн лиры океана, семь нот бездны.

Главное коварство книги заключается в том, что с последними страницами буря ваших чувств не утихает, вы - утопленник в этой книге, но хорошо, что не пленник морских вод. Вот закрыта обложка за последней прочитанной страницей, а вы всё рассуждаете, мог ли Жиллиант поступить иначе, почему Дерюшетта сделала такой выбор, как на это посмотрит Летьерри и, самое главное, как скоро он оправится от этого события. Соль морской воды мешает радоваться счастью главной героини.
Обещаю вам, что при чтении этого замечательного романа вас не будет мучить морская болезнь!

1. Последний день приговоренного к смерти

Цель автора - показать бесчеловечность применения смертной казни, через испытываемые эмоции заключённого. Огромный плюс произведения - Гюго не называет совершённого заключённым преступления. А незнание конкретных обстоятельств, позволяет взглянуть на его приговор шире. Нет вот этого чувства: "Так ему и надо, сам виноват". Главного персонажа ты воспринимаешь, в первую очередь, как обычного человека, переживающего о своей семье, о прожитой жизни и моментах, которые он уже не увидит. Ситуация представляется так, что в жизни всё может случится.

Но...не обойтись без но. Не хватило эмоций. Скорее всего, это обосновано временем написания данного произведения. Ну мало кого сейчас "возьмут за душу" высокопарные фразы.

О какая гнусная вещь тюрьма" Есть в ней яд, который всё марает. Всё в ней становится грязью, даже и песенка пятнадцатилетней девочки! Увидите здесь птичку - грязь на крыле у неё; сорвете хорошенький цветок и понюхаете - он воняет.

Уверена, что идея данного произведения должна быть изложена в современном формате. Это позволило бы большему количеству людей проникнуться проблемой смертной казни. И обязательно нужно поднимать вопрос: "А доверяете ли вы на 100% решениям судей". Если взять Россию, у нас многие любят кричать об отмене моратория на смертную казнь (для педофилов, насильников и т.п.), но при этом на общеевропейском фоне Россия относится к числу стран с низким уровнем доверия населения судебной системе.

2. Рюи Блаз

Думала, что не люблю пьесы, пока не прочитала эту. В ней есть всё. Запретная любовь, последствия импульсивных решений, карма за злодеяния, отсутствие свободы воли, неравенство и всё это имеет политический подтекст.
И самое главное, не важно в какое время читаешь произведение. Оно остаётся, к сожалению, актуальным всегда. По одной цитате можно всё понять.

В Испании еще доходов много, верно,
Но разделяются они неравномерно
И распыляются на тысячи частиц.
Они находятся в руках отдельных лиц.
Сеньоры, верьте мне, такое состояние
Весьма критическим быть может для Испаньи.
Нам надо привести все в ясность, но сперва
Должны мы знать свой долг и разделить права.
Иначе - у одних избыток, изобилье,
А у других совсем нет ничего. Убилья!

Читала эту книгу и поймала себя на мысли, что хочу также писать рецензии, как пишет свои романы Гюго. Сейчас объясню. Это одна из последних не прочитанных книг автора и она для меня стала самой тяжёлой. Я просто влюбилась в Гюго после его Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери и Виктор Гюго - Отверженные .
Я была готова, что автора иногда уносит в дебри, но в этой книге был перебор. Я еле продралась к самому сюжету. Хотя мне очень понравилось описание цветов.
Если отбросить описательную часть по сюжету молодой рыбак ради любви отправляется в опасное путешествие за кораблем. Вот только пока герой был в море, на суше все поменялось и любимая девушка влюблена в другого.
Концовка очень напомнила Виктор Гюго - Человек, который смеется , но путь был очень тяжелый к этой концовке.

Ужели, Господи, Ты, чей удел вечность, не знаешь того, о чем я Тебе говорю? Или то, что совершается во времени, Ты видишь в то же самое время? Зачем же я Тебе столько рассказываю и так подробно? Не затем, разумеется, чтобы Ты от меня об этом узнал, но чтобы возбудить и в себе и в тех, кто это читает, любовь к Тебе, да скажем все: "Велик Господь и достохвален".

В 17 лет, когда мир кажется особенно изменчивым и во всех отношениях ненадежным, такие книги помогают жить: ты стоишь на пороге веры или просто чего-то подлинного, чему названия не подберешь, и достаточно одного шага, чтобы войти и остаться навсегда или бесповоротно уйти прочь.
Не отстраненный рассказ о праведнике, а монолог человека, который и оступался, и отчаивался, но все-таки сумел освободиться и найти то, что требовалось его душе. "Исповедь" - путь живого человека к живой вере, потому что каждое слово существует в ней здесь и сейчас. Ты открываешься ей, потому что веришь Августину, ведь одна только выстраданная вера (может, я не права) настоящая. О похожем чувстве напишет гораздо позже Пастернак: "Я думаю, я не любил бы тебя так сильно, если бы тебе не на что было жаловаться и не о чем сожалеть. Я не люблю правых, не падавших, не оступавшихся. Их добродетель мертва и малоценна. Красота жизни не открывалась им." Красота жизни для Августина - вера в Бога. Жизнь, вера, любовь - все сходится в Нем одном, и даже от секундного осознания этого становится и боязно, и светло, и спокойно.

Боже мой! Как вспомнить и возблагодарить Тебя, как исповедать милосердие Твое, на меня излитое? Да исполнятся кости мои любовью к Тебе и да воскликнут: "Господи! Кто подобен Тебе?.."

Ну вот, я дочитала эту книгу.
В начале книги я не могла долго разобраться в героях. Имена трудно запоминались, приходилось возвращаться.
Где-то с середины книги пошло лучше. Но, книга написана с огромным пафосом. Очень странные диалоги. Местами сильно затянуто.
Отражены разные точки зрения на французскую революцию, но Гюго не скрывает свой взгляд на все это.

Не очень понравилась мне книга. Даже не знаю, что именно повлияло на мое мнение, наверное, все в совокупности. Не простой текст, пафос, "странные" для меня идеи - умереть за что-либо в любую секунду.
Мне лишний раз, эта книга напомнила о том, что где бы и в каких обстоятельствах ты не оказался - всегда нужно оставаться Человеком.

Ну вот, я дочитала эту книгу.
В начале книги я не могла долго разобраться в героях. Имена трудно запоминались, приходилось возвращаться.
Где-то с середины книги пошло лучше. Но, книга написана с огромным пафосом. Очень странные диалоги. Местами сильно затянуто.
Отражены разные точки зрения на французскую революцию, но Гюго не скрывает свой взгляд на все это.

Не очень понравилась мне книга. Даже не знаю, что именно повлияло на мое мнение, наверное, все в совокупности. Не простой текст, пафос, "странные" для меня идеи - умереть за что-либо в любую секунду.
Мне лишний раз, эта книга напомнила о том, что где бы и в каких обстоятельствах ты не оказался - всегда нужно оставаться Человеком.

Ну да, сентиментально, да, очень уж сентиментально, да, пожалуй и оскомину набивает. Но что-то удерживает на этом эпизоде внимание, какое-то чувство хотя бы частично удовлетворенной справедливости, почти мести, публичного возвышения угнетенной.

Я, кажется, не читал вот этого извлечения из романа, подготовленного Надеждой Шер (хотя «Гавроша» читал). Помню, что лет в 9-10 я сражался с огромным томом Гюго в бабушкиной библиотеке, где и прочитал этот эпизод. Эмпатии мне тогда вполне хватало, чтобы сопереживать маленькой девочке (и сейчас я на это вроде бы способен).

Но Гюго, конечно, ужасно устарел своей густроконцентрированной подачей материала. Это обилие чувств, это абсолютное зло, выраженное в трактирщике и его жене – какие там полутона, к черту с ними, давайте просто ненавидеть.

Но и сам мир победившей буржуазии (а это времена Июльской монархии, если я верно помню хронотоп) мрачен, страшен и пугающ. Ибо никакого рабочего законодательства нет, правят только экономические силы, разрушающий старый, далеко не идеальный, но имевший некоторые рычаги социальной защиты, режим. И люди попадают в его жернова и выпадают из оных перетертыми, без социального статуса и возможности снова подняться. И не только в трактирщике дело, не только.

P.S. Рисунки Иткина, как всегда, восхитительны

Очень предсказуемо, потому что в детстве не было ничего лучше этой трогательной сказки девочки Козетты, небольшой истории, выдранной из крупного произведения "Отверженные" Виктора Гюго. Тоненькие красочные книжки переиздавали много раз и я, будучи еще даже не школьником, перечитывал эту историю много раз, заливаясь слезами.

О, Козетта, о, несчастное дитя своего времени! Сколь мерзнут твои чресла и конечности, кое-как прикрытые рваниной, когда тебя родная не особенно умная мать бросала на дороге у незнакомых негодяев Тенардье. Не отчаивайся, о, бедная девочка, не обижайся на этого гнусного старца, что выдумал тебя на потеху публике. Видишь, он сам плачет, по нему всегда непонятно, когда он пишет свои страшилки - это в них страдания героев или его собственные. Он всегда плачет, ибо любит плакать, детям это нравится, они чувствуют близость к этому бородатому старику, потому что сами давеча рыдали. Как там у него, "чужое горе привлекало его своей трогательностью".

Описательный эффект присутствия у писателя всегда был полный и я всегда ясно ощущал себя на темной французской дороге вместе с маленькой девочкой, несущей большое и тяжелое ведро. Уху-ху-ху, дядюшка Ау! Как страшно. Каждое дерево кажется девочке фаллическим ужасом, каждая яма - глубинным дородовым кошмаром. Также, благодаря Виктору Гюго, можно было узнать цены на хлеб, на лучших кукол в лавке напротив и во что обходится содержание маленькой девочки в придорожном трактире. Издевательствам над ребенком в "Козетте", конечно, нет примеров, вернее, они есть, читать их невозможно, но в детстве все воспринималось по-другому.

Ты, о, Козетта, всегда попадешь у своего писателя в сказку, там будет добрый дядя-полицейский и плохая нехорошая учредительница благотворительного детского фонда. Ты не расстраивайся, зато всегда все понятно - этот наш, а этот Гюго. Ну, черно-белое у него кино, старое, как он сам, засохшее и отвалившееся. Ничего, деточка, в детстве оно у всех так. Что? Он не ребенок? Кто тебе это сказал? Мозг как у ребенка, по крайней мере. Как у хвастливого ребенка. Видишь, сколько сотен страниц покрыто псевдонаучными измышлениями. Ну и что, что они не в тему. Зато они есть. У других и этого нет.

Была еще вторая история, также выдранная из контекста "Отверженных", называлась она "Гаврош". Она также много раз издавалась в формате тоненькой детской книжки с красочными иллюстрациями. Редакторы советского периода постарались на славу, наградив уже от себя мальчика эпитетами "маленький революционер и большой герой". Впрочем, я бы и не удивился, если бы нечто подобное изобразил бы и сам писатель. Нынче слава павликов морозовых снова в чести.

Так что, не бойся, Козетточка, все у тебя будет хорошо, придет твой Жан Вальжан (как Аки Шимазаки). Встанет во весь рост и скажет: "А я волшебник. Фиговый волшебник, но вы верьте, о, дети. Стану я богатым, облагодетельствую всех, а потом возьму на себя чужую вину. Во имя правды. Во имя справедливости. Даешь 70 лет пенсионный возраст." Так оно и будет, деточка, не веришь? Просто читай Гюго.

В итоге, книга очень хороша для детей дошкольного периода, запоминается навсегда, так, что клещами из памяти не вытащишь. И Гаврош тоже. Может это все и хорошо, состраданию научить невозможно, зато можно лишний раз напомнить, что мир несправедлив к тем, кто много об этом думает.

Произведение небольшое, всего 80 страниц, и за эти 80 страниц автор показывает весь процесс изменений, происходящих с человеком в преддверии скорой смерти.

Повествование ведётся от лица осужденного главного героя, который, будучи под стражей, перед исполнением приговора решает начать вести записи. В процессе развития сюжета прослеживаются 2 основные мысли, которыми полна его голова: насколько тяжко лишение свободы и смерть как наилучший исход.
Если первое остается неизменным и краски только сгущаются, а описание камеры, в которой не он первый и не он последний, только прибавляет тягостных ощущений, то второе претерпевает значительные изменения.

Гюго великолепно показал как даже без пыток человек ломается при мысли о том, что его жизнь не ждёт никаких улучшений, как под страхом скорой казни он начинает надеяться на то, что раньше считал хуже вынесенного приговора в разы.

Это было единственное произведение Виктора Гюго, которое я прочитала до конца, и оно мне показалось более подходящим для первого знакомства с автором, нежели тот же «Собор парижской богоматери». В силу небольшого размера отсутствуют затянутость и длинные описания, зато размышления, чувства и взаимодействия прописаны наилучшим образом, позволяющим проникнуться слогом.