Глава 2

Утро понедельника выдалось суетливым: Кир собирался медленно, и мама, злая на погоду, изменившуюся внезапно и радикально, несколько раз переодевалась. Когда все наконец ушли, Ба расслабился и принялся изучать Свод. Полистав его и не найдя искомого, еще до конца не осознавая, что именно он ищет, Ба, повинуясь импульсу, подсознательному порыву, взглянул на биографию Асау и с удивлением обнаружил, что тот действительно прикреплен к семье.

Сэм с радостью встретил Кира, а заметив послание от Ба, обрадовался еще больше. Тут же – с порога – влезать в мысли мальчика он не стал, дождался, когда тот мирно засопит. «Все-то он заметит, все предугадает», – пробормотал Сэм, поняв, что Ба беспокоится – не произошло ли чего-нибудь, о чем ему следовало бы знать. Писать ответ не было времени, Сэм все еще боялся возвращения полуночника. Возводя стены вокруг Кира, Сэм, оглядываясь, раздумывал, не защитить ли и того ребенка, на которого в прошлый раз напал полуночник.

Не успел он отойти от Кира, как мощный удар сзади сбил его с ног. Как и боялся Сэм, полуночник вернулся, переполненный скверной. Оглушенный неожиданной атакой, Сэм, тем не менее, уже через несколько секунд пришел в себя и приготовился к защите. Полуночник двигался в сторону Кира, скаля беспросветный темный провал на морде – место, где должен быть рот. «Ну уж нет!» – подумал Сэм и направил на него заклинание, но полуночник увернулся и вылил большую порцию скверны на Кира. Только благодаря стенам, которые возвел Сэм, мальчик не пострадал. Хранитель создал заклинание помогущественнее, полуночник покачнулся и, царапая пол когтями, отступил на пару метров назад на своих кривых лапах. Придя в себя, он издал яростный свист и продолжил атаку на Кира. Чувствуя злобу полуночника, малыш заворочался и начал постанывать. «Неужели такой сильный попался полуночник?» – испугался Сэм. Попутно вспоминая, что в таких случаях делает Ба, хранитель проверил крепость стен и усилил атаку. Сэм посылал заклинание за заклинанием, тесня врага к окну, – казалось, еще чуть-чуть и победа будет на стороне Сэма, но полностью уничтожить, изгнать в небытие полуночника у молодого хранителя не получалось: не хватало ни сил, ни опыта. Зная, что, переполнившись до края скверной, полуночник начнет разрушаться, а потому и сражается отчаянно, Сэм тоже не сбавлял оборотов. Противостояние затянулось. Оба уже ослабли, и тут исход битвы решила главная дома – она открыла окно для проветривания, тем самым придя Сэму на помощь – просто вытеснила полуночника. «Что за запах стоит в комнате? – спросила она у помощницы. – Как будто что-то сгорело, проверь, пожалуйста».

Источник запаха обнаружился у Сэма на боку. Во время схватки полуночник зацепил его своими когтями и пролил скверну. «Надо будет отмыться ночью», – подумал Сэм и принялся осматривать Кира. Поверхностный осмотр показал, что с малышом все в порядке. Он встал бодрым и веселым, ринулся полдничать, играть с друзьями, ждать родителей – все как всегда. Когда мальчик ушел, Сэм с досадой вспомнил, что не успел вложить в голову Кира ответную мысль для Ба. «Надеюсь, он не сильно будет волноваться», – обеспокоился Сэм и пообещал себе завтра точно обо всем доложить. Затем ход его мыслей перекинулся на бой, победа в котором осталась за ним, и, спокойный, он пошел отдыхать. Но что-то в поведении полуночника не давало Сэму полностью расслабиться, он раз за разом прокручивал в голове произошедшее, посекундно вспоминая поединок. «Вот, что было странно, – думал Сэм, – у полуночника как будто прослеживался разум, казалось, он пришел специально отомстить, хотя это им не свойственно».

На следующий день Кир пришел обеспокоенным, не носился как обычно по группе, а, схватив Сэма липкой ладошкой, молча сел рисовать. Сэм всем своим мягким телом прижался к ребенку и вложил в его голову мысль для Ба – не утаив ни своих сомнений о способностях полуночников к осмысленным атакам, ни того, как проходили бои.

Поняв сигнал, Кир зашептал хранителю на ухо: «Сэмик, знаешь, мама из-за моих снов хочет показать меня какому-то врачу. Я вчера ей рассказал, что мне опять приснился страшный сон, из-за которого я плакал, помнишь, тебе тоже рассказывал про крылатых монстров с красными глазами. Она сказала папе, что уже надеялась, что у меня все прошло после похода к той бабке, а оно не прошло. А еще, что меня придется вести к врачу. Но я не хочу идти ни к бабке, ни к врачу, Сэм». Сэм с досадой подумал, что это он не справился со своей задачей и позволил полуночнику слишком близко подобраться к мальчику. Пришлось составлять для Ба новое послание – дополненное.

Одно радовало: дозор прошел в полной тишине. Хранитель надеялся, что с полуночником покончено – он разрушился, переполнившись скверной.

Прочитав послание, Ба ужаснулся. Отправляя Сэма с подопечным, он и подумать не мог, что хранителю придется не просто присматривать за Киром, но и ввязываться в бой за чужого ребенка, оставив своего в опасности. Ощупав мальчика, Ба не заметил на нем присутствия скверны и отправил его по срочным мальчиковым делам. «Что за полуночник такой лихой, который дошел до нападения днем, во время короткого сна, – спрашивал сам себя Ба, – что же довело его до такого отчаяния?» Перебрав в памяти все необычайные происшествия, Ба не припомнил ни одного подобного случая.

Увидев на следующий день заметно повеселевшего Кира, Сэм воспрял духом и приготовился к защите. Не дождавшись полуночника, он принялся писать свой ответ Ба, тот требовал подробностей. Описав нападавшего, Сэм присовокупил к воспоминаниям сведения о резком запахе, таком, что отмыться от коснувшейся его скверны толком не удалось. Сэм вложил в голову мирно спавшего Кира мысль-послание. Действительно, это было из ряда вон – чтобы запах скверны почувствовали люди, тем более, чтобы от него невозможно было отмыться. Случай казался исключительным, Ба с таким не сталкивался и слыхом не слыхивал, поэтому решил сообщить об инциденте в Хранилище и запросить данные по схожим происшествиям.

Способ передачи весточки в Хранилище, где изначально создавались и находили свое назначение все хранители, был непростым. Нужно вложить в голову взрослого человека мысль отправиться в магазин игрушек, и не абы какой, а центральный, в отдел плюшевых игрушек. Благо, повод отправить в магазин отца семейства у Ба есть: скоро у ребенка друзей – день рождения. В магазине находился связной, который уже несколько столетий стоит на посту и является проводником между хранителями и Хранилищем.

Передав сведения в Хранилище, Ба с еще большим нетерпением начал ждать вестей: и от Сэма, и от Хранилища. Его не покидало чувство, что происходит нечто странное, на краю тьмы и света что-то сгущалось, нужно быть готовым ко всему. В первую очередь – к защите подопечных.

Близился момент, когда Сэм должен был вернуться домой. Стояли последние майские дни. Семья Ба с нетерпением ожидала лета. Предстояло большое путешествие, к которому Ба готовился загодя и основательно: читал про особенности полуночников в той стране, куда они отправлялись, постоянно внушал всем, что их с Сэмом нужно взять, если не в ручную кладь, так хотя бы в чемодан.

Когда Сэм наконец вернулся домой, Ба понял, насколько он соскучился по юному хранителю. В нем с трудом можно было узнать прежнего Сэма, он в одиночку отстоял дозор и даже пережил два опасных сражения. Ба сразу отметил, что, описывая подробности боя, Сэм держится уверенно, сопровождает рассказ дельными наблюдениями, словно бывалый воин. И Ба, как наставник, укрепился во мнении, что поступил верно, отправив Сэма одного на опасное задание. «Некоторым, чтобы увериться в собственных силах, достаточно почувствовать ответственность и иметь шанс принимать решения самостоятельно», – улыбался своим мыслям Ба.

Пересказав друг другу накопленные новости, хранители поделились мыслями по поводу полуночника Сэма и гадали – почему не приходит ответ из Хранилища. Дни перед отпуском, как всегда, были непростыми, полными хлопот и переживаний. Мать Кира нервничала больше остальных, да так, что ночами Ба приходилось отгонять от нее назойливые мысли, которые с каждым днем только множились – должна же она была отдыхать от них хотя бы во сне. Киру тоже передалось всеобщее волнение – в последний день перед поездкой он закатил истерику из-за ерунды, и Сэм всю ночь его успокаивал. Кир спал, обняв Сэма, а тот радовался близости Кира, так как, взрослея, мальчик все больше его стеснялся – прятал в коробку, когда к нему приходили друзья, реже брал с собой в кровать, меньше делился сокровенным.

Глядя на защитника и его подопечного, Ба думал: «Как жаль, что, вырастая, дети забывают своих хранителей. То, как делились с ними самыми сокровенными тайнами и самыми ужасными страхами, как видели полуночников, а бывало, что и становились свидетелями битв между полуночниками и хранителями, как очищали свой разум при помощи хранителей от скверны. Рано или поздно забывается все, но хранители, они всегда на страже: из года в год, из поколения в поколение, иногда забытые, но на посту – на краю света и тьмы».

Глава 3

На другом конце города в крыле детской больницы, где содержались больные, требующие специального ухода, лежала девочка. Больше года она была прикована к кровати: не разговаривала, не реагировала на внешние раздражители. Взгляд ее был устремлен к потолку, глаза – темные провалы на худом заостренном лице – ничего не выражали, будто глядели внутрь. Лечащего врача в последние месяцы все чаще уговаривали отправить девочку в приют, чтобы на ее место поместить других, менее безнадежных больных. Но он отказывался, пробуя различные методы: и медикаментозные, и альтернативные, но, увы, – до сих пор лечение не принесло плодов. Врач даже предположил, что девочка сама не хочет выходить из этого состояния. Но сдаваться не собирался.

Медсестры и санитарки сторонились ее палаты, старались не заходить без лишней надобности. Особенно впечатлительные жаловались, что после посещения девочки чувствуют себя плохо, им снятся жуткие сны. Врач списывал это на женскую суеверность – история болезни девочки стала легендарной. Все, произошедшее с ней, было окутано тайной, которая рождала недомолвки, додуманные, а то и вовсе сочиненные недостающие кусочки истории, которые только добавляли мистицизма. Для лечащего врача история болезни девочки стала личным вызовом, он решил поставить ее на ноги, чего бы ему это ни стоило.

Девочка росла в неблагополучном районе города, рядом с никогда не стихающим железнодорожным вокзалом – в многоэтажном доме, который ветшал и становился все менее пригодным для обитания. В небольшой однокомнатной квартире жила семья, состоящая из пяти человек: отец с матерью и трое дочерей – восьми, пяти и трех лет. Отец работал водителем пригородного автобуса, а вечерами подрабатывал на вокзале носильщиком. Мать, дождавшись прихода старшей дочери с уроков, вверяла ей малышек и отправлялась мыть полы в школу. Она не жаловалась, не роптала на судьбу, напротив, благодарила ее за прекрасных дочерей. Отравляло жизнь одно – нет, не безденежье, а то, что муж корил жену, что не смогла она родить ему сына, наследника, который продолжит фамилию. Девочек он не признавал. Они не могли припомнить и единого раза, когда бы им перепало ласковое слово от отца. Узнав, что снова беременна, мать молилась, чтобы ребенком оказался мальчик. Но увы! Удача давно отвернулась от этой семьи. Когда подошел срок, женщина родила девочку. В больницу муж не пришел, она добиралась с новорожденной малышкой и вещами сама – автобусом. Дома нашла дочерей одних, муж отсутствовал. Старшая со слезами встретила мать, рассказав, что всю неделю не ходит в школу, боится оставить малышек одних с отцом. Узнав, что жена родила еще одну девочку, он дни и ночи напролет проводил за бутылкой, заливая водкой свое горе по неродившемуся сыну. В этот ли момент, или чуть позже, но что-то надломилось в сильной женщине. Чем больше пил и буйствовал муж, тем быстрее она угасала – истощились и здоровье, и запас терпения. Когда Айре, так назвали четвертую девочку, исполнилось три года, мать скончалась. Вскоре из дома ушла и старшая сестра – не выдержала издевок отца и непосильной работы по хозяйству.

Айра росла замкнутой и нелюдимой, любого, кто пытался с ней заговорить, встречала криком. Перед смертью мать подарила девочке лошадку, в которую и вселился хранитель Асау. С ним маленькая Айра не расставалась ни на минуту и могла болтать часами. Но только когда они оставались наедине, при посторонних людях Айра молчала. Многие даже думали, что она и вовсе не умеет разговаривать. Чаще всего девочка отсиживалась в подвале дома напротив – в своеобразном убежище. Сестры привыкли к ее постоянному отсутствию и смирились с характером. Впрочем, вырасти милым ребенком ей было просто невозможно – при одном виде девочки на отца нападала неконтролируемая ярость. Он винил ее в смерти матери. И немилосердно бил. Однажды ударил так, что она месяц не могла поднять руку без стона. Когда Айре исполнилось шесть лет, ее начали мучить кошмары. Не проходило и дня, чтобы из их дома не доносились полные ужаса вопли ребенка. Вместо сочувствия они вызывали в отце еще большую злобу – соседи жаловались на шум и начали судачить за спиной.

Асау, хранитель Айры, трудился из последних сил, но такое засилье полуночников отогнать было не под силу и дюжине хранителей. Хранители старших девочек боялись ему помогать, у них и своей работы было предостаточно, а хранитель дома закончил свою земную жизнь вместе с матерью – своей подопечной. Асау не боялся трудностей и помощи не просил, находился рядом с Айрой днем и ночью, стараясь максимально облегчить ее участь. Положение усугублялось тем, что полуночники обитали непосредственно в их доме, упиваясь злобой отца и постоянным страхом детей. Насытившись скверной, они изливали ее на Айру – самую слабую и восприимчивую. Нелюдимая по своей природе, она вовсе стала дикой и начинала дрожать от малейшего резкого звука. В этом пропитанном страхом доме Асау встретились самые ужасные представители полуночников. Пользуясь слабостью хранителей, они, не таясь, нападали и днем. Находясь возле непрерывного источника злобы, полуночники становились все более устойчивыми к скверне и при накоплении большого ее количества не разрушались, а лишь упивались ею сверх меры.