Но самым важным навыком, сердцем Пути Воина на Равнинах, была верховая езда. Лошадь была даром, изменившим их жизнь, позволившей угнаться за бизоном и быстро перемещаться по огромным пространствам. Обучение начиналось рано – сначала на спокойных пони, затем на более быстрых и диких мустангах. Мальчики учились держаться на лошади без седла, используя лишь веревочную уздечку, а затем и вовсе без нее, управляя животным лишь ногами и голосом. Они учились наклоняться к шее скачущей лошади, чтобы укрыться от стрел, стрелять из лука на полном скаку, подбирать предметы с земли. Связь между воином и его конем была почти священной – это было партнерство, основанное на доверии и взаимном уважении. Конь Ветер для Бегущего Коня был не просто животным; он был частью его самого, его силой и скоростью.

К юности молодой человек уже владел луком и стрелами с поразительной точностью, умел обращаться с копьем и томагавком, был вынослив и силен. Но физическая подготовка была лишь частью Пути. Не менее важны были ментальная и духовная готовность, а также знание кодекса чести.

Воины Шайеннов объединялись в воинские общества – братства, основанные не только на боевых навыках, но и на общих ценностях и обязанностях. Каждое общество имело свои песни, свои танцы, свои священные предметы и свои правила. Они выполняли различные функции в племени: одни следили за порядком в лагере во время переходов и охоты, другие были авангардом в битвах, третьи выступали как советники. Вступление в такое общество было честью и означало принятие на себя серьезных обязательств перед всем народом. Бегущий Конь уже состоял в одном из таких обществ, гордясь своей принадлежностью и стремясь соответствовать идеалам своих братьев по оружию.

Центральное место в жизни воина занимал кодекс чести, основанный на четырех главных добродетелях:

1. Храбрость (Хотуа): Не просто отсутствие страха, а способность действовать решительно и отважно перед лицом опасности, защищая свой народ. Храбрость проявлялась не только в бою, но и в готовности принять трудности, вынести боль, остаться верным своему слову.

2. Щедрость (Хеова): Воин не стремился к личному богатству. Его статус определялся не тем, сколько у него лошадей или имущества, а тем, сколько он *отдал*. Щедрость – раздача добычи, подарки бедным, помощь нуждающимся – была высшим проявлением величия духа. Воин делился всем, что имел.

3. Мудрость (На'таме): Не просто знание, а способность принимать правильные решения, основываясь на опыте, советах старейшин и понимании ситуации. Мудрость предполагала умение планировать, предвидеть последствия, слушать других и учиться на ошибках.

4. Сила (Хестон): Не только физическая мощь, но и сила духа, стойкость перед лицом испытаний, способность выносить лишения и боль, не ломаясь. Это была внутренняя крепость, позволяющая сохранять достоинство в любых обстоятельствах.

Эти добродетели воспитывались с детства. Молодые воины стремились совершать поступки, которые принесут им уважение – не ради славы, а ради признания их готовности служить племени. Они учились следопытству, умению читать знаки природы, понимать поведение животных и людей. Они изучали тактику – как устроить засаду, как провести быстрый набег, как защитить лагерь.

Духовная подготовка также была неотъемлемой частью. Воины молились Ма'хео'о и духам-покровителям, прося силы и защиты. Перед важными походами они проходили ритуалы очищения, совершали подношения, иногда искали видения, чтобы получить "руководство" от духовного мира.

Путь Воина был тяжел и опасен. Он требовал постоянной готовности к риску и жертвам. Но он давал молодому человеку цель, место в обществе и возможность заслужить уважение своего народа. Воин был гордостью племени, его щитом и мечом.

В те годы, с 1840 по 1860, мир еще позволял Шайеннам жить по этим законам. Воины защищали охотничьи угодья от посягательств других племен, совершали набеги за лошадьми – символами богатства и силы. Это была жизнь, полная опасностей, но понятная, подчиняющаяся древним правилам.

Бегущий Конь, как и его братья-воины, жил этим Путем. Он чувствовал ответственность за свой народ, гордость за свои умения и решимость следовать кодексу чести. Он не мог знать, что очень скоро тени на горизонте материализуются в угрозу такого масштаба, что даже самая великая храбрость и сила будут подвергнуты испытанию, которого еще не знавал Народ Цыцыстас. Но пока он был готов. Готов к Зову Бизона, готов к защите лагеря, готов к Пути Воина под Большим Небом свободы.

Глава 5: Круг Жизни и Духовные Обряды

Для Народа Цыцыстас не существовало разделения между "священным" и "обыденным". Духовный мир был не где-то далеко на небесах, а здесь, вокруг них: в шелесте травы, в полете орла, в грохоте далекой грозы, в силе бизона, в каждом ударе их собственных сердец. Все было частью единого, великого Круга Жизни, созданного и оживленного Ма'хео'о – Великим Духом.

Ма'хео'о был источником всего сущего, невидимой силой, связывающей небо, землю, людей, животных и растения. К нему обращались в молитвах, ему приносили благодарность за дары природы, его волю старались постичь в видениях и знаках. Уважение к Ма'хео'о и к созданному им миру было основой шайеннского бытия.

Связь с духовным миром проявлялась в повседневной жизни. Перед охотой воин молился духу бизона, прося прощения за то, что вынужден взять его жизнь, и благодаря за дар. Женщина, собирая коренья или ягоды, оставляла небольшие подношения земле, выражая благодарность за ее щедрость. Каждое действие, от установки типи до разделки туши, могло сопровождаться тихой молитвой или песней.

Но были и особые времена, когда весь народ собирался вместе для великих церемоний – событий, укрепляющих связь между людьми, духами и Ма'хео'о, обновляющих мир и восстанавливающих гармонию.

Самой важной из таких церемоний была Пляска Солнца (Охехеом). Она проводилась летом, когда племя собиралось в самом большом лагере. Это был не просто танец; это было глубокое духовное действо, ритуал обновления, жертвы и благодарности. Пляска Солнца длилась несколько дней и требовала огромных усилий и подготовки от всего народа.

В центре лагеря возводился священный Лодж Пляски Солнца – круглое сооружение, символизирующее мир. В его центре устанавливали Священное Дерево – высокий тополь, символизирующий ось мира, соединяющую небо и землю. Это дерево выбирали и рубили с особыми почестями и молитвами.

Добровольцы, чаще всего мужчины, дававшие обет Ма'хео'о в благодарность за избавление от беды или за благословение, становились участниками Пляски. Они постились, молились и танцевали дни напролет, глядя на солнце – одно из главных проявлений силы Ма'хео'о. Кульминацией для некоторых становился ритуал, при котором их грудь прокалывали и привязывали к центральному столбу или другому элементу Лоджа, и они танцевали, пока не освобождались. Это была высшая форма личной жертвы – добровольное принесение части себя, своей плоти, в дар Великому Духу ради благополучия всего народа, ради обновления земли и жизни. Это был акт невероятной стойкости духа и преданности своему сообществу.

Помимо Пляски Солнца, существовали и другие важные обряды. Церемонии, связанные со Священными Стрелами – четырьмя древними стрелами, являвшимися центральным духовным символом и священной реликвией народа Шайеннов. Эти стрелы хранились особыми людьми и выносились лишь для важнейших ритуалов, связанных с войной или обновлением благополучия племени. Были церемонии, посвященные сбору племени, переходам, примирению, переходу мальчиков в статус воинов, бракосочетанию.

Важную роль в духовной жизни играли Хеста'е – люди, обладающие особой связью с духовным миром, часто называемые шаманами или целителями. Это могли быть мужчины или женщины, получившие видения или унаследовавшие знания и силы. Они не были "священниками" в понимании белых людей, но были посредниками. Они толковали сны и видения, лечили болезни – используя как травы, так и духовные практики, проводили некоторые обряды, давали советы по духовным вопросам. Путь Хеста'е был путем служения, часто требующим большой личной жертвы и глубокого понимания невидимых сил.

Мудрая Сова, хотя и не был главным Хеста'е племени, обладал глубокими духовными знаниями. К нему часто обращались за толкованием снов или советом перед важным решением. Он учил молодых уважению к духам земли и предков, рассказывал о знаках, которые посылает Ма'хео'о.

Для Бегущего Коня и Ласкового Ветра духовность была частью их повседневности. Они молились утром и вечером, благодарили за еду, просили защиты в пути. Бегущий Конь, как воин, совершал личные молитвы перед выходом на охоту или в поход, прося силы и покровительства. Ласковый Ветер, занимаясь женскими делами, пела священные песни, которые наполняли ее труд смыслом и связывали ее с женщинами всех прошлых поколений. Они участвовали в общих церемониях, чувствуя себя частью большого целого, живого организма, связанного не только кровью и землей, но и общим духом.

Духовные обряды и верования были не просто традициями; они были каркасом, поддерживающим народ. Они давали ответы на главные вопросы жизни и смерти, учили правильному пути, утешали в горе, вдохновляли на мужество. Они напоминали каждому Шайенну, что он не одинок, что он часть великого Круга, связанного с Предками, с Ма'хео'о и со всем миром.

Эта глубокая духовная основа, невидимая для чужаков, была источником невероятной стойкости. Она давала силы выносить лишения, смотреть в лицо опасности и сохранять внутренний свет даже тогда, когда внешний мир становился мрачным и враждебным. В грядущие годы именно этот Несломленный Дух, питаемый древними верованиями и обрядами, станет последним прибежищем Народа Цыцыстас перед лицом угрозы, стремящейся уничтожить не только их тело, но и их душу.

Глава 6: Гости Издалека

Мир Шайеннов, каким он был, не был полностью изолирован. Они торговали и иногда воевали с соседними племенами – Кроу, Ютами, Пауни. Эти взаимодействия были частью привычного порядка вещей на Равнинах. Но в последние годы на горизонте стали появляться другие фигуры, не похожие ни на кого из известных соседей. Их называли по-разному – белые люди, "люди с железными повозками", "бородатые лица". И их приход нес с собой не только новые предметы, но и непонятное беспокойство.

Первые встречи были редкими и осторожными. Это были торговцы пушниной, отважные или безрассудные люди, которые проникали глубоко на индейские территории в поисках бобровых шкур и бизоньих роб. Или исследователи, чьи карты и записи имели мало смысла для народа, знающего свою землю по рекам, холмам и звездам.

Бегущий Конь помнил свою первую встречу. Ему тогда было немногим больше десяти лет. Небольшой отряд воинов, среди которых был его отец, встретил группу белых людей, ехавших на странных, неуклюжих повозках с огромными колесами, запряженных медлительными животными, похожими на бизонов, но без шерсти и с длинными рогами – волами. Белые люди были одеты в странные, жесткие ткани, их лица были покрыты густой растительностью, а запах, исходивший от них, был непривычен и резок.

Общение велось в основном с помощью жестового языка, универсального языка Равнин. Жесты были просты, но понятны: "Кто вы?", "Откуда идете?", "Что несете?". Белые люди развернули свои товары: ножи и топоры из блестящего, твердого металла, которым можно было рубить дерево лучше, чем любым каменным топором; большие шерстяные одеяла ярких цветов; горшки и котелки, которые не разбивались, как глиняные; маленькие стеклянные бусины всех цветов радуги, казавшиеся чудом; и, самое главное, ружья – длинные, тонкие "палки грома", способные убить бизона с расстояния, недостижимого для лука.

Шайенны предлагали в обмен прекрасно обработанные бизоньи шкуры, выделанные кожи, иногда лошадей. Торговля была делом сложным. Белые люди хотели получить как можно больше за свои товары, а Шайенны, хотя и ценили новинки, не желали отдавать слишком много за то, что казалось им излишним или непрочным. Мудрые старейшины, такие как Мудрая Сова, внимательно следили за обменом, стараясь понять намерения этих чужаков.

Бусины и металлические инструменты быстро вошли в обиход. Женщины, такие как Ласковый Ветер, с восторгом использовали стальные иглы, которые были гораздо удобнее костяных, и украшали одежду и мокасины яркими стеклянными бусинами. Мужчины ценили острые ножи и прочные топоры. Ружья были мощным оружием, но порох и пули нужно было покупать, что создавало зависимость.

Однако вместе с полезными вещами приходило и другое. Иногда торговцы привозили "огненную воду" – сладкий, жгучий напиток, который вызывал странные, опасные изменения в людях. Старейшины строго запрещали его, видя, как он разрушает разум и честь.

Помимо торговли, белые люди задавали вопросы, которые казались Шайеннам странными. Они спрашивали, кому принадлежит эта земля. Для Шайеннов земля не "принадлежала" никому; она была даром Ма'хео'о, общей матерью, о которой нужно заботиться и с которой нужно жить в гармонии. Идея о том, что кто-то может "владеть" куском земли, как стрелой или типи, была абсурдной.

Еще более странными были их договоры. Белые люди приходили с бумагами, на которых были начертаны непонятные знаки. Они говорили, что это обещания – не ходить по определенным землям, не мешать охоте, оказывать помощь. Шайенны, для которых слово, произнесенное вслух перед свидетелями, было священным и нерушимым, пожимали плечами и соглашались. Но очень скоро они поняли, что для белых людей эти бумаги – лишь временные удобства. Обещания, написанные на них, нарушались так же легко, как ветер ломает сухие ветки.

Мудрая Сова сидел у костра, попыхивая трубкой, и делился своими мыслями. "Эти люди, – говорил он, его голос был тих, но каждое слово проникало глубоко, – они не знают покоя. Они все время куда-то спешат, все время что-то хотят взять. Они не слушают землю. Они не видят духов. Они смотрят на бизона не как на брата, а как на мешок с шкурами. Они смотрят на землю не как на мать, а как на вещь, которую можно разрезать на куски и спрятать в карман".

Он видел в их глазах жадность и непонимание. Они ценили блестящие камни и металлы больше, чем чистую воду или жизнь бизона. Их понятия о чести и богатстве были совсем другими.

Бегущий Конь, слушая старейшину, чувствовал растущее напряжение. Он ценил металлическое острие своего копья, но он также видел, как с каждым годом приходит все больше белых. Не только торговцев, но и просто проходящих мимо, по новым "тропам", которые они прокладывали через их земли. Этих людей было много, и они не спрашивали разрешения пройти. Они просто шли. И их количество росло, как стадо бизонов весной.

Еще одним источником беспокойства были болезни, которые приносили "гости издалека". Невидимые враги, от которых не спасали ни храбрость, ни мудрость, ни целебные травы Хеста'е. Кашель, жар, оспа – эти недуги вырывали из жизни целые семьи, оставляя после себя опустевшие типи и скорбь.

В период с 1840 по 1860 годы эти контакты еще не были постоянной, всепоглощающей угрозой. Шайенны оставались хозяевами своей земли, многочисленными и сильными. Белые люди были лишь редкими гостями на их территории, хотя и странными, и иногда опасными.

Но в воздухе уже витало предчувствие. Земля, такая огромная и свободная, начала казаться меньше. Тропы белых становились шире и проходили все ближе к священным местам. Шум их повозок и голосов звучал все громче на фоне вечного шепота степи.

Шайенны продолжали жить своей жизнью, следуя за бизоном, отмечая праздники, уча детей Пути Предков. Но теперь, глядя на горизонт, они видели не только восход солнца или приближение стада. Они видели тень, медленно, но верно надвигающуюся с востока. Тень, которую несли "гости издалека". И эта тень вызывала не просто опасение, но и глубокую, инстинктивную тревогу за будущее Народа Цыцыстас.

Глава 7: Зимний Лагерь

Когда последние золотистые листья опадали с хлопковых деревьев у речных берегов, а воздух становился острым и кусачим, Народ Цыцыстас знал: пришло время осесть. Жизнь на Равнинах диктовала свой ритм, и после месяцев кочевий в поисках бизона, лето и осень с их обильной добычей сменялись долгой, суровой зимой. Это было время испытаний, но и время покоя, время, когда племя собиралось вместе, чтобы пережить холод и темноту.

Выбор места для зимнего лагеря был жизненно важен и требовал мудрости старейшин и опытных следопытов. Искали укрытое место – долину, защищенную холмами или лесом, где меньше дули пронизывающие ветры. Важно было быть рядом с водой – даже если река замерзла, лед обеспечивал доступ и иметь доступ к дровам для очагов. Такой лагерь, в отличие от большого летнего круга, мог быть более разбросанным или располагаться в несколько групп, чтобы легче было найти достаточно дерева.

Зимние типи отличались от летних. Часто они были больше, и главное – их покрывали двойным слоем бизоньих шкур, шерстью наружу, чтобы лучше удерживать тепло. Между слоями создавалась воздушная прослойка, действовавшая как изоляция. Снег, падающий на типи, тоже помогал удерживать тепло и защищал от ветра. Внутри, у очага, даже в сильный мороз было тепло и уютно, хотя дым иногда щипал глаза, прежде чем находил выход через верхнее отверстие.

Жизнь в зимнем лагере замедлялась. Великая охота на бизона осталась в прошлом, и теперь племя жило на припасах, собранных осенью. Основной пищей было пеммикан – смесь сушеного мяса, толченых ягод и топленого жира – очень калорийный и питательный продукт, способный храниться месяцами. Сушеное мясо, вяленые ягоды, иногда коренья дополняли скудный зимний рацион. Успех осенней охоты определял, насколько голодной или сытой будет зима. Тревога о том, хватит ли еды до весны, всегда витала в воздухе.

Дни в зимнем типи проходили за работой, которая не требовала выхода на мороз. Мужчины и женщины сидели у огня, чиня и изготавливая снаряжение. Мужчины работали с деревом и костью, чинили луки и стрелы, вырезали трубки для курения, точили ножи. Воины заботливо осматривали свое оружие, вспоминая летние походы и готовясь к будущим. Иногда они совершали небольшие вылазки, чтобы поохотиться на оленей или других мелких животных, но это было рискованно и не могло прокормить весь лагерь.

Женщины обрабатывали шкуры, оставшиеся с осени. Зимние бизоньи шкуры, покрытые густым мехом, были идеальны для теплых одеял и зимней одежды. Работа по их обработке была тяжелой: скрести, мять, размягчать, часто с использованием животного мозга и жира. Они шили теплую одежду из меха и кожи, латали мокасины, вышивали бисером и иглами дикобраза, создавая красивые и значимые узоры. Ласковый Ветер, чьи руки были проворны, проводила долгие часы за этой работой, ее пальцы ловко пропускали сухожильные нити через жесткую кожу.

Это было также время для творчества и обучения. В теплом типи дети сидели рядом со взрослыми, наблюдая и помогая. Мальчики учились у отцов и дядей обращаться с инструментами, слушая их рассказы о подвигах. Девочки осваивали искусство шитья и обработки шкур под руководством матерей и бабушек. Быстрый Ручей мастерил маленькие фигурки из дерева, а Маленький Олень училась вышивать, ее маленькие пальчики неуклюже следовали за нитью.