ГЛАВА ВТОРАЯ

У Катаржины яркие васильковые глаза, лукавые и смешливые, нос «уточкой», длинные русые волосы оттенка выгоревшей на солнце пшеницы. Когда Катаржина улыбается, на её щеках появляются две симпатичные ямочки. Она худенькая, стройная и легкая. Марек идет за ней по сосновому бору и не может налюбоваться на панночку. В голове у Марека стоит какой-то веселый звон. Вот Катаржина останавливается и садится на корточки, чтобы обобрать землянику с куста. Марек присаживается рядом. Катаржина говорит ему что-то и смеется, но он не слышит ни слова. Марек смотрит в её яркие васильковые глаза. Он не может удержаться и быстро целует панночку в испачканные земляникой губы. Панночка сперва отвечает на его поцелуй, а потом словно спохватившись, отталкивает Марека и поднимается на ноги.

– Я по тебе с ума схожу, – говорит Марек тихо.

– Марек, – говорит Катаржина строго, – не лезь ко мне целоваться, а иначе я пожалуюсь твоей тетке! И не распускай руки.

Она не спеша идет по тропинке и ищет землянику. Сегодня на Катаржине короткий по колено голубенький сарафан. Марек идет следом и разглядывает стройные, смуглые от загара ножки Катаржины. Его взгляд скользит от пяток и узких щиколоток панночки вверх по гладким икрам к ямочкам под коленками. У Марека сладко ноет низ живота. Сноп белого солнечного света валится промеж сосновых крон на тропинку. Пшеничные пряди волос, рассыпанные по плечам Катаржины, горят на солнце. У Марека кружится голова, он останавливается и прислоняется спиной к стволу. Он чувствует, как его член твердеет и поднимается в штанах.

– Катаржина… – говорит Марек негромко.

Панночка оглядывается и смотрит на Марека лукавыми смеющимися глазами.

– У меня, между прочим, есть жених, – говорит панночка.

– Жених? – недоверчиво переспрашивает Марек.

– Его зовут Зденек, – рассказывает Катаржина. – Он офицер. Зденек сейчас в полку на учениях, но скоро должен вернуться. Вот. А в конце лета мы сыграем свадьбу… Марек, что с тобой? У тебя такое лицо…

– Зуб заболел, – врет Марек и пинает ногой сосновые шишки.

Неожиданно он принимается смеяться.

– Ты же меня дурачишь, – говорит Марек. – Я вспомнил, ты прошлым летом рассказывала мне ту же самую байку. Только я позабыл, что за жених у тебя был в тот раз. То ли полковник, то ли кадет из училища. Нет, не вспомню, но точно военный. И я тогда купился. Нет у тебя никакого жениха!

– Нет, есть! – говорит Катаржина и смотрит на Марека исподлобья.

– Говоришь, его зовут Зденек?

– Да, Зденек.

– А где он служит, твой жених? В кавалерии? Или в танковых войсках? А может, он летчик? – продолжает допытываться Марек.

– В кавалерии, – неуверенно отвечает Катаржина, а потом сама себя поправляет. – Нет, он летчик!

– А учения где? Наверное, в Верхнеплюевке?

– Да, как раз там.

– Как же так, – говорит удивленно Марек и чешет затылок. – Там ведь нет военного аэродрома. Да и самой Вернеплюевки тоже нет, я ее только сейчас выдумал.

– Дурак, – говорит Катаржина, поворачивается к Мареку спиной и быстро идет по тропинке.

Марек усмехается и бежит следом.

– Знаешь, – рассказывает Марек, нагнав панночку. – Я теперь круглый год буду жить в Маженье. Моя сестра Ксения выходит замуж и переезжает в Варшаву. Так что в Торунь я больше не вернусь.

– Тебе здесь будет скучно, – говорит Катаржина. – У нас такая глушь, просто самый настоящий медвежий угол. А Торунь все-таки город.

– А мне здесь нравится. И теткин дом нравится, и эти сосны. А в Торуни все какое-то серое и бесприютное. И летом там податься некуда. И потом, теперь я смогу видеть тебя каждый день.

– Опять ты за свое, – вздыхает Катаржина. – А что ты будешь здесь делать? Пани Фелиция еще не нашла для тебя работу?

– Я еще аттестата не получил, – немного смущаясь, признается Марек. – Завалил выпускной экзамен по двум дисциплинам. Так что с осени я буду ходить в здешнюю школу.

– Знаешь, Марек, у нас в школе учат по старинке, – говорит Катаржина и смотрит на Марека лукавыми глазами. – В классах до сих пор стоят козлы для порки.

– Ну уж дудки, – смеется Марек. – Второй раз я на твои байки не куплюсь.

– Можешь не верить, дело твое, – Катаржина пожимает плечами.

Они молча идут по тропинке. Белый полуденный свет валится в просвет между сосновых крон и печет, и обжигает Мареку шею и руки. Где-то возле реки кукует кукушка.

– Знаешь, а мне частенько доставалось, – вспоминает с улыбкой Катаржина. – Я та еще лентяйка.

Она откидывает упавшую на лицо соломенную прядь и останавливается в том месте, где тропинка начинает спускаться вниз с косогора к мосту. Сквозь стволы сосен видна медленная речка с зеленоватой сверкающей под солнцем водой, утопающее в зелени садов село на другом берегу, и в стороне от села, возле самой дороги на Картузы – одноэтажное здание сельской школы, обшитое досками и выкрашенное скучной зеленой краской.

– Физику в старших классах преподает Шимон Лисовский, – вспоминает Катаржина. – Так вот, пан Лисовский, словно откуда-то знал, что я поленилась выучить урок, и именно в этот день вызывал меня к доске. Кончалось тем, что я ложилась на эти кошмарные козлы, а пан Лисовский снимал с крючка ротанговую трость, – Катаржина смеется и качает головой. – Какой ужас! Но вот странное дело… Сейчас я понимаю, как мне не хватает этих регулярных выволочек. Я такая несобранная, просто кошмар! Я ленюсь, валяюсь до обеда в постели. Хотела ухать в Варшаву, поступить в университет, но так не смогла подготовиться к экзаменам. Попусту потеряла год. Устроилась на работу в Картузы, но на третий день проспала, и меня уволили…

– Тетушка хочет, чтобы я все лето занимался с репетиторами, – сообщает Марек. – Она говорила про какую-то пани Бажену и Шимона Лисовского. Ты думаешь, это тот самый пан Лисовский?

– А у нас только один пан Лисовский. Во всей округе.

Катаржина звонко смеется и сбегает по тропинке вниз с косогора, Марек бежит следом. Они выходят из тени соснового бора и по мосту переходят речку. Ниже по течению на реке сделана запруда и там, на дамбе в кустах ивняка стоит водяная мельница. Сколько Марек помнит, мельница стоит брошенная и пустая.

– А давай завтра прокатимся на Лисью гору, – предлагает Катаржина. – Оттуда такой чудесный вид! Я на Лисьей горе не была, наверное, с детства, а одной ехать скучно. У Иренки нет велосипеда. А Людмила, ну ты должен ее помнить, такая глупая гусыня… Так вот, Людмила, та вообще не умеет кататься на велосипеде!

– А где эта Лисья гора? – спрашивает Марек

– Ты уже, которое лето приезжаешь к тетке, а не знаешь, где Лисья гора, – удивляется панночка. – Это в той стороне, за бором, за лесом. Говорят, там раньше местные ведьмы устраивали шабаш, а может, и сейчас утраивают. И называлась эта гора не Лисья, а Лысая.

– Какие еще ведьмы? – вздыхает Марек.

– Самые обычные ведьмы, – пожимает плечами Катаржина и спрашивает. – Так мы поедем завтра на Лисью гору?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Марек провожает панночку до дома, а потом заходит в лавку со всякой всячиной. Это старая изба в три окна, сложенная из потемневших некрашеных бревен. Марек поднимается на покосившееся крыльцо, толкает дверь и сразу попадает в перегороженную прилавком горницу. В лавке полно всякой всячины, кажется, здесь есть все от садового инструмента и гвоздей до книжек и письменных принадлежностей. Вдоль стены выстроились шеренгой новенькие лопаты, грабли и вилы. На полках стоят жестянки с маслом. По углам свалены какие-то мешки, может с удобрением, а может, с цементом. За прилавком у стены – пара шкафов с распашными застекленными дверцами. Подле одного шкафа стоит хозяйка лавки и что-то расставляет на полке. Сколько хозяйке лет Марек сказать не берется. Пани не молода, но еще не старуха. У нее костистое недоброе лицо, глубоко запавшие тусклые глаза, острый подбородок и повязанная на голове косынка.

Колокольчик на двери звякает, и хозяйка оборачивается к вошедшему в лавку Мареку.

– Доброго денечка, – говорит вежливо Марек.

– Что пану угодно? – спрашивает хозяйка, недобро ухмыляясь тонкогубым ртом.

Молодой человек останавливает возле прилавка.

– Мне нужен дисциплинарный журнал, – говорит Марек и чувствует, что краснеет.

Его взгляд сквозь застекленную дверь шкафа быстро пробегает по полкам. Марек надеяться, что дисциплинарного журнала в лавке нет, но замечает на средней полке знакомый коленкоровый переплет.

– Ты, верно, племянник пани Фелиции? – спрашивает хозяйка, не спуская с Марека пристального взгляда.

– Да, пани, – кивает Марек.

– Привет ей передавай, – хозяйка открывает дверцу шкафа и достает со средней полки журнал в черном коленкоровом переплете.

Она кладет книжицу на прилавок, и Марек узнает эту обложку с тисненой овальной рамкой и надписью в рамке – Дисциплинарный журнал.

Марек хочет побыстрее расплатиться, забрать журнал и уйти, но хозяйка зачем-то открывает журнал посредине. Страницы аккуратно разлинованы и поделены на три столбца. Над первым столбцом жирным курсивом напечатано – дата, над вторым столбцом – характер провинности, а над третьим – мера наказания. Марек ежится, вспоминая пару серьезных выволочек, на которые он напросился прошлым летом.

– Этот журнал? – спрашивает хозяйка, поглядывая на Марека все с той же неприятной усмешкой.

– Да, пани, спасибо, – Марек чувствует, как у него пылает лицо.

Он расплачивается и, взяв журнал, выходит из лавки.

Сельская лавка стоит на берегу запруды, совсем недалеко от старой дамбы. Марек смотрит на реку из-под руки. Солнце сверкает в воде, и мост вдалеке кажется черным и будто сложенным из горелых спичек. Возвращаться к мосту Мареку неохота, и он решает перейти через речку по дамбе. День, однако, выдался жарким.

– Помню, там было чудесное местечко, чтобы окунуться, – думает про себя Марек, разглядывая другой тенистый берег реки.

Дорожка, идущая по дамбе, почти заросла, справа и слева стоят кусты и высокая Мареку по грудь крапива. У брошенной мельницы дурная слава, и местные редко ходят этой дорогой. Но что с мельницей не так, Марек не знает и каждый раз забывает спросить у тетушки. Над ним вьются слепни и то и дело садятся на мокрую от пота рубашку. Марек отмахивается от слепней сорванной с куста веткой. Вскоре он проходит мимо брошенной водяной мельницы. Это сложенная из камня постройка в два этажа, похожая на башенку. В оконных рамах поблескивают осколки стекол, ворота распахнуты настежь. Внутри мельницы темно, в луче солнечного света, падающем сквозь узкий оконный проем, виден разный сор, валяющийся на каменном полу. Марек был бы не прочь заглянуть за ворота, посмотреть, что там и как, подняться на второй этаж, если лестница еще цела, но тетушка просила не опаздывать к обеду. Пообещав себе непременно вернуться на мельницу, Марек проходит по тропинке мимо, и каменная башенка пропадает за кустами ивняка.

С дамбы Марек сворачивает на проселочную дорогу, идущую по берегу речки. Сосны стоят выше по косогору, а здесь у воды растет ива, ольха и березки. Отвесные солнечные лучи падают в прорехи в лиственном своде и россыпями монеток лежат под ногами.

Марек едва не пропускает то местечко, где прошлым летом несколько раз купался. Он сходит с дороги, пролезает между кустов и сбегает с невысокого обрыва на крохотный песчаный пляжик.

Марек стаскивает через голову промокшую от пота рубашку. Он стряхивает с ног ботинки и чувствует, как нагретый на солнце песок жжет ступни. Марек расстегивает пуговицу на поясе и снимает и бросает на песок брюки, потом оглядывается по сторонам, но проселочной дороги за кустами почти не видно. Тогда Марек стаскивает трусы и голышом забегает в речную воду. Дно быстро идет под уклон, он не удерживается на ногах и падает, поднимая кучу брызг.

Марек выплывает на середину речки, оглядывается по сторонам и видит каменную башенку мельницы, стоящую вдалеке за кустом ивы. За рекой на высоком косогоре стоит село. В этот послеполуденный час село кажется вымершим, Марек не видит ни одного живого человека, стоящего подле забора или идущего куда-нибудь по улице. Бултыхаясь в воде, Марек оглядывается назад. В ложбине между невысоких холмов желтеет под солнцем песок, на песке лежат его вещи. Налетает ветерок и раскачивает зеленые ветви, и шумит в листве, крапчатые тени ходят по берегу туда-сюда. Марек висит в зеленоватой речной воде, едва перебирая ногами. Ему кажется, что неподалеку от маленького песчаного пляжа среди осинок кто-то стоит. Марек как будто видит фигуру в темном платье неподвижную в подвижной тени деревьев. От испуга Марек забывает бултыхать ногами, уходит под воду, захлебывается и тут же выныривает, отплевываясь водой. Он быстро плывет к берегу, выскакивает из воды, но сколько ни всматривается в тень, никого не видит среди стоящих поодаль осин.

Немного успокоившись, Марек ложится ничком на горячий песок. Солнце жжет ему спину и белые незагорелые ягодицы и вытапливает из-под кожи речную прохладу. Лежа на песке, Марек смотрит, прищурясь, на другой берег и пытается найти среди зелени огородов дом Катаржины. Его мысли сами собой сворачивают к панночке. Марек вспоминает, как шел за Катаржиной по тропинке, и солнце светило сквозь ее сарафан. Марек вспоминает стройные загорелые ножки панночки и эти чудесные ямочки под коленями. Внизу живота снова сладко тянет, его член наливается кровью и становится похож на горячий немного изогнутый огурец. Марек с тревогой оглядывается по сторонам. Ветер снова налетает и шумит в листве.

Марек садится на песке, стискивает в руке эрегированный член.