– Я думаю, она бы не ограничилась этими мелкими подставами в твою сторону! – сказал Питер.

– Это все не имеет никакого смысла, – агрессивно сказал профессор.

– Развязка произошла сегодня так или иначе. Она встречалась с ассистентом. Думаю, он ей помогал, все это делать против тебя. Окутала его как паук! Это такие больные пары, знаешь, как семейство Уэст? Фред и Розмари. Не известно, о чем она еще его попросила! Наверняка он отказал в очередной ее просьбе, которая показалась ему на грани! Она его и убила! – сказал Питер, уверенный в правоте собственных слов.

– Ты сообщил полиции, что она меня преследовала? – спросил профессор.

– Сейчас смысла нет. Ее задержали уже за убийство. За преследование и доведение до сумасшествия ни посадить, ни доказать это все, – с досадой сказал Питер.

– Но, я не верю, что она могла! – сказал профессор.

– Я не знаю, как еще донести до тебя истину! Ее арестовали, есть неоспоримые улики против нее. Может в вашем университете еще кто людей убивает? Я уже ни в чем не уверен! – с иронией сказал Питер.

– Но оккультизм, ритуальное убийство и психологическое подавление человека для доведения до исступления, – это разные вещи, а тут словно все в одну кучу, я не понимаю! Нет ни здравого смысла, ни разумного звена во всем этом, – сказал профессор, окончательно сбитый с толку.

– Я тоже не понимаю логику, да и не хочу понимать уже ничего. Мозги психов потемки, не нам в этом разбираться! Я рад, что с тобой все хорошо, это главное, – сказал, выдохнув Питер.

– Ты прав, лучше не лезть и не задавать вопросов! Что случилось, то случилось, находим мы в этом логику или нет! – в замешательстве сказал профессор, желая закончить этот разговор.

– Приезжай к нам, тебе нужно поговорить с кем-то, – тихо сказал Питер.

– Хорошо! Завтра я заеду, – ответил профессор, зная, что ему не нужно ни с кем разговаривать, просто должно пройти время чтобы это безумие переварилось.

Утром он приехал в дом брата. Он встретил его с улыбкой.

– Проходи, я как раз заварил имбирный чай! – сказал с улыбкой Питер.

– Спасибо! – сказал профессор, желая выпить горячего чая.

– О чем ты думаешь? – сказал Питер, наливая в прозрачную чашку ароматный напиток.

– О том, что хочу вернуться на работу, чтоб все вошло в колею, это учебный процесс, он не должен прерываться. Но там до сих пор полиция, проверка и бог еще знает какие структуры и подразделения! – удрученно сказал профессор, глядя на кота, который запрыгнул ему на руки.

– Все, как обычно, цирк. Но скоро все всё забудут, так всегда, – сказал Питер, наливая чай.

– Над чем ты сейчас работаешь? – спросил профессор брата, желая сменить тему, уж сливном много времени они говорят только о нем.

– Пойдем, я тебе все покажу! – сказал Питер, провожая брата в мастерскую.

Мастерская была очень большая и светлая, окна располагались даже на потолке, краски были разбросаны хаотично, тут царил рабочий беспорядок творца.

– Я пишу серию картин для отеля, который открывается в следующем году. Они хотят украсить лобби и коридоры полотнами в стиле импрессионизма. Я очень вовлечен в этот процесс, мне надоело писать абстракцию, – сказал Питер, показывая первое полотно, на котором был изображен пикник группы людей на зеленой траве и постепенно заходящим солнцем.

Профессор ничего не смыслил в искусстве и просто выдавил из себя – «красиво». В дверной звонок позвонили, и Питер поспешил к двери с фразой:

– О! Приехал курьер, я заказал набор новых красок! – азартно сказал мужчина и удалился.

Профессор бродил по мастерской и смотрел на картины, не понимая, как можно изобразить это, или как дано кому-то писать музыку, лепить скульптуры, и главное – зачем? Мир может прожить без всего этого. А без точных наук, исследований, открытий, вряд ли. Подумав об этом, он наступил на что-то хрустящее, под его коричневым ботинком была небольшая пробирка, наполовину наполненная красной жидкостью. Открыв ее в нос профессору ударил неприятный металлический запах крови.

Он прокрутил в голове слова Питера: «Она хотела лишить тебя самого важного в жизни – рассудка» … Рассудка уже лишилась их мать и для Питера было это словно триггер. Он мстил за брата. Это Питер убил ассистента и подставил секретаря разрисовав иконы кровью, чтобы выставить женщину сумасшедшей. Он хотел, чтобы она тоже лишилась рассудка в тюрьме, зная, что будет всю жизнь без вины там сидеть. Его брат свихнулся, или он шизофреник. Которому голоса говорят, что делать. Профессор не понимал, что происходит и как все это возможно.

Рассудок, все дело было в нем. Подумал профессор, не зная, как ему поступить с этой информацией.

Профессор непрерывно смотрел на держащую пробирку руку офицера в синей перчатке.

– Вы говорите, ваш брат убил этого несчастного ассистента? – устало спросил страж порядка.

– С прискорбьем полагаю, что все обстояло именно так, – сказал профессор, будучи уверенным, что обратиться в полицию – это его долг.

– Но какой у него был мотив? – спросил, с долей недоверия, страж порядка.

– Я вам уже озвучил – месть! – эмоционально ответил профессор, удивляясь халатной работе сотрудника полиции.

– История ваша не очень правдоподобная, а вот то что сумасшедшая дама убила любовника, так это сплошь и рядом, – скептически ответил полисмен, желая пойти по наиболее простому и очевидному пути расследования.

– Просто проверьте кровь в этой пробирке, и снимите отпечатки, поймете, что взяли не того, – сказал профессор, не ожидая, что будет спасать из тюрьмы Анну, ценой свободы родного брата.

– Хорошо, спасибо за информацию! – безразлично ответил офицер и указал профессору на дверь.

На следующий день придя в университет, профессор удивился, как тихо и спокойно все было. Словно и не было ни убийства, ни убийцы. Профессор был рад, что никто не зацикливается на этом и все готовы двигаться дальше. Его окликнул голос коллеги, с которым они были знакомы много лет – профессора Доусона:

– Профессор Джонсон! Рад представить вам нового секретаря! – с улыбкой сказал коллега в круглых очках и кудрявой седой шевелюрой. Рядом с ним стояла девушка лет двадцати, ростом ниже среднего, темно-русыми волосами, карими глазами, и туфлях лодочках без каблуков. Девушка приветливо протянула руку профессору:

– Рада познакомиться, – сказала девушка тихим голосом, словно, чувствуя неловкость от того, что ее предшественница обвиняется в тяжком преступлении.

– Взаимно, сможете выслать мне сегодня расписание занятий на две недели вперед? – сказал профессор, переходя к делу.

– Да, конечно! – уже довольной бодро сказала девушка.

Неловкую паузу прервал профессор Доусон:

– Ну, что, идем нести свет в массы? – улыбнувшись сказал седовласый коллега, показав на коридор, вдоль которой были расположены аудитории.

– Несомненно! – сказал профессор, разделяя оптимизм коллеги.

Все разбрелись по рабочим кабинетам. Профессор перестал думать о том, что его брат убийца. Он больше думал о его жене и детях, они этого не заслужили. Но он выполнил свой долг и рассказал все полиции. Студенты же, не хотели забывать о случившемся и шептались на лекции об этой истории. Задавая провокационные вопросы профессору:

– Наш вуз прогремел на всю страну, профессор, думаете на следующий год к нам захотят поступить большее абитуриентов? – спросил молодой человек в худи с надписью «Nihil dolere» (лат. ничего не жаль/не о чем горевать).

– Желательно чтоб было больше красивых девчонок! – весело добавил кто-то из зала.

Профессор оценил прагматический подход студентов к случившемуся.

– Надеюсь, наше учебное заведение будет и дальше привлекать именно высоким уровнем образования, а не произошедшими драматическими событиями, которые способны привлекать только репортеров и прессу, – строго сказал профессор.

– Многие вузы имеют темные истории, например, убийство лаборантом аспирантки в Йельском университете! Теперь и у нас есть своя байка! – сказала полная студентка с длинными светлыми волосами и проблемной кожей.

– Предлагаю всем вернуться из криминальной хроники в наш предмет, который мы изучаем, – сказал профессор, читая на лицах студентов разочарование, им было что еще сказать, и о чем спросить. Их мысли были об убийстве, а не о предмете. «Может сказать им, что, возможно, убийца мой брат. Подробности тому, кто лучше всех сдаст экзамен» – подумал профессор, рассуждая о том, как можно вернуть внимание учащихся. Но понял, что еще пару недель это будет невозможно.

На обеде Джонсон взял себе лазанью и чай. С полным подносом он направился к столику профессора Доусона, который утром представил ему нового секретаря, много лет они обедали вместе. Они всегда сидели за столиком у окна. Общались и делились новостями. Несмотря на то, что Доусон почти на 20 лет был старше Джонса. Оба они были родом из одного городка. Доусон хорошо знал отца Джонса, друзьями они не были, но в приятельских отношениях состояли.

– Как прошла лекция? – спросил профессора Доусон.

– Полагаю, как и у вас, множество вопросов об убийстве, молодежь почему-то любит все эти истории! – с недовольством ответил Джонсон.

– Да, внимание студентов сейчас не на изучаемом предмете. Вы замечали, что Анна была агрессивна или не в себе? Почему мы это упустили? – спросил Доусон, поливая кетчупом спагетти.

– Анна была секретарем, мы не общались с ней много, контактировали редко, да мы с вами и не психоаналитики. Кто знает, что происходит в голове у другого человека. Может убийца и не она вовсе, – смущенно сказал Джонсон, думая о своем брате.

– Что? Не она? А кто тогда? – спросил встревоженно Доусон, поправляя круглые очки.

– Этого я не знаю, – сказал Джонсон, уходя от ответа, к которому сам был не готов.

– Но откуда такие мысли? Ее арестовали, улики найдены, у нее был мотив! – сказал с волнением Доусон, немного пролив чая на рукав.

– Я не думаю, что Анна хладнокровная убийца, – спокойно сказал Джонсон.

– Да так на многих не подумаешь, но люди совершают такие вещи. Как бы они не выглядели и какое бы впечатление не производили! Это и есть их способ выживания, они надевают камуфляж под названием «впечатление доброго и адекватного человека». Они хищники, способные одурачить кого угодно, – задумчиво сказал Доусон, глядя в окно в сторону студентов, и погрузившись в свои мысли.

– Да, ты прав. Полиции виднее, но это все настораживает и удручает, что даже в этих стенах молодежь не в безопасности. Мы их предостерегаем от ночных увеселительных заведений, подворотен и сомнительных компаний, а опасность не всегда там, где это очевидное клише, – задумчиво сказал Джонсон.

– Убить и в церкви могут. Не известно, где тебя судьба застанет и какие люди тебя окружают, – быстро сказал Доусон.

– Я уже даже подумываю пересесть с велосипеда на автомобиль! Так безопаснее, – сказал профессор, ловя себя на чрезмерной панике.

– Отличная идея! Советую Шевроле! Езжу уже больше пятидесяти лет только на этой марке, – сказал с хвастовством Доусон.

– Возьму на заметку! – сказал с улыбкой профессор, цены совет коллеги.

Направляясь вечером к велосипеду, профессор услышал звонок мобильного телефона.

– Алло, профессор Джонсон? – спросил голов в трубке.

– Да, это я, – в замешательстве ответил профессор.

– Это офицер, с которым вы на днях общались, вы принесли мне пробирку с кровью, – сказал офицер.

– Да, вы проверили кровь? Она принадлежала убитому? На пробирке были отпечатки? – спросил профессор, чуя разгадку и конец своих сомнений.

– Да, отпечатки вашего брата, Питера Джонсона, – сказал офицер с пренебрежением.

– Вы его арестовали? Вы отпустили Анну? – тихо спросил профессор.

– Нет, мы его не арестовали, кровь в пробирки не убитого, как и отпечатки. Они принадлежала самому Питеру Джонсону. Касательно задержанной, она все еще под стражей, против нее много улик, – сказа офицер.

– Понятно, – сказал профессор спокойно и невозмутимо, но больше уже безразлично.

– Вы потратили деньги бюро впустую отправив нас по ложному следу, – с упреком сказал офицер и бросил трубку.

Профессор стоял на газоне в недоумении. Он подумал о том, что загадка – это не состав темной матери во вселенной, не как формируются галактики или существовало ли что-то до Большого взрыва, не гамма-всплески. Загадка – это события, которые происходят тут, на Земле. Ему стало легче от того, что брат не убивал ассистента. По крайней мере улики так говорили. Та злосчастная пробирка. Но эта история уже разрушила две жизни.

Доехав до дома, Джонсон рассуждал уже о более приземленных вещах, драма не на долго задерживалась в его голове. Думал он о том, допил ли он виски или еще осталось. Имбирный чай не всегда то, что нужно вечером.

Под вечерний виски профессор вспомнил другую историю убийства. В то время, когда профессор сам еще был студентом первокурсником, пропали две девушки с его курса. Вечером шли домой после матча университетской команды и не дошли. Их тела нашли спустя девять лет. Их останки. В заброшенной хижине в лесу, в семнадцати километрах от места, где их видели последний раз живыми. Причина смерти – удар тупым предметом по голове. Виновного в их смерти так и не нашли. Он хорошо помнил ту историю, и тех двух несчастных. Они были активистками и участвовали в жизни университета. Даже заказали у его матери портрет университетской группы поддержки, в которую сами входили. Миссис Джонсон приезжала в университет и ее окружала большая команда из девчонок. Которые хотели увидеть наброски работы, и каждая давала идеи как она видит готовую картину. Тогда он в шутки даже завидовал своей матери. Ее все любили, она излучала позитивную энергию, как сейчас, модно говорить.

Жаль, что все кончилось плохо. Как для мамы, так и для двух убитых. Газеты тогда пестрили новостями о пропавших. По всей стране такое происходило сплошь и рядом. Сейчас второе дыхание таким старым нераскрытым историям дают блогеры и подкастеры, которые нередко влияют на ход расследования и достают с полок старые закрытие дела, делая их вновь открытыми.

Джонсон посмотрел на полупустой бокал виски в руке, сквозь проходящий свет настольной лампы. Оттенки напитка были разнообразны, от коричневого до медового. Резко его отрезвил телефонный звонок. Звонящим был брат Питер.

– Как у тебя дела? Все поутихло у вас в Университете? – спокойно спросил Питер.

– Разговоры еще ведутся, но мы уже возвращаемся к обычной жизни, – ответил Профессор, немного виновато.

– Не могу поверить, что ты подумал, что я убийца, – сказал Питер с недоумением.

– Всякое быть может, и нормальные люди не держат собственную кровь у себя дома, – ответил профессор, желая оправдаться.

– Я участвую в проекте музея современного искусства и кровь нужна для… – начал Питер.

– Не уверен, что мне это интересно, лучше заминайся проектом для отеля в стиле кубизма, – перебил профессор брата.

– Импрессионизма, – ответил Питер, поправляя брата.

– Именно! Я хочу завтра навестить Анну в тюрьме, – сказал профессор.

– Зачем? Это не лучшая идея! – эмоционально сказал Питер.

– Я хочу с ней поговорить, – настойчиво сказал профессор.

– О чем? Она же даже тебе не нравилась, она пыталась тебя с ума свети! – сказал Питер, не понимая мотивов брата.

– Я сомневаюсь в ее виновности, это главное. Невиновный человек должен быть на свободе. Неважно, что она пыталась мне навредить. Как и неважно мое личное к ней отношение. Это вторично, – сухо сказал профессор, желая пролить свет истины на все происходящее.

– Твое право, но я не понимаю твоего энтузиазма, – скептически ответил Питер.

Увидев Анну, профессор не узнал ее. Она была молчалива. Когда она посмотрела на Джонсона, ее глаза были красные и опухшие, а лицо даже ни на секунду не озаряло подобие улыбки.

– Анна, как вы себя чувствуете? – спросил профессор, осознавая всю глупость произнесенного.

– Как человек который всю жизнь проведет в тюрьме. За преступление, которое он не совершал, – ответила девушка тихим голосом.

– Против вас есть серьезные улики, и мотив у вас был, вы встречались с убитым. И на почве ревности, могли его убить, – сказал профессор, понимая, что это не те слова, которые ожидала Анна. И она уже слышала это от детективов.

Девушка отстраненно смотрела вперед, ее лицо не выражало никаких эмоций.

– Вы и мне хотели навредить, психологически, – продолжал профессор, желая вывести девушку на откровенные признания.

– Я знала, что вы умный и все поймете сами. Это был просто эксперимент. Я учусь на психолога, и мы периодически ставим эксперименты. Чтобы на практике выявить ряд особенностей психики и ментальных заболеваний. Поэтому, психологию толком за науку не считают. Потому что, все что у нас есть – это теория. Или жалкие попытки сделать громкий эксперимент, который даже до конца не доведен. Это я о Стэнфордском тюремном эксперименте. Сейчас я и сама чей-то ходячий тюремный эксперимент, иронично! – сказала девушка усмехнувшись.

– Но мы с вами в силах и этот эксперимент до конца не доводить, – сказал профессор не желая затрагивать ряд спорных этических моментов, которые подняла Анна, говоря о психологии.

– Я сказала, что не убивала его, мне не верят. Мы с ним уже даже не встречались на момент его смерти. Мы разошлись за две недели до этого, – эмоционально сказала Анна.

– Это не аргумент в пользу вашей невиновности. Он, возможно, начал встречаться с другой, вы заревновали и убили его, – выдал гипотезу профессор, прощупывая почву для правды.

– Да, он начал встречаться с девушкой! И я хотела вернуть его. Своими методами, – сказала девушка и коварно улыбнулась.

– Какими? – заинтересованно спросил профессор.

– Мистическими! – сказала раздраженно девушка, надеясь, что профессор сам все давно понял.

– Судя по всему, это не сработало, и вы начали действовать иначе. Он для вас многое делал. Обидно отпускать единомышленника. Он помогал вам в манипуляциях против меня. Расписание, опоздания, моя мать, – сказал профессор, выводя Анну на чистую воду.

– Поэтому мы и разошлись! Сначала он мне потакал. Но потом все пошло прахом. Когда он встретил ее. В отличии от меня, он был любителем распутывать загадки, а не создавать их, – разочаровано сказала Анна.