Глава 6

После исчезновения чудовища вечер стал ещё более уютным. Теперь, когда угроза исчезла, я вдруг передумала уходить. Мне захотелось прогуляться здесь и посмотреть, изменил ли сон знакомые с детства места. Я внезапно осознала, что страшно скучаю по тем временам, когда мы собирались с друзьями в старом дворе. Какими счастливыми и беззаботными мы были… Сейчас наши встречи тоже проходили весело, но всё равно совсем по-другому.

Размышляя об этом, я завернула за угол ближайшего здания и не особенно удивилась, обнаружив себя на площадке возле своего старого дома. Светило солнце, хотя ещё мгновение назад был глубокий вечер. Повсюду кружился тополиный пух. Над прогретым, изрисованным разноцветными мелками асфальтом воздух чуть подрагивал, как бывало в особо тёплые летние деньки.

А на лавке возле качелей сидели мои друзья. Вся компания была в сборе. И пусть даже во сне они не вернулись в школьный возраст, всё равно я чувствовала, что они сейчас беззаботны, как в детстве. Все девушки были в ярких сарафанах, а парни в шортах и рубашках навыпуск.

Они весело болтали и смеялись. Увидев меня, друзья очень обрадовались. Они начали махать руками и выкрикивать наперебой: «Улька! Улька пришла! Иди к нам, Уля!». Конечно, я рванула к ним! Уже возле лавки обнаружила, что моя одежда тоже сменилась на цветастый сиреневый сарафан, а собранные в хвостик волосы распустились и легли на плечи. Я села на лавку рядом с Пашкой и с облегчением засмеялась, наслаждаясь солнцем и ощущая чистую, неразбавленную радость.

Вот бы возвращаться сюда каждую ночь! Я, кажется, могла целую вечность наблюдать за тем, как раскинув руки в стороны и запрокинув лицо к небу, кружится Надя. Как Дима рассказывает нам очередную небылицу и сердится, что мы ему не верим. Или как Вика увлечённо выдувает разноцветные мыльные пузыри, а Антон пытается их лопнуть. Я улыбнулась, вспомнив, что они частенько занимались этим в детстве. Мы все были уверены, что, повзрослев, они непременно поженятся. Но сейчас Вика уехала на учёбу в другой город, а красавчик Антон поступил в железнодорожный университет, где в настоящий момент разбивал сердца многочисленным поклонницам, меняя их как перчатки. Однако здесь, во сне, они с Викой по-прежнему были сладкой парочкой, которая успевала поссориться и помириться десять раз на дню.

– Как ты? – улыбаясь, спросил Пашка и обнял меня за плечи. С ним мы всегда общались чуть теснее, чем со всеми остальными. Возможно, дело в том, что мы жили на одном этаже и в детстве частенько перелезали с одного балкона на другой, чтобы попасть друг к другу в гости.

– Нормально. Страшно скучаю по нашим встречам!

– Так не скучай! Приходи! Мы ведь тут и никуда не денемся!

– Эх, Паша, – вздохнула я, кладя ему голову на плечо. Его кудрявые русые волосы тут же защекотали мне нос. – Это здесь вы никуда не денетесь. А в реальности всё по-другому. Вика приезжает два раза в год, ты живёшь на другом конце города, а во время наших встреч уже давно никто не надувает мыльные пузыри. – Я снова глубоко вздохнула. – Как бы я хотела, чтобы ты на самом деле оказался здесь! Ты увидел бы, насколько сильно различаются наши сборища тогда и сейчас.

– Если бы я оказался здесь… – повторил Паша, нахмурившись. Его лицо приняло озадаченное выражение, и он посмотрел на меня будто бы новым взглядом. – Уля? Ты что тут делаешь? О! И все наши тут! Совсем как в детстве! Как же я скучал по всему этому! Какой прекрасный сон!

Теперь озадачилась уже я. А потом обрадовалась, догадавшись, что произошло.

– Паша, я что, сумела втащить тебя в свой сон? Получается, до этого ты был просто моим воспоминанием, а теперь ты – это ты?

– Не знаю. – Несмотря на сумбурное объяснение, он сразу понял, о чём я говорю. – Я склонен думать, что это ты мне снишься. Точнее, все вы. И знаешь, я страшно этому рад. Ведь всего пару секунд назад я видел какой-то жуткий кошмар, а потом вдруг оказался тут.

– У меня почти такая же ситуация, – призналась я. – И ещё надо поспорить, чей кошмар был страшнее.

– Мой, – уверенно сказал он и передёрнул плечами. Внезапно мне показалось, что с Пашей что-то не так. Его лицо как будто потускнело. Однако наваждение длилось лишь мгновение. Потом он улыбнулся, и всё прошло.

– Не факт! – охотно ввязалась я в шуточный спор. – Представляешь, я видела сон про жуткую кожистую тварь, живущую возле нашего школьного стадиона. Какая же она была страшная! Правда, кончилось всё хорошо. Я её прогнала, а она оставила мне зверски вырванный коготь в качестве трофея.

– Какая гадость! – поморщился Пашка.

– И не говори. Хорошо, что старая одежда исчезла вместе с карманом, в котором лежал коготь. На сарафане карманов нет!

– Я бы не был так уверен на твоём месте, – хмыкнул друг. – А это тогда что?

Я опустила голову и увидела карман. Он выглядел нелепо и оттого ещё более жутко.

– Нет, мой сон был не настолько чётким, – заметил тем временем Пашка. – Но куда более страшным. Я плавал в черноте, и меня что-то стягивало, не давая вдохнуть. Как будто какие-то верёвки. Я боролся изо всех сил, понимая, что, если расслаблюсь и сдамся, случится что-то страшное. И жуткий голос всё это время нашёптывал мне на ухо: «Не сопротивляйся! Пусти меня к себе в голову, пусти… сразу станет легче, обещаю».

Я почти не слушала друга, так как продолжала смотреть на карман, почему-то страшась засунуть туда руку и обнаружить коготь. Как будто из-за этого тварь могла вернуться! Однако чем дольше я смотрела, тем сильнее становилось притяжение. Голос Пашки доносился словно издалека.

– …Я был уверен, что вот-вот задохнусь, представляешь?! Хотя всё началось ещё с вечера. После того, как я вернулся домой, страшно заболела голова… И температура, кажется, поднялась. Наверное, переутомился…

В итоге я разозлилась на себя и, злобно засунув руку в карман, почти без удивления нащупала коготь. Достала. Пашка замолчал, глядя на мой трофей с удивлением и некоторой брезгливостью. Я же в это время смотрела на друга. Едва коготь оказался в моей руке, как Паша преобразился. Нет, он остался собой, но только теперь я ясно видела омерзительную чёрную паутину на его лице, руках и ногах. Готова поклясться, что она покрывала его тело и под одеждой.

– Паша, ты покрыт ужасной чёрной паутиной, – прошептала я. Как ни странно, он не стал уточнять, всё ли у меня в порядке с головой. Вместо этого он растерянно сказал:

– Уля, я чувствую её. Но мне казалось, что это остаточное ощущение после кошмара. Однако теперь, когда ты достала из кармана эту штуку, она стягивает меня всё сильнее. И жжётся.

Я вдруг вспомнила, что управляю сном, и сказала вслух:

– Пусть паутина исчезнет!

Ничего не произошло. Почему? Как ни странно, в этот раз ответ не пришёл сам собой в мою голову. Как будто информация, касающаяся паутины, была каким-то образом перекрыта.

– Что мне делать? – прошептала я.

– Не знаю, – так же растерянно отозвался Паша. Однако я обращалась не к нему. К счастью, на этот вопрос ответ имелся. Коготь едва заметно запульсировал в моей руке.

– Встань, Паша, – попросила я. – И стой смирно. Кажется, я знаю, как снять паутину.

– Тогда поторопись, пожалуйста. Мне больно.

Он встал и послушно замер передо мной. Я робко провела острым кончиком когтя по паутине, стараясь, чтобы она не коснулась моих рук. Это сработало: коготь не просто разрезал паутину, он словно растворял и втягивал её. Однако на коже, там, где была паутина, так и остались чёрные ожоги. Выглядело это пугающе.

– А теперь расстегни рубашку. Боюсь, шорты тоже придётся спустить.

Он послушался. Видимо, почувствовал облегчение.

– Намного лучше, – признался Пашка, когда я закончила. – Теперь осталось только лёгкое жжение. Что бы ты ни сделала, спасибо тебе огромное.

– Не за что, – устало сказала я. Почему-то у меня было такое ощущение, как будто сам процесс вытянул из меня энергию. Коготь же в процессе нагрелся и сохранял ровное тепло.

Несмотря на просветлевшего друга, я продолжала ощущать тревогу. И не из-за ожогов.

Какое-то гадкое предчувствие поднималось изнутри.

Казалось бы – зачем беспокоиться? Это всего лишь сон.

Больше чем уверена, что завтра буду вспоминать его с улыбкой. Может, даже позвоню Паше и расскажу, посмеёмся вместе. Однако сейчас приведённые самой себе доводы почему-то не казались убедительными.

Возможно, всё дело в том, что теперь я точно знала – магия существует. А значит, вполне может существовать и чёрная магия.

Что, если и паутина существует не только в моём сне?

Что, если кто-то действительно проклял моего друга?

– Когда, говоришь, твоё состояние стало ухудшаться? – задумчиво уточнила я. – Точнее, где ты был прямо перед тем, как нацеплял паутины?

– В кафе, на встрече с ребятами. Помнишь, я тебя звал? Дима знакомил нас со своей невестой. Были все, кроме тебя и Вики.

– Может, ты там кому-то нагрубил? Может, обидел кого-то ненароком?

– Нет. С чего вдруг? – удивился Пашка. – Ты ведь меня знаешь.

– Ну да, – я задумалась. А потом вдруг обратила внимание на остальных ребят. Пока мы с Пашкой занимались избавлением его от паутины, они словно встали на паузу, как в фильме. Точнее, они двигались, но повторяли раз за разом одни и те же действия по кругу.

– Хорошо посидели? – рассеянно спросила я, пытаясь понять, что конкретно меня тревожит.

– Да, отлично! – воодушевился Паша. – Почти как раньше! Жаль, тебя не было! Невеста у Димы такая весёлая! Мы как будто сто лет с ней знакомы. Классная девчонка! И красивая очень…

Мне показалось, что от его улыбки ожоги на лице чуть потускнели. Желая проверить теорию, я сказала:

– Паша, а помнишь, как-то в детстве твоя мама уехала на пару дней и оставила тебя ночевать у нас? А мы с тобой сбежали и гуляли до самой ночи?

– Конечно! – радостно воскликнул он. – Это одно из моих любимых воспоминаний.

Теперь я была абсолютно уверена, что следы от паутины начали исчезать. Кажется, радость понемногу растворяла их.

– Мы тогда ещё играли в волшебников, – продолжал Паша. – Ты сдувала на меня семена одуванчика и убеждала, что наделила их магической силой.

– Точно! – расхохоталась я. И вдруг увидела в шаге от себя белёсый одуванчик. Стремясь закрепить успех и полностью погрузить Пашу в приятные воспоминания, я осторожно сорвала его и сдула семена прямо на друга.

– Абракадабра! Пусть все печали уйдут! – воскликнула я и тут же застыла, сражённая чудесным зрелищем. Семена как будто прилипали к коже и одежде. А ожоги стремительно таяли! Кожа очистилась полностью меньше, чем за полминуты.

Паша вдохнул полной грудью и счастливо улыбнулся.