Находясь в состоянии случайного, но тщательно спланированного проезда из славного города Марселя в не менее славный город-герой Москва, в период с 24-го по 26-ое сентября текущего года волею судеб и прочих доминирующих над простым смертным человеком сил, оказался я в ничем не примечательном Париже. К тому же все эти три дня и две ночи кряду шел дождь. Нудный. Непреходящий. Впрочем, как всегда, когда я в Париже. А поскольку в городе любви, кроме как любовью, заняться больше абсолютно нечем, отправился я за этой самой любовью. В Сакре-Кёр отправился, что на Монмартре. С Богом поздороваться. Свечи, откровения, все такое. А дождь все не угомонится никак... Вот так и добрался я — мокрый, но зато с любовью — до Елисейских. А там — Фнак. Фнак, это магазин такой. Книжный. Ну, в смысле, — и книжный тоже. А в нем книги. Ну, в смысле, — и книги тоже. И тепло еще там. И светло. Не так, конечно, как в Сакре-Кёр, но тоже светло. И тепло. Кстати, а вы про французский Осенний бал что-нибудь слышали? Больших литературных премий бал. Слышали? Ну и хорошо. А вот про Жана-Батиста Дель Амо, наверняка, почти ничего не знаете. Угадал? Вот то-то и оно. А ведь этот молодой человек, кстати — ярый, непримиримый веган да к тому же еще и открытый гей, достоин, чтобы о нем хоть немного знали. Да нет, не из-за того, о чем я только что упомянул — тоже мне невидаль, а потому, что писатель он славный. Талантливый, в общем, писатель. Думающий. Вы спросите — а при чем тут... какая, мол, тут связь между Сакре-Кёр, любовью, жестким вегетарианством, сомнительным магазинчиком Фнак на Елисейских и писателем Жаном-Батистом Дель Амо? Как какая? — отвечу я вам, — связь есть, даже не сомневайтесь. Сэ са. Сэ врэ. А чтобы не быть голословным, я про книжку расскажу. Про ту, что я во Фнаке купил. Возвращаясь из Сакре-Кёр. В Париже. В день, когда шел дождь...
Имя Жана-Батиста Дель Амо — одно из самых ярких имен нового поколения романистов во французской литературе. Потомок испанцев, покинувших родину во времена Гражданской войны, Жан-Батист, будучи по образованию социальным работником, провел несколько месяцев, работая в Африке. Одним из итогов этого пребывания стал рассказ «Ничего не делать» о самом обычном дне самой обычной семьи в Буркина-Фасо — первое опубликованное произведение автора («Ne rien faire et autres nouvelles», изд. «Buchet-Chastel», 2006), за которое, тем не менее, он был удостоен премии как начинающий молодой франкоязычный писатель.
Первый роман Жана-Батиста Дель Амо — «Распутное воспитание» («Une éducation libertine», изд. «Gallimard», 2008) — принес его автору широкое признание как среди читателей, так и среди критиков (Гонкуровская премия за дебютный роман и Премия Фенеона — 2008 год; Премия Франсуа Мориака Французской академии — 2009 год). Роман повествует о годах Великой французской революции. Сам же Дель Амо называет XVIII век — наиболее вдохновляющей его исторической эпохой.
Его последующие романы — «Соль» («Le Sel», изд. «Gallimard», 2010) и «Порнография» («Pornographia», изд. «Gallimard», 2013) — также не прошли незамеченными у читающей публики и критиков.
Четвертый по счету роман «Животный мир» («Règne animal», изд. «Gallimard», 2016) стал настоящей сенсацией нынешнего осеннего сезона Больших литературных премий Франции.
Книга повествует о пяти поколениях семьи Жер, занимающейся разведением свиней на юге Франции и на протяжении всего XX века претерпевающей бедствия от войн, экономических кризисов и порожденных ими изменений в жизни французской деревни.
Поначалу герои романа даже не имеют имен. Автор называет их «отец», «прародительница» и т. д. Они будто живут в ветхозаветном безвременье. Тяжелый труд с рассвета до заката, когда не остается ни сил, ни желания подумать о чем-то еще, кроме самых насущных и заурядных вещей. Все подчинено суровой необходимости: стерилизуются свиньи, дабы добиться более скорого и максимального привеса, топятся щенки и котята, чтобы минимизировать расходы на пропитание... Да и девочка, единственный ребенок в семье, появляется по нелепой оплошности ее измотанной жизнью матери, до того педантично предохранявшейся от нежеланной беременности. Такие мрачные обстоятельства рождения героини, ровесницы XX века, глазами которой мы его и увидим в дальнейшем, задают тон всей книге. Названная Элеонорой, она первая кто удостаивается от автора имени на страницах романа. Вскоре ее отец умирает и девочка остается наедине со сварливой и суеверной матерью, которая принуждает ее ежедневно спускаться в склеп, только лишь за тем, чтобы лягушка вдруг не села на гроб отца и не принесла тем самым им несчастье.
Мир рано взрослеющей девушки соткан из дрожащих в солнечном свете капель дождя, запаха ковра из осенних листьев, на котором она любит растянуться, вбирая в себя необъятность послегрозового неба. Но это только яркие моменты, а меж тем каждый новый день ей приходится сталкиваться со смрадом свинарника, где его обитатели в тесноте и полутьме влачат свое жалкое существование, единственной целью которого человек определил как можно большее количество плоти. Автор не щадит чувств читателя, скрупулезно описывая все это во всех деталях, одаривая каждого, открывшего книгу, не только правдоподобным ощущением крови на собственных руках, но и помещая его по колено, помимо крови, в смердящую жижу из гнили и дерьма.
Единственным утешением, позволяющим Элеоноре не впасть в уныние, становится зарождающаяся любовь к Марселю — ее кузену, пришедшему работать на ферму вместо отца. Но и людей не минует бойня, своя бойня... в 1914–м звучит набат начала Великой войны. Марсель уходит на фронт, откуда вернется с перебитым горлом (отчего-то здесь неумолимо возникает ассоциация, своеобразная отсылка что ли к способу умерщвления животных на ферме). Страдания от ранения у Марселя настолько велики, что вызывают у того приступы мрачного буйства, и Элеоноре не раз придется спасать от них и себя, и родившегося у них сына — Анри.
Год 1981... По прошествии более чем шестидесяти лет мы снова встречаемся с героями книги. Индустрия страданий животных сделала большой шаг вперед. Элеонора еще жива и имеет возможность наблюдать, как Анри управляет большим автоматизированным свинарником, своего рода образцовым концлагерем для животных, кровь которых уже не льется прямо на землю, а вымывается потоками проточной воды. Мучения скрыты светлыми перегородками, заглушены плотными стенами, но они всё так же жестоки и невыносимы... Язык автора романа при описании картин этих мучений, преподносимых без каких бы то ни было прикрас, по степени воздействия на читателя может сравниться разве что с видеороликами «Ассоциации L214»,* членом которой является и сам Жан-Батист Дель Амо. Свиноматки закреплены ремнями в боксах из асбестоцемента так, что они не имеют возможности лечь, их потомство изымается автоматизированными линиями, а нестандартные по людским меркам поросята моментально уничтожаются. И весь этот рукотворный ад сотворен лишь с одной-единственной целью — удовлетворение неуемного плотоядного аппетита человека. Скопление большого количества животных постоянно грозит опасностью эпизоотии. Бороться с ней призваны антибиотики, но что оградит от физических и духовных болезней самих людей?..
В этом животном мире, управляемом непоколебимой рукой патриарха индустрии смерти Анри, все теряют голову: его сыновья — Серж, пьющий с утра до вечера, его брат, Жоэль, ищущий крайне сомнительных встреч в крытых стоянках; жена Сержа, Катрин, никогда не покидающая свою постель и пребывающая в глубочайшей, изнуряющей депрессии; внуки Анри — Жюли-Мари и Жером не способны даже на миг ощутить душевного равновесия; и, наконец, сам Анри, отказавшийся от борьбы с собственной серьезной болезнью.
Варварство, проявленное в разведении животных, которых не рассматривают как живых существ, оборачивается для людей нравственной эпидемией, которая лишь усугубляется и усугубляется в поколениях. Кажется, что Жан-Батист Дель Амо протягивает Человечеству зеркало. С тем, чтобы Человечество увидело цивилизованную дикость своего облика.
*L214 — Французская общественная ассоциация, тайно снимающая и публикующая в Сети кадры мучений животных на современных агропредприятиях. Основана первоначально как протест против жестокости, неизбежно применяемой при производстве фуа-гра (фр. foie gras — «жирная печень»). Название свое получила по статье L214 Сельскохозяйственного кодекса Франции, гласящего в частности: «Любое чувствующее животное должно быть помещено своим владельцем в условия, совместимые с биологическими требованиями своего вида...».
P.S.: Добавлю в заключение: длительное время — пока человеческие органы не были поставлены на поток — в трансплантологии использовались свиные органы для пересадки их людям. Как максимально приближенные по иммунологическим, генетическим и прочим видовым характеристикам...
