Гург расчехлил старый огнетушитель – и со смаком опустошил его в сторону пиро, бесчувственный к драматизму сцены. Пена обильно покрыла Хайки, разлетаясь по сторонам и затушив языки пламени. Огнетушитель торжествующе захрипел и изрыгнул остатки под ноги Гургу. Не знаю, где он взял такой раритет.

Два помощника с ведрами воды стояли поодаль, чтобы подключиться, но их вмешательство не потребовалось. Пена обтекала стол, пиро, непонятного мужика и начавший заниматься грязноватый пол. И незнакомец, и Хайки выглядели не слишком довольными таким раскладом. Я прыснул и отхлебнул пива, наслаждаясь зрелищем. Всегда приятно посмотреть, как пиро садится в лужу, да еще и в буквальном смысле.

– Катитесь отсюда оба! – добавил Гург и достал дробовик. – На воздухе болтайте. Иначе пристрелю. Недавно же ремонт сделал, так нет, опять надо все крушить!

– Валим, пацаны!

Народ начал выбегать из бара, не желая встревать в стычку с мутантом, но было поздно. Пиро закипела и стащила ошейник.

– Какого дьявола… – я тоже отставил пиво, взял шляпу и попятился к выходу.

Это уже другое дело. Хайки не плохая девчонка, но с простейшим контролем гнева дела у нее обстоят не очень. Мысленно я уже попрощался с Гургом и его замечательной похлебкой.

– Дыши, – сказал мутный незнакомец, с волос которого капали клочья пены. – Думай о равнинах. О птицах, которые летят над излучинами рек. О плавных дугах, которые они рисуют, очерчивая ландшафты. О том, как их крылья поднимаются и опускаются над бесконечными пустошами, полными песка.

Что-то было в том, как он произносил слова. Я не из впечатлительных, но мужик вел себя так, словно целиком контролировал ситуацию. Из спокойного дурачка он внезапно превратился в кого-то другого, будто картинку полностью подменили. Такая уверенность – признак либо совершенного безумия, либо силы. Мой внутренний детектор подставы бешено замигал.

Хайки разинула рот и растеряла боевой запал. Даже старина Гург перестал размахивать дробовиком, поддавшись необычному умиротворению, и отступил обратно к стойке, посчитав, что дело сделано. За свою жизнь бородач повидал немало ненормальных, так что знал, что перестреляв всю клиентуру, он не заработает. Но от Хайки, говоря честно, убытков было гораздо больше, чем пользы. Ей разрешалось заходить в кабак только потому, что как-то она сожгла группу мародеров, прессовавших владельца.

Ярость совершенно покинула пиро. Теперь она восторженно верещала:

– Я сняла ошейник – и ничего не сожгла… Я так и знала! Ты чертов мастер дзен! Один из десяти, что ходят по земле. Мой дед рассказывал эту легенду!..

– Нет никаких десяти мастеров дзен. Это выдумки чокнутого старика. Тебе просто не нужен ошейник – вот и все. Людям не нужны ошейники.

– Я бы так не сказал, – пробормотал себе под нос Гург. – Я бы ей целых два надел.

Мужик вытер лицо и попытался ложкой выбросить пену из миски. Даже после всего произошедшего он казался настолько обыкновенным, что это само по себе выглядело подозрительно. В пустошах все с прибабахом, обыкновенных тут нет.

– Ну, пусть чокнутого. Даже чокнутый может разок сказать правду, – не сдавалась Хайки. – Я чувствую, что это ты. Это же видно!

Она начала отряхиваться, покрывая Гурга негромкими ругательствами. Одежда выглядела жалко, но взгляд у девчонки горел торжеством.

– Как хочешь, chica.

– Ты один из мастеров дзен. Ты…

Догадка осветила лицо Хайки, и она замерла на середине движения, но договорить не успела.

– Ястреб Джек! – зарычал кто-то снаружи.

Дверь в кабак застонала под ударом мощной ноги, и в «Харчи на славу» ввалилась толпа охотников за головами.

– Хватайте его! За него дают десять кусков!

Десять кусков! Матерь Божья… Да на эти деньги можно до конца жизни залечь на дно где-нибудь в тиши или устроить в Хаире кинотеатр, как в былые времена, когда люди еще ценили искусство.

– Теперь не уйдешь, сукин ты сын!

Пули разнесли столы и часть опор у входа, я еле успел упасть на пол. Гург, наверное, схватился за сердце, увидев такое неуважение к делу всей его жизни, но я полз по полу, так что лица бармена не разглядел. Щепки летели в разные стороны, миски раскалывались, грохот стоял невероятный.

– Сдавайся или сдохнешь, – произнес невидимый из-за балки, за которой я попытался обосноваться, главарь. – Я за тобой всю пустыню проехал, пустым возвращаться не собираюсь. Все вон из бара!

Разумно оценив свои шансы, невзрачный мужик не стал ломаться, поднял руки вверх и начал медленно продвигаться к выходу. Пена все так же текла по волосам, так что вид у него был не слишком угрожающий. Разноцветные глаза смотрели миролюбиво, даже глуповато.

– Я сказал: все выходят из бара! – заорал охотник, выстрелив в стену. – Не валяются под столами, не пытаются достать оружие, а мирно покидают здание. Но это касается лишь тех, кто хочет сохранить мозги внутри черепа.

Вскоре все мы оказались снаружи, хмуро щурясь на солнце пустошей, – с десяток рассерженных и настороженных мужчин неопределенного рода деятельности, несколько недовольных женщин не одобрявшегося в былые времена поведения и Хайки, словно вишенка наверху взрывоопасного торта. Наше пойло и похлебку изрешетили пулями, но хотя бы кабак Гурга остался цел. Я испытывал к зданию сентиментальную привязанность. Такую острую похлебку нигде больше не найдешь – аж пар из ушей валит, да и широкие скамьи были мне по душе.

Двое пьяненьких караванщиков прислонились друг к другу, чтобы не упасть, пиро почти растворилась за каким-то громилой, усердно излучая безобидность. Когда она хотела, умела казаться милой. Охотники неосмотрительно держали нас на прицеле, и у некоторых начали шалить нервы, а пальцы сами тянулись к оружию. Никто не любит, когда его отвлекают от обеда, так что перестрелка близилась.

Десять кусков… Сумма ошарашивала. Я все никак не мог перестать о ней думать. Грандиозное количество нулей навалилось на меня, как падающий небоскреб. Что же сделал этот больной ублюдок?

– Ну что, Джек? Ощущаешь, как твои духи от тебя отвернулись? Удача никому не сопутствует вечно. Мне сказали, что если ты будешь вести себя тихо, можно привезти тебя живым, – главарь охотников расхаживал вокруг сидящего на земле преступника.

Стоит ли говорить, что сел он туда не по своей воли, а получив хороший хук в живот? Хищные зеленоватые глаза охотника недобро и мстительно сверлили пленника. Их с Ястребом Джеком связывало общее прошлое, добавлявшее в торжествующую насмешку главаря целую плошку яда.

– Дело в том, Зверолов, что ты вообще никак меня не привезешь.

Джек сплюнул себе под ноги.

Мордовороты-охотники засмеялись, один из них начал обходить нашу шеренгу с веером бумаг в руках – видно, хотел обнаружить дополнительный заработок. На каждой листовке красовалась распечатка чьей-то злонамеренной морды. Я узнал пару физиономий и начал усердно вспоминать, не объявляли ли меня в розыск.

– И почему же это? – Зверолов от души врезал пленнику еще раз. – Ты растворишься в воздухе? Отрастишь крылышки?

Я поморщился – уж очень профессионально крепкий кулак охотника врезался в тело.

– Понимаешь… – закашлялся Джек, – мне не надо ничего делать, pendejo³. Просто события сложатся так, что у тебя ничего не получится. А я воспользуюсь этим потоком.

Прежде, чем Зверолов успел что-либо ответить этому ненормальному, охотник справа от меня радостно заорал:

– Шеф! У нас тут хорошие деньги! Эта девчонка…

– Да черта лысого!

Хайки, на которую он показал пальцем, метнулась прочь со скоростью пули. Волна горячего воздуха пронеслась от нее до охотников, воспламенив их одежду и волосы. Они завопили десятками голосов и стали кататься по земле, чтобы сбить огонь. Пока трое из охраны Зверолова пылали, будто бензиновые тряпки, он безуспешно попытался застрелить пиро. Та ловко отпрыгнула, издала нелепый визг и скрылась за углом кабака, чудом избежав смерти. Ошметки горящей бумаги с лицом Хайки еще не успели упасть на землю, как расстановка сил серьезно поменялась.

Пользуясь переполохом, пьяные караванщики с женщинами попятились к двери бара, то же самое сделали люди поспокойнее, а вот оставшиеся пять посетителей «Харчей на славу» вместе со мной и Гургом наставили пушки на людей Зверолова, внося баланс в некрасивую ситуацию. Воцарилась неловкая и угрожающая тишина, нарушаемая только руганью обгоревших охотников. Им досталось, но жить будут – видно, Ястреб Джек и впрямь знал какую-то магию, потому что обычно после вспышки пиро шевелиться было нечему.

– Вот, именно об этом я и говорил, – смиренно произнес Джек. – Как видишь, удача не на твоей стороне.

Зверолов сумел оценить новую ситуацию верно. Трое из его людей визжали, как поросята, а остальные четверо находились под прицелом. Пиро убежала – и преследовать ее было неразумно. Сверху кружили стервятники, будто поняли, что скоро подадут ужин.

– Хорошо, – миролюбивым тоном, не слишком подходящим к его внешности, произнес Зверолов. – Мы не хотим неприятностей. Мы забираем преступника с собой и оставляем вас наслаждаться выпивкой, друзья. Выберем другой день, чтобы умереть.

– Неплохое предложение, – я прищурился, прицеливаясь ему в глаз – Но я слышал что-то про десять кусков за голову этого мужика. Звучит невероятно заманчиво. Предлагаю тебе отчаливать, откуда пришел, а мы заберем Ястреба Джека и получим деньги.

Другие покивали, хотя я бы спиной к ним не поворачивался.

– Идиоты, – прошипел Зверолов. – Вы сами не знаете, с кем связываетесь! За Джека не просто так дают десять кусков!

– Не стоило нам об этом говорить, – примирительно сказал Гург. – Ничего личного. Надеюсь, это послужит тебе и твоим парням уроком. Если что – заходите выпить. «Харчи на славу» – лучший бар в радиусе 100 км!

Все это время Джек сидел на земле – и даже не двинулся с места, как будто происходящее его ни капли не касалось. Пальцами одной руки он перебирал песок, полностью сосредоточившись на нем. Лицо выглядело безмятежным, даже довольным. Чертов псих!

Мы обезоружили Зверолова и его людей, забрали их пушки (а экипированы они были знатно), и Гург отправил часть парней сопроводить их до границы городка. Не то, чтобы они были от такого задания в восторге, но у бармена имелся авторитет.

– Вы не получите ни черта, – прошипел напоследок Зверолов. – Ни черта!

– Да, я склонен с ним согласиться.

Джек поднял на нас разные глаза, скрестив руки на груди. Теперь я, Гург и двое неизвестных мне парней остались наедине с человеком, который стоил десять штук. Ко мне, и впрямь немного ослепленному алчностью, вернулась деловая смекалка, и я понял, что мы не знаем, кто именно дал охотникам этот заказ. Десять штук, черт возьми! Прямо сейчас на границе города парни уже избавились от Зверолова, и он скрылся в пустошах, чтобы потом вернуться с подкреплением и отомстить за позор.

Скорее всего, заказ сделали горожане из Новой Сативы, потому что они воображали себя государством. Но охотники брали и заказы банд, и частные заказы, а я плохо представлял себя в роли странника, предлагающего пленника всем подряд, пока другие охотники за головами не снимут с меня скальп.

Затея из легкой и томной стремительно превращалась в одну из тех, за которые я обещал себе не браться. Мой воображаемый кинотеатр в пустошах растворялся в лучах безжалостной реальности. Как я вообще влип в такую историю? Бармен разглядывал Ястреба, почесывая бороду и пытаясь понять, чем тот может быть опасен, но он за все время даже не пытался потянуться за своей винтовкой.

– Эй, Гург!

– Чего тебе? – бармен даже не обернулся на голос Хайки.

– Вы должны отпустить его. Это один из мастеров дзен, которые бродят по пустошам. Он научит меня самоконтролю.

Голос раздавался с крыши. Я задрал голову и увидел пиро, высунувшую голову из-за трубы.

– Тебя? Самоконтролю? – бармен расхохотался. – Я б на такое не расчитывал.

– Ну, Гург… Ну отпустите его уже, – заныла девчонка. – Все равно ты не попрешься в Новую Сативу, оставив свой кабак. Что ты будешь делать с такими деньжищами? Эти всем растреплют – и тебя застрелят на второй день. Лучше приноси радость людям, как и прежде. Алчность не доводит людей до добра.

– Заткнись, Хайки, – отмахнулся я. – Взрослые разберутся без тебя.

– Мне 17 лет, придурок! Я уже взрослая, – угрожающе зашипела пиро. – По крайней мере, была взрослой, когда ты пытался подписать меня ограбить механиндзя.

Гург поднял бровь, и я проклял болтливый женский язык. Из «Харчей на славу» очень невовремя